Том 2. Стихотворения 1850-1873 - Федор Тютчев

Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 32. Л. 1–1 об.

Первая публикация — РБ. 1857. Ч. II. Кн. 6. С. 144. Вошло в Изд. 1868. С. 172; Изд. СПб., 1886. С. 213; Изд. 1900. С. 219.

Печатается по автографу.

В автографе перед текстом дата (рукой Эрн. Ф. Тютчевой): «1855»; так и датируется.

В черновой рукописи обзора Н. Г. Чернышевского «Заметки о журналах. Июнь 1857» стих. «О вещая душа моя!..» отмечено в числе других «прекрасных пьес», помещенных Тютчевым в РБ, и приведено полностью. См.: Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. М., 1948. Т. IV. С. 964 (Ю. Р.).

И. С. Аксаков полагал, что в стихотворении «крик сердечной боли» разрешается «воплем скорби и верующего смирения», и настаивал на том, что «самая способность смирения, этой силы очищающей, уже служит залогом высших свойств», присущих поэту (Биогр. С. 46–47).

«Примкнуть к «Вождю на пути совершенства», заменить роковое и убийственное наследие древнего хаоса духовным и животворным наследием нового человека, или Сына человеческого, — первенца из мертвых, — вот единственный исход «из злой жизни» с ее коренным раздвоением и противоречием, — исход, которого не могла миновать вещая душа поэта», — писал В. С. Соловьев (Соловьев. Поэзия. С. 479).

По мнению Д. С. Дарского, стихотворение было написано Тютчевым «в припадке тоски»: «Каким неземным, недостижимым совершенством казалось ему существо Жуковского, который и «стройно жил» и «стройно пел». И не видя в себе ни строя, ни цельности, и не зная прочного примирения, в беспомощности отчаянья ему оставалось только метаться и стонать» (Дарский. С. 28).

П. Исаев в двух заключительных строках стихотворения заметил «попытку найти разрешение тайны в живом религиозном чувстве» (Исаев П. Религиозные мотивы в творчестве Ф. И. Тютчева // Рязанские епархиальные ведомости. 1913. № 13–15. С. 532).

Д. С. Мережковский был убежден, что воплощенное в стихотворении ощущение «мы <…> чувствуем изредка», а поэт — всегда, «нам нужно усилие, чтобы дойти до этого, а ему, — чтобы уйти от этого» (Мережковский. С. 76).

В. Беседа называл душу «жилицей не только земного, но и горнего мира» и видел ее последнее «пристанище — у ног Христа» (Беседа В. Религиозные мотивы в поэзии Тютчева // Странник. 1915. Т.3. С. 385).

Как Мария — имеется в виду Мария Магдалина, раскаявшаяся евангельская грешница (А. Ш.).

Автографы (4) — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 23 об., 24, 25; РГБ. Ф. 308. К. 1. Ед. хр. 3. Л. 1.

Список — альбом Е. Ф. Тютчевой (Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 183. Л. 28).

Первая публикация — Изд. 1868. С. 171, под заглавием «Сонет Микель-Анджело. (Перевод)» и с датой «1855 г.». Вошло в Изд. СПб., 1886. С. 413; Изд. 1900. С. 438.

Печатается по автографу РГБ. См. «Другие редакции и варианты». С. 288*.

Источник стихотворения — четверостишие Микеланджело (1475–1564) «Grato m’è’l sonno, e più l’esser di sasso…». Первоначальный тютчевский перевод — на фр. яз.: «Oui, le sommeil m’est doux plus doux — de n’être pas…». Этот текст, впервые опубликованный в сб. Звенья. 1933. Кн. 2. С. 279, печатался отдельно от русских вариантов, начиная с изд. «Библиотеки поэта». 1939 г. Находится в тетради Эрн. Ф. Тютчевой с записями ее грамматических упражнений по русскому языку.

Этот автограф (так же как и автограф французского перевода) находится в тетради Эрн. Ф. Тютчевой. Во 2-й строке отсутствуют знаки препинания перед «…в этот век» и в конце строки.

Автограф, озаглавленный «Ночь M. Angelo» («Мне любо спать — отрадней камнем быть…» — РГАЛИ. Л. 25) и расположенный под французским текстом стихотворения, представляет собой явно первоначальный вариант четверостишия. Первая строка и здесь соответствует итальянскому оригиналу. В следующем автографе (РГАЛИ. Л. 24) она лишь стилистически изменена: «Отрадно спать — отрадней камнем быть…». В автографе РГБ происходит существенная перемена: 1-я строка становится 4-й, а заключительная, с небольшой поправкой, открывает стихотворение («Молчи, прошу — не смей меня будить…»). Нельзя не заметить совпадения первого слова здесь и в стих. «Silentium!», хотя смыслы, вложенные в слово «молчи», различны.

Список в альбоме Е. Ф. Тютчевой повторяет автограф РГБ, но с ошибкой во 2-й строке: вместо «постыдный» — «развратный» (разрушена рифма «постыдный» — «завидный»). Хотя в списке, явно позднее, внесена поправка, ошибка попала в Изд. 1868.

