Время Оно - Михаил Успенский

– Постой, Возопиил, – сказал Жихарь. – Деревяшку мою ты сохранил, как я тебя просил?

– Да какая там деревяшка! – махнул здоровой левой рукой пророк. – Ничего не помню. Вот спасибо твоему другу – он меня подобрал, сломанную руку сложил, перевязал... Нету более ни тебе Содома, ни тебе Гоморры, как я, впрочем, и предрекал... Там теперь горячее соленое озеро...

– Слышите! – воскликнул Жихарь, обращаясь к побратимам. – Моя правда!

Сочиняй-багатур скромно пристроился в углу, подогнув под себя ноги.

– А ты, брат, – сказал ему Жихарь. – Я же тебе говорил, что нельзя со мной ходить...

– А, чешим-башка, – ответил Сочиняй. – Бабилон хотел шибко посмотри, новую песню сложи, ясак-дуван собери, домой улус вези...

– Как же ты сумел за мной последовать? – спросил богатырь. – Во Время-то Оно? Это ведь тайное знание!

– Зачем тайна? – сказал степной витязь, как бы пощипывая пальцами рук струны мнимого кельмандара. – Этот тайна в степи на любой каменный баба нарисован. От Сочиняя никто уходи – ни враг, ни друг! Якуб-хан, хитрый корсак, хотел мой обмануть сделать – северный сторона посох показывал, свой рот врал! Сыновья глаза смотрят – ата врет! Совсем стыдно! Сочиняй след видел, все понимал. Потом вот этот Большой Нос находи совсем больной...

– Достойные сэры! – негромко сказал Яр-Тур, и Сочиняй тотчас же замолчал, признав его старшинство. – Прежде чем решится наша общая плачевная участь, мы с товарищем хотели бы все-таки прояснить положение вещей, иначе сэр Джихар, ваш друг, покинет этот мир с гнусным клеймом лжеца. Сэр Лю, вы весьма опытны в дознаниях – поговорите с этими людьми...

Лю Седьмой неожиданно бойко заговорил с Сочиняем на степном наречии. Сочиняй размахивал руками и время от времени начинал петь. Бедный Монах согласно кивал.

Потом настал черед пророка Возопиила. Тот поначалу шумел, что, мол, допрос с него уже сняли и он ни в чем признаваться не намерен и что в кошелек к купцу Шум-Барашу он не залезал, поскольку левая рука его ремесла не знает, а правая поражена переломом. Лю успокоил его, рассказав притчу про одноногого ворона и соломенную вдову, после чего стал выяснять подробности гибели срамных городов.

Лю Седьмой достал из рукава маленькую тыквенную бутыль и пустил по кругу – хватило, конечно, всем.

– Персиковая настойка, – вздохнул Жихарь.

Бедный Монах улыбнулся.

– Выношу свое убогое решение, – сказал он. – Недаром в старинной песне поется:

Сын хорошего лучникаСначала должен плести корзины.Сын хорошего литейщикаСначала должен шить шубы.

Несовершенный в продолжение пятидесяти лет отправлял должность уездного судьи и сталкивался с весьма сложными и запутанными делами. Так вот: либо эти люди – величайшие актеры и мошенники на свете (хотя никакой выгоды от мошенничества на пороге небытия не вижу), либо наш побратим Ни Зо действительно предстал перед нами в ином обличье и под другим именем. Нам, достойный Яо-Тун-ван, следует отправиться с проверкой в уезд Многоборье, каковая проверка не представляется мне возможной по причине скорой гибели проверяющих. И это все.

– Погоди, – сказал Жихарь. – То есть как это – погибели? Лю, ты же у нас известный чародей, неужели допустишь? И за что? Нас ведь никто не судил еще?

– Да, – вздохнул Лю Седьмой. – Действительно, в рукаве у недостойного есть пара ярмарочных фокусов, но они, увы, здесь бессильны. Слишком много чужих варварских богов.

– Как же они тебя скрутили? – спросил Жихарь.

Лю пожал плечами.

– В Небесную Канцелярию поступил донос, что большеносые западные варвары возводят здание недозволенной высоты. Император изволил обременить меня поручением – проверить донос и, буде он подтвердится, пресечь преступное строительство. Оседлав легкое весеннее облачко и применив четвертое свойство яшмовой таблицы, я прибыл сюда с верительной грамотой инспектора второго ранга и полномочиями конюшего Западного дворцового крыла. Но варвары не знают истинных законов и не понимают подлинных установлений.

Главный жрец просто-напросто разорвал императорскую грамоту и растоптал нечестивыми ногами золотую печать. Меня же этим подлым евнухам удалось одолеть с помощью обыкновенного куска глины и каких-то палочек. Даже самый искусный борец кун-фу бессилен против железного лома. Спустя некоторое время в это же сырое подземелье был ввержен уважаемый Яо-Тун-ван. Воистину тут радость встречи смешалась с горечью обстоятельств...

– Да, – только и сказал богатырь. – Влипли. А как попали сюда вы, сэр... брат?

Яр-Тур, казалось, не заметил этого обращения.

– Да очень просто, – сказал он. – Настал мой черед ехать за подвигами, чтобы потешить своих рыцарей добрым правдивым рассказом. Но сэр Пеллинор только что прикончил последнего в наших краях великана, а великанские дети еще не взошли в тот возраст, когда с ними приличествует сражаться. Вот мой наставник Мерлин меня сюда и направил, поставив в круг из веток омелы. Он тоже просил меня пресечь возведение башни, пообещав при этом братнюю поддержку.

Чужеземцев здесь не любят, да я еще вмешался в какие-то их грязные жреческие дела. Негодяи собрались спалить в печи живьем троих мальчишек – они-де молились не тому богу. Ну, я налетел, разрубил пополам пару каких-то халдеев. Парни скрылись в толпе, а я вызвал на поединок здешнего царя. Как равный равного. Но они же и о правилах благородного боя не имеют ни малейшего понятия! Царь как бы согласился, и две пригожие девицы, коих я наметил освободить после победы, повели меня в отведенные мне покои – отдохнуть перед поединком. И только что я снял перевязь с мечом (а меч у меня новый, по имени Эскалибур), как плиты пола подо мной разверзлись... Что же касается вас, сэр Джихар... Я, пожалуй, вам поверю: так нам будет легче встретить смерть.

– Да что вы заладили: смерть, смерть! – воскликнул богатырь и даже топнул босой ногой от досады. – Вот выведут на казнь, тогда и посмотрим. Они нас даже заковать не удосужились...

– Вы ошибаетесь, сэр новый друг, – печально сказал король. – Нас никуда не будут выводить. Казнь сама придет к нам. И, возможно, очень скоро.

– Пророк всегда готов к смерти, – сказал Возопиил. – Вот базарный вор, прямо скажем, не готов. И еще рука эта...

– Сочиняй трудно помирай сделать, – сказал багатур. – Сочиняй будет врагу кадык рвать зубами... Один помирай плохо. Столько багатур рядом стой – помирай хорошо, славно...

– Кто способен дружить без мысли о дружбе? – воскликнул Бедный Монах и воздел руки к каменному небу. – Кто способен действовать совместно без мысли действовать совместно? Кто способен подняться на небо, странствовать среди туманов, кружиться в беспредельном, забыв обо всем живом, как бы не имея конца?