Казначей общака - Евгений Сухов

Она была своя до последней капли и пришла из той, прежней жизни, которую он однажды оставил.

В этом номере Герасим уже бывал. Как-то раз он исполнял роль третейского судьи в споре между измайловскими и балашихинскими и в качестве гонорара за свои усилия получил от братвы на целую ночь очень красивую шатенку. Позже выяснилось, что она была вице-мисс Москвы, работала в престижном рекламном агентстве. После того романтического вечера ее карьера неожиданно пошла вверх. И всякий раз, когда Святой лицезрел ее на огромных плакатах рекламирующей известную зубную пасту, невольно вспоминал тонкую талию, за которую очень удобно было держаться, и здешний бассейн, ставший на несколько часов ареной любви.

Сейчас он пришел сюда будто бы повидаться с молодостью, только в этот раз компания была иной, да и девушка другая. А та, с рекламных плакатов, давненько укатила в Монте-Карло с известным бизнесменом.

Герасим открыл дверь и пошел в душевую, а в спину ему уже орал протрезвевший Шаман:

– А вы неплохая пара!

В душе, под горячими струями, повалив грудастую брюнетку на пол, трудился Волына. Красотка сплевывала попадавшую в рот воду, но такая мелочь ее наездника не волновала. Он с яростью вбивал женщину в кафельный пол и при этом так истошно орал, как будто его самого колошматили по темечку.

Волына даже не отвлекся на вошедших, лишь слегка махнул в знак приветствия Святому ладонью и с удвоенной энергией принялся за свое. Иногда своды душа оглашались криками, которые свидетельствовали о том, что Волына на самой вершине блаженства.

– А может быть, в сауну? – предложил Святой.

Златовласка, пряча улыбку, лишь слегка повела плечом:

– Мне кажется, мы там будем не вовремя.

В сауне, раскидав огромное тело по полатям, пузом вверх лежал Глухой. Красный от кончиков ушей до пят, он напоминал вареного рака. Опустившись на колени, его воскрешала к жизни девушка лет двадцати. Полноватая, с небольшим животиком, она напоминала крепенькую крестьянку.

– Максами работай, максами! – наставлял ее Волына.

Глухой не удивился появлению Святого. Он устало махнул рукой, приглашая присесть, а потом любезно предложил:

– А может быть, сделаем бутерброд? Знаешь ли, возбуждает. – И, разглядев в глазах Герасима какие-то настораживающие огоньки, примирительно заметил: – Ладно, ладно, пошутил я. Это у нас, людей мирских, как-то все по-простому, без стеснения, а у людей духовных стыдливости побольше будет.

– Ты бы ей не очень доверял, а то она и проглотить может, вон какие у нее щеки большие, – кивком показал Герасим на толстуху и вышел из сауны, уводя за собой свою златовласку.

– А если в бассейне? – вдруг предложила девушка, потянув Святого в противоположную сторону. – Это так замечательно.

Герасим не понимал, почему женщинам так нравится совокупление в воде. Та девочка, с рекламных плакатов, такой вид секса предпочитала любому другому. Впрочем, если разобраться, то в этом нет ничего странного. Как правило, все женщины очень романтичные натуры и каждая из них в эти минуты представляет себя Афродитой.

Как ни странно, но златовласку Герасим хотел. Трудно было сказать, что здесь стояло на первом месте: обыкновенная похоть, разбуженная богатым воображением, или желание отдать память себе прежнему, но неожиданно он почувствовал такое возбуждение, какое бывает только у прыщавого подростка, впервые дотянувшегося до женской ляжки. Словно и не существовало вереницы женщин, что прошла через него нескончаемым потоком.

– Я не возражаю, – ответил Герасим, рассматривая ее фигуру.

Абсолютно никаких недостатков, если не считать таковыми чрезмерно развитые груди. Впрочем, в такой ситуации это только возбуждает. Груди волнующе вздрагивали при каждом шаге, как будто существовали сами по себе. Их хотелось успокоить, но Святой отчетливо осознавал, что такой калибр в ладонях не уместить. Возможно, в быту обладательница такого бюста испытывает некоторые житейские затруднения, но вот в воде им раздолье, это точно! Водная стихия сравнима разве что с невесомостью, и Герасим не без удовольствия отметил, как груди шлепнули по воде огромными глыбищами, обдав его брызгами. Далее златовласка погружалась медленно, и вода безжалостно скрывала от мужского взгляда сначала грудь, потом плечи, шею.

– Ну что же ты стоишь? Спускайся, – поторопила Святого девушка.

Нынешний бассейн был роскошнее прежнего: вместо кафельных плиток – сплошь выложен кусками мрамора, чередующимися между собой от ослепительно белого до темно-серого.