Датируется 1855 г. по первой публикации.

Стихотворение Микеланджело явилось ответом другому поэту: Восхищенный изваянием Ночи на саркофаге Юлиана Медичи (во Флоренции), Джован Баттист Строцци написал, что стоит разбудить Ночь, и она заговорит. Г. И. Чулков приводит эти стихи в своем коммент. Перевод: «Ночь, которую ты видишь в столь сладком виде Спящею, была агнелом изваяна Из этого камня, а так как она спит, то имеет жизнь — Разбуди ее, если этому не веришь, и она проговорит к тебе». Чулков предполагает здесь, ссылаясь на Известия. 1911. XVI. Кн. 3. С. 19–20, подражание греческой антологии: «Сатира Диодор усыпил, а не изваял; Если тронешь, разбудишь — серебро спит»(Чулков II. С. 354–355). По мнению К. В. Пигарева, «четверостишие Микеланджело было в особенности созвучно переживаниям Тютчева в годы Крымской войны» (Лирика I. С. 407). В одном из писем 1870 г. Тютчев снова цитировал стих. Микеланджело (В. З., Ф. Т.).

Автограф — РГБ. Вклеенный лист в экземпляр Изд. 1854, хранящийся в Отделе редких книг. После текста помета: «С. Петерб[ург]. 4 января 1856» и подпись — «Ф. Т-в». Так и датируется.

Первая публикация — РА. 1907. Вып. 2. С. 276. Вошло в ЛН. Т. 19–21. 1935. С. 399.

Печатается по автографу с той же датировкой.

Рукопись обнаружил Р. Ф. Брандт в Румянцевском музее, куда экземпляр поступил из библиотеки Абрама Сергеевича Норова (1795–1869). 19 февраля 1904 г. Брандт в письме к И. Ф. Тютчеву отметил: «Есть ли у вас посвящение Норову — «Тому, кто с верой и любовью…»? (В Румянцевском музее при издании 1854 г. имеется вклеенный листок с автографом этой пьески, которая у меня списана)» (ЛН-2. С. 532).

А. С. Норов — писатель и государственный деятель, с 1854 по 1859 г. занимал пост министра народного просвещения. В примечании РА приводится следующий факт: «Свое искреннее, непоказное благочестие соединял он с обширной ученостию и благодушием. В Казани произошли студенческие беспорядки. Государь Николай Павлович прогневался, и университету грозило закрытие. Для успокоения Государя Норов поехал в Казань и нравственным влиянием своим прекратил юношеское волнение». Норов сотрудничал в «Полярной Звезде», «Сыне Отечества» и других периодических изданиях. Был избран в члены Академии наук.

Служил ей мыслию и кровью — Норов сражался под Бородином, где был ранен в ногу, отчего ходил на деревянном костыле (Э. З.).

Автограф неизвестен.

Списки — Д. Ф. Тютчевой (Мураново); РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 52. Л. 68.

Первая публикация — Изд. 1900, с датою в скобках — «(1856)». С. 7.

Печатается по списку РГАЛИ.

Датируется 8 апреля 1856 г., согласно помете в списке Д. Ф. Тютчевой.

Список РГАЛИ максимально приближен к автографу, о чем свидетельствует характерный для Тютчева пропуск запятых в 1-й и 2-й строках, а также повтор через тире в 4-й строке. В списке нет двоеточия в конце 3-й строки. Во всех публикациях запятые дополняются, а вместо тире тоже ставится запятая. Но авторское тире следует сохранить, так как оно выполняет не только риторическую, но и ритмообразующую функцию.

Четверостишие создано в день рождения Эрн. Ф. Тютчевой и прочно закрепилось в группе стихотворений, посвященных жене (см.: Долгополова С. А. Стихи к Эрнестине Дёрнберг. 1834–1838 // Летопись 1999. С. 291). С его появлением эта группа все больше стала походить на лирический цикл. Стихотворение-«молитва» внесло в него тот трагизм, который присущ «денисьевскому» циклу. Заклинательная формула в конце («Переживи — переживи!») звучит, как талисман, который должен сделать жизнь Эрн. Ф. Тютчевой более долгой, чем жизнь самого Тютчева. Тютчев не мог принести в жертву любовь («поэт любил любовь» — Последняя любовь. С. 11), но мог принести в жертву собственную жизнь. Любовь к жене никогда не угасала в душе Тютчева, а потому в этой лирической миниатюре выразилось то, на что указал Ф. Ф. Тютчев: «Как древнеязыческий жрец, созидающий Храм, населяющий его богами и затем всю жизнь свою служащий им и их боготворящий, так и Федор Иванович в сердце своем воздвиг великолепный поэтический храм, устроил жертвенник и на нем возжег фимиам своему божеству — женщине. Как искренно верующий несет на жертвенник своему идолу лучшее, что он имеет, так и Федор Иванович поверг к стопам своего божества лучшие свойства своей души…» (Тютчев Ф. Ф. Федор Иванович Тютчев. Материалы к его биографии // Тютчев Ф. Ф. Кто прав? Роман, повести, рассказы. М., 1985. С. 498) (А. А.).