Жил-был сталкер - Тамара Воронина

– Я давно здесь?

– Тридцать девять часов. Доктора позвать?

– Ни в коем случае.

– Тогда я позову вашу жену, – решил Робби. – Она тут осталась присматривать за нами.

Джемма и ворюга Шарло появились незамедлительно.

– Жить будешь! – с порога возвестил Шарло, – потому что в противном случае я обещал Лесли, что оторву ему то, на что был похож тот бесподобный фрукт, и скормлю ему же, а это вряд ли так же вкусно, а Лесли гурман, а…

– Заткнись, – попросил Маркиз. – Где Дени?

– Дома. Он не может в Зоне, – доложила Джемма. – Дома все в порядке, дети ждут, до конца отпуска еще двенадцать дней. На поход мы потратили четыре дня местного времени.

– У Дьявола в мозгу свербело?

– Еще как, – засмеялась Джемма, – но он не смог определить, где мы.

– А ты, рецидивист, отдал этим, как ты выражаешься, козлам то, что подобрал на берегу?

– Отдал. Судя по тому, как они обеспокоились, мы правильно сделали, что драпанули. Эти вещицы сделаны не для гуманоидов.

– Живое и разумное, – вспомнил Маркиз.

– Ага. Теперь Конвенция валяется в ногах и умоляет сказать, где тупые аборигены обнаружили неизвестную негуманоидную цивилизацию. Тупые аборигены многозначительно молчат и ждут, когда очнется их признанный лидер.

– Нет уж, про то, что мы просто сходили за Барьер они не узнают, – решительно сказал Маркиз. – А так можете все рассказать, и про Мираж, и про Ничто.

– Мы уже, – признался Шарль. – Знаешь, у них глаза горят и уши трепещут. Смешно. Особенно у командира. Солидный такой дядя с трепещущими ушами. И у Кларка… прямо цирк смотреть, как, считай, у меня самого трепещут уши. Хуже чем у Леля при слове «косточка»…

– Леля больше волнуют слова «маринованные грибочки», – поправила Джемма. – Кстати, Лель передает большой привет.

Тут вломился Лесли и начал изображать начальника.

– Почему посторонние? – накинулся он на Робби, как будто тот мог удержать людей вроде Джеммы и Шарло. Не охранник же, врач. – Сколько тебе говорить, чтобы ты сюда никого не пускал без моего ведома?

– Слушай, доктор, а тебе было бы лучше, если бы он спросил, ты запретил, а мы бы все равно прошли? – любезно спросила Джемма.

– Он бы не пустил!

– Ха! – сказал Шарло презрительно. – И еще ха! А я бы его замкнул. Спровоцировал бы парой взаимоисключающих вопросов.

– Ха! – ответил Лесли. – Это ты меня бы рад замкнуть, а к роботам вы очень бережно относитесь. Такая ведь экзотика!

– Убью, – беззлобно пообещал Шарло. Лесли язвительно поклонился:

– С вас, дикарей, станется.

– Доктор, – слабо позвал Маркиз, – мне плохо…

Язвительность мигом испарилась с лица доктора. Он подскочил к Маркизу и склонился над ним. Очень было удобно схватить его двумя пальцами за нос, что Маркиз и сделал. Он всегда отличался повышенной цепкостью. Лесли шипел и пытался высвободить нос. Робби спешил на помощь, но, надо признать, спешил медленно. И когда он разжал пальцы Маркиза, нос его шефа значительно увеличился в размерах и заметно изменил цвет.

– Дикарский поступок, – осуждающе сказала Джемма. – А вообще, Лесли, учти, за дикарей можно не по носу получить, а по мозгам. Хочешь?

На пороге возник командир. Уши у него не трепетали и глаза не горели, лицо было устало-озабоченным, как у учителя, чьи подопечные изрядно нашкодили на перемене. Но так смешащая Маркиза ответственность за судьбы экипажа тем не менее была начертана на его челе. Сзади стоял Кларк, на челе которого была начертана ответственность за судьбы цивилизации пополам с готовностью принимать решение, а также с трудом сдерживаемое желание вправить мозги этому недоразвитому аборигену по прозвищу Маркиз.

– Странно, – тихо проговорил командир, – что вы вообще остались живы. Этот мираж вызывается особого рода воздействием на мозг. Между прочим, на человеческий мозг. Оно иногда разрушает. Конвенция знает этот мир. Его обитатели настолько чужды, что не воспринимают людей за разумных. Вам повезло…

– Ну не знаю, – вздохнул Шарло. – Разрушений в мозгах не ощущаю.

– Конвенция просит вас больше не ходить туда.

– Посмотрим, – как всегда агрессивно бросил Маркиз. Все шло своим чередом.