Кровавая купель - Саймон Кларк

— Погоди, давай выясним одну вещь. Этот бессознательный разум, который древние идентифицировали как Бога, не мог сотворить, как рассказывают, небо, и землю, и звезды, и…

— …и всех тварей, больших и малых? — Она улыбнулась. — Нет. Но у него огромная творческая мощь. Когда мы научимся прислушиваться к интуиции, которая истекает из бессознательного, на что мы только не будем способны? Великая музыка, спасающие жизнь изобретения, чудесные исцеления, ученые, художники и так далее — как они это делают, спроси — и они ответят, что даже сами не знают, что это приходит вспышкой вдохновения. Эйнштейну решение некоторых его проблем приснилось во сне.

— Ага! Когда я впервые здесь появился, ты говорила о снах. Адам тоже сказал, что Господь посылает ему сны, в которых говорит сделать то или это.

— Видишь, ты уже начал попадать по кнопкам. Пока Адам не настроился, не стал слушать старый разум у себя в голове, он был суицидальным невротиком. Посмотри на него сейчас. Счастливый, энергичный, бурлит идеями. На самом деле это он придумал этот Ковчег и питание от водяных турбин на берегу — это явилось ему во сне. Когда бессознательный разум наиболее активен и наиболее успешно с нами общается.

У меня уже кровь гудела по всему телу иголочками от головы до пальцев на ногах. Ответы выскакивали раньше, чем я успевал понять вопрос.

— Ты говорила об изучении языка бессознательного разума, — сказал я Бернадетте. — Я прав, что один из этих языков — это разговор с нами во сне?

— Да. — Ее глаза сияли. — Я думаю, что где-то глубоко ты это все время знал. Надо было только, чтобы кто-то дал тебе несколько намеков.

— Да, но у меня бывали сны совершенно бессмысленные.

— И русский язык для тебе тоже не имел бы смысла. Русский, скажем, говорил бы тебе, что если дальше будешь идти по этой дороге, свалишься в яму. А ты бы видел только возбужденного иностранца, который несет бессмыслицу. Сейчас очень долго было бы объяснять все в деталях, но когда-нибудь ты узнаешь больше. Только помни, что сны — это язык старого бессознательного разума. Он говорит с тобой не словами, но картинами. Как только ты начинаешь понимать, что значат эти картины или символы, начинается ваш первый разговор.

— Но как это сделать?

— Один способ — начни вспоминать свои сны. Если есть возможность, запиши в несколько строчек то, что вспомнишь. Сначала это будет бессмыслица, но через несколько дней начнет проявляться картина. Может быть, ты даже ощутишь, что сам меняешься. Иногда люди пугаются снов — если в них умирают любимые или если пытаешься в темноте найти что-то, что потерял. Это просто бессознательный разум злится на непонимание и включает громкость посильнее, чтобы ты услышал.

— У моей матери когда-то была книга о толковании снов, чтобы предвидеть будущее, но…

— …но ты прав: это все чушь гадалок. Ты слушай истинного авторитета в этой области, того мудрого старика, который знает. — Она коснулась моей головы. — Который вот тут.

Наверное, она заметила недоумение в моих глазах.

— Вот тебе пример сна, который на самом деле хороший сон, но вначале казался страшным. Когда Адам сошел с рельсов, ему снился сон, что он бродит по дому, где жил когда-то. Все знакомо, но он поднялся по лестнице и увидел дверь там, где в его доме двери никогда не было. И она его необъяснимо напугала. Он не хотел входить, но дело было во сне, и выбора не было. Он открыл дверь, а за ней был коридор. А за ним, он знал, была комната, и в ней что-то, чего он не хотел видеть. Ему было страшно. Он не хотел входить и проснулся с криком.

— Так что же говорил тогда Адаму старый разум?

— Сначала надо истолковать символику сна. Если тебе снится твой дом, то на самом деле этот сон о тебе самом, о твоей личности. Бессознательный разум говорит: смотри, есть в тебе нечто спрятанное, и только найдя его, ты сможешь его использовать. Он открывал Адаму решения проблем, как новую комнату в доме.

— Значит, на языке сна потайная комната — это был бессознательный разум, скрытый в голове Адама?

— Именно. Старый разум говорил: смотри, в тебе есть намного больше, чем ты думаешь.

— А откуда тогда страх?

— Потому что это новое, только и всего. Новое и незнакомое заставляет нервничать, даже пугаться. Но иногда ты испытываешь сильное чувство, которое в старые времена люди описывали как озарение.

