Хотел ли Гитлер войны: к истокам спора о Сионе - Дуглас Рид

После сельского хозяйства и промышленности Отто Штрассер начинает рассмотрение третьей важной проблемы — проблемы мелких собственников, ремесленников и торговцев. Здесь он также определяет ряд задач и предлагает пути их решения.

В этом блоке он рассматривает «независимые небольшие компании, в которых трудится несколько человек — служащие, продавцы, работники, ученики, имеющих все основания стать в перспективе владельцами бизнеса. Подобные малые предприятия очень сильно отличаются от больших компаний. На большом заводе результат работы, а следовательно, и благополучие каждого зависит от сотрудничества всех участников процесса; на маленьких же предприятиях все зависит от личности владельца».

Так, на больших предприятиях (как я уже говорил) Отто Штрассер намерен предоставить равное право голоса по всем вопросам всем трем участникам — руководству, рабочим и государству, — но на малых предприятиях он полностью оставляет управление в руках хозяина. «Но, — говорит он, — при социалистической системе такая степень личной свободы возможна только в том случае, если личность подчинена обязательствам, которые стоят на защите интересов всего общества». С этой целью Штрассер предлагает возродить в новой, учитывающей реалии времени форме еще один проверенный и хорошо зарекомендовавший себя институт — немецкую гильдию.

Согласно штрассеровской системе «немецкого социализма», кустари или, если угодно, ремесленники, торговцы, люди свободных профессий будут объединены в гильдиях, которые получат от государства определенные права и, в свою очередь, будут гарантировать сбор со своих членов установленных сумм в качестве вклада в покрытие госрасходов. Гильдии будут выдавать право на звание хозяина и право заниматься определенным видом деятельности или ремеслом. Они также будут решать, сколько можно брать на работу учеников и т. д.

«Сделав это, мы лишим возможности любого человека бесконтрольно осуществлять какие-то свои планы или же неверным образом пользоваться экономической свободой». При такой системе, говорит Отто Штрассер, рабочие малых компаний не будут, в отличие от работников больших предприятий, иметь долю в собственности, прибылях и управлении. Даже может показаться, что они поставлены тем самым в какое-то ущербное положение. На самом деле это не так. Будучи наемными работниками и учениками, они твердо уверены в том, что если они пройдут все необходимые испытания, то смогут и сами стать хозяевами.

«Выдвижение кандидатов и их направление в школы и университеты, а оттуда — в те сферы, где они более всего необходимы, должно регулироваться в соответствии с требованиями и потребностями всего общества; но такое вмешательство в свободу выбора, которое, увы, неизбежно, будет компенсировано тем, что для принявших эту схему будет гарантирована разного рода поддержка. Причем подобное регулирование будет осуществляться не со стороны государства, со стороны органов самоуправления, которые в самой малой степени подчинены контролю со стороны государства».

(Это один из самых интересных моментов, который обязательно нужно отметить. Дело в том, что в одной сфере жизни идеи, защищаемые Отто Штрассером, уже реализуются или, точнее, никогда и не переставали реализовываться. Речь идет о профессии аптекаря. В Германии только государство имеет право дать разрешение на открытие аптечного бизнеса, и это разрешение нельзя ни купить, ни продать, ни завещать, ни передать по наследству. По смерти владельца патента он возвращается государству для того, чтобы быть выданным следующему кандидату.)

Практическая реализация его предложений по организации небольших компаний и профессиональных гильдий, говорит Отто Штрассер, достигнет максимального результата, если использовать остатки механизма старой системы гильдий, которые еще существуют в Германии. Он снова видит стимул для большинства самых важных сфер немецкой экономики в устранении ужасно сложной и обременительной системы налогов, принявшей в наше время просто-таки нечеловеческие очертания. Гильдии будут платить единовременную сумму государству, которую будут составлять единоразовые выплаты ее членов.

Юридический принцип неограниченной частной собственности при штрассеровском «немецком социализме» сохранится в неприкосновенности только в отношении владения жилой недвижимостью — но при условии, что все вновь возводимые дома будут строиться на участках, не находящихся в чьей-то безусловной собственности, но также полученных во владение от государства.