– Я не заставлю тебя ждать, красавица, – ухватился за поручни Святой.

– А все-таки, как тебя зовут? – задрала она голову, с интересом поглядывая на Герасима снизу вверх. – А то как-то неловко получается, переспишь с мужчиной и даже не знаешь его имени.

– Разве ты помнишь по имени всех своих мужчин?

– Нет, но нам же все равно придется общаться с тобой, хоть и недолго. Не тыкать же тебя все время.

Святой всегда избегал проституток. Из-за их доступности каждому. Ни завоевывать не надо, ни цветы дарить. Показал зелененькую бумажку, и она уже твоя. Они не возбуждали его, стоило ему только подумать, какое огромное число мужских тел давило эти прелести, прежде чем до них добрался он сам. Но с этой женщиной все было по-другому. Она влекла его.

– Меня зовут Герасим.

– О! Какое старинное имя. Оно тебе очень подходит. А меня Лена.

– Тоже ничего. Хочешь, я буду звать тебя Еленой Прекрасной?

Девушка поморщилась:

– Только не это. Сказочная Елена не ходила по баням, да еще в обществе нескольких мужчин. Она была девушка целомудренная, очень скромная, у нее было огромное количество мамок, которые оберегали ее и заботились о ней. – И, вздохнув, добавила: – Я не подхожу под этот образ. Ну и ладно, – махнула она рукой, – каждому свое.

Герасим опустился еще на одну ступень и почувствовал освежающий холод. Вода могла бы быть и потеплее. Он с ужасом подумал о том, что его мужское достоинство наверняка скукожилось до микроскопических размеров. Но, бросив взгляд вниз, убедился, что это не так. Его орган, больше напоминающий направленное копье, выискивал свою жертву.

– Здесь неглубоко, отойдем сюда, – почему-то полушепотом произнесла Елена.

В самом углу бассейна находилась низенькая пластиковая скамеечка. Похоже, что они были не единственными любителями водного секса. Человек, который строил бассейн, явно разбирался во всех искусах. Скамеечка была встроена в стенку так, что тела любовников находились в воде, на поверхности оставались только головы, а при желании ее можно было приподнять или, наоборот, опустить, в зависимости от комплекции. В стену были встроены еще какие-то ручки, скорее всего для каких-то экзотических штучек, но это уже на любителя.

– Садись, – приказала Елена.

Святой невольно улыбнулся. Все-таки порой бывает приятно, когда тобой руководит женщина. Он присел на самый край скамьи, а она стала примериваться к его коленям. У своего лица Герасим увидел крепкие светло-розовые соски и, не удержавшись, ухватил губами спелую вишенку.

– А ты, оказывается, баловник, – не стала противиться Лена и, обняв Герасима за шею, утопила его лицо в своей мягкой плоти.

Герасим вошел в нее безо всякого усилия и с гордостью отметил, что губы ее при этом слегка дрогнули. На мгновение застыв, девушка усиленно заработала попкой, пытаясь достать до самых своих сокровенных мест. Она не только хотела доставить удовольствие партнеру, но и старалась получить его сама. Внешне все выглядело вполне благопристойно – над водой возвышались две головы, которые едва касались губами в трогательном поцелуе, и каждый, кому случилось бы лицезреть подобную сцену, не мог не подивиться чистоте их отношений. Зато под водой царила настоящая буря: Герасим лапал Леночку за бедра, притягивал к себе и старался проникнуть в нее как можно глубже. Судя по ее судорожным движениям, иногда это ему удавалось. Груди женщины колыхались, порождая волну, которая, ударяясь в борта, разбивалась о кафель с тихим плеском. Герасим впился руками в ее ягодицы и, казалось, всецело растворился в ее плоти.

– Прижмись ко мне! Сильнее! Еще сильней! – наставляла его Елена, словно опытный инструктор. – Иначе я не кончу!

Святой до боли в пальцах мял ее тело, но тем самым доставлял ей еще большее наслаждение. Неожиданно она замерла, чуть отстранившись и вцепившись ногтями ему в плечи, громко вскрикнула.

– Господи, – проговорила она, выдохнув, – чуть не утопил! Только, пожалуйста, не шевелись, – взмолилась она, – мне нужно немного отойти.

Даже если бы Герасим и захотел пошевелиться, у него не нашлось бы на это сил. Удовлетворение было таким стремительным и острым, что сделало его совершенно беспомощным.

– Я хотел попросить тебя о том же самом, – улыбнулся Святой.

Несколько минут они сидели, обнявшись. Теперь вода не казалась Святому холодной, тело Елены напоминало жаровню, а себе он представлялся обыкновенным куском печеного мяса.