— Значит, — сказал я, — в старые времена люди поступали не так глупо, как я думал, почитая всех этих странных и чудных богов.

— Нет, они поступали совсем не глупо. Что они на самом деле испытывали — это неосознанное чувство, что существует мощная, но невидимая сила, влияющая на жизнь и мысль. Они очень тщательно эту силу искали, настолько, что даже начинали верить, будто видят ее в звездах, морях или лесах. Это чувство говорило правду, только искали они не там.

— Не знаю, может, я сейчас скажу глупость, — начал я, — но до меня только что дошло, что в течение тысяч лет был вот этот порыв, может, даже инстинкт, связаться с этим сверхъестественным существом. У которого, как мы глубоко в душе верим, есть для нас важное послание. Такое, что если мы его получим, оно даст нам возможность жить потом долго и счастливо.

— Ты попал гвоздю по шляпке. Ник. Во всех культурах верующие ищут указаний от богов в виде знаков — в астрологии, хиромантии, кофейной гуще, — это все разные взгляды на тот же предмет. Во всех традициях есть вера, что кто-то ТАМ, ВОВНЕ, отчаянно пытается нам что-то сказать. А глубоко внутри МЫ отчаянно пытаемся что-то сказать ему. И так не только у древних людей. Ученые тоже это чувствуют, но они это рационализируют. Они пытаются общаться с дельфинами или учить нашему языку шимпанзе. Тратятся миллиарды долларов на радиотелескопы или программы вроде SETI — поиск внеземного разума. Они надеются настроиться на передачу внеземных форм жизни. Ученые тоже верят, что эти существа в космосе могут сказать что-то, что преобразует человечество. Разве в этом нет религиозного чувства?

— Таким образом, в сущности, обыкновенные люди, священники, мистики, даже ученые рвутся установить контакт с чем-то, в существовании чего они инстинктивно уверены. С чем-то, что хочет общаться с человеком и человеку помочь. Но им, вместо того чтобы смотреть наружу и в космос, надо бы поискать здесь. — Я показал себе на голову.

— И для этого тебе не нужен радиотелескоп в миллиард долларов или бормотание святоши. Надо только ночью спать и прислушиваться к собственным снам. — Она улыбнулась. — И помни: не надо отмахиваться от старого разума. В конечном счете это внутренний друг.

Полночь. Бернадетта сидела на кровати с видом усталым, но довольным. Протолкнуть истину в мой толстый череп — это была работа нелегкая.

Я уже хотел спать, но кое-что еще оставалось невыясненным.

— Так я правильно понял: пятьдесят тысяч лет назад новый разум захватил управление, отпихнув старый на заднее сиденье. Неандертальцы превратились в нас. Древние люди смутно помнили, что случилось, и это стало религиозным мифом?

— Да. И тысячи лет люди легко могли говорить со старым разумом. Постепенно они забывали, как это делается, и стали верить, что тот, с кем они так давно говорят, — Бог. — Ее большие и уже сонные глаза смотрели на меня. — Да, Ник. Теперь ты знаешь — как всегда в душе знал.

— И восемь месяцев назад эта битва между двумя разумами началась снова?

— Верно. Хотя мы этого не знали, люди шли по цепи событий, которая вела к их конечному вымиранию. Человечество начинало терять свою дорогу, его порыв к развитию перешел в порыв к самоуничтожению. Ничего такого зрелищного, как ядерная война, — просто медленное гниение изнутри. Рак целого вида. Мы потеряли веру в себя, люди не верили даже, что есть смысл существования. «Зачем это все?» — спрашивали они друг друга.

— И никто не мог дать устраивающего всех ответа.

— И хотя мы неосознанно понимали, что есть существо, которое может нам помочь, мы его не находили. Фактически мы все больше и больше расходились с нашим вторым старым и мудрым разумом.

— Значит, в этом апреле, в отчаянной попытке спасти наш вид от вымирания, мать-природа вышибла с водительского места новый разум и снова поставила у руля старый животный разум.

— В общем и целом так. Взрослые охвачены теперь тем, что кажется безумием, но на следующем этапе мы увидим, как они установят себя как новый господствующий вид на земле. Homo superior. Они для нас будут чужими. Видишь ли, бессознательный разум у всех одинаков. Поведение у нового вида будет коллективным, как у муравьев. Индивидуум не значит ничего. Важен только улей.

— Тогда мы зря теряем время. Взрослые в любом случае победят.

— Может быть. Но я не хочу умирать, а ты? Мать-природа и раньше, бывало, ошибалась. Новый вид может оказаться эволюционным тупиком — обреченным на вымирание.