Я предоставил краткое, но, надеюсь, вполне достаточное описание «немецкого социализма» Отто Штрассера и той экономической системы, которую он намерен построить в своем Четвертом рейхе, о справедливом социальном устройстве, которое он замышляет.

Далее возникает вполне закономерный вопрос — а каково будет политическое устройство этого государства? Будет ли это монархия, республика, централизованное или децентрализованное государство? И по этому вопросу планы Отто Штрассера дают нам весьма интересную пищу для размышлений. Те, кто сегодня так или иначе изучает его теорию государства, обязательно должны помнить, что она была сформулирована десять лет назад, и это придает еще больше важности тому факту, что сегодня, в начале войны, когда будущее абсолютно неясно, некоторые его идеи, высказанные еще тогда и в самых общих чертах, сегодня вызревают в умах огромного числа людей во многих странах.

Итак, первое, о чем я скажу, так это о принципах, на которых Отто Штрассер основывает политическую структуру немецкого социалистического Четвертого рейха. Его главный принцип, золотое правило, говорит он (и в этой книге я уже показал, каким образом он пришел к данному заключению), состоит в том, чтобы любой ценой избежать этого ужасного господства чиновников, этой чудовищной бюрократии, сросшейся со своими местами, из которых, кажется, уже ничто не сможет их выгнать. Он просто одержим этой идеей, но это — правильная одержимость.

Во-вторых, — и это особенно интересно, потому что относится ко времени разрыва с Гитлером — максимально возможное самоуправление во всех областях немецкой жизни. Крестьяне, а не чиновники, будут решать, как доить коров; обувщики, а не чиновники, будут определять, как шить обувь; мясники, а не чиновники, будут решать, когда забивать скот; врачи, а не чиновники, будут решать, какая реформа необходима для здравоохранения; саксонцы, а не прусские чиновники, будут решать вопросы, связанные с Саксонией. (Гитлер посадил на шею своих соотечественников-австрийцев целую орду прусских чиновников.)

В-третьих, это — федерация. Это прямая противоположность гитлеровской теории о централизации, которую он воплощает на практике, о сосредоточении всей власти в руках одного человека, так что получается, что его слово является законом для самых отделанных уголков страны, теории об одной столице, одном парламенте и т. д.

Отто Штрассер намерен разрушить последние остатки этой системы (напомню, что его план датирован 1930 годом, до прихода Гитлера остается целых три года) и построить новую систему, основанную на принципе федерации. Он говорит, что местные различия в религии, традициях, обычаях и характере в Германии слишком велики, чтобы жестко централизованное управление имело шансы на успех.

Этот момент, как мне кажется, наиболее интересен во всей политической философии Штрассера — во всяком случае, сегодня-то уж точно. В настоящий момент государственные деятели, политики, заговорщики, интриганы ломают головы, пытаясь ответить на вопрос: какой будет Германия по окончании этой войны — учитывая, что мы в ней в конечном итоге победим — и как сделать так, чтобы она заново не возродилась в своем ужасном военном обличии, чтобы вновь нанести нам удар, и даже не пыталась это сделать.

Первым и самым важным, жизненным условием будущего мира, по моему убеждению, должно быть следующее: после этой войны все страны должны занять жесткую позицию и в корне пресечь любую попытку со стороны новой Германии, направленную на пересмотр границ силой. Они не должны бояться или сидеть и с равнодушием взирать на то, как она подминает одну страну за другой, и ждать, пока опасность возрастет до такой степени, что всем придется в панике бросаться в последний момент к оружию.

Если после этой войны у нас не будет подобной решимости, то никакие словесные выкрутасы, никакие обращения к здравомыслию Германии, никакие призывы к третьим сторонам заключить с этой страной какие-нибудь договоры и даже никакой новый режим, который установится в Германии, не гарантирует нам мира. Этот момент мы все должны четко понимать, потому что без него мы не можем рассчитывать на то, что Германия, не важно, какая — Гитлера, Геринга, Гогенцоллернов и даже Германия Штрассера — будет проводить мирную политику, потому что миротворцы вновь будут объявлены вне закона, подвергнуты гонениям и казням, как это случилось при Гитлере. Не Германия, а мы должны после этой войны управлять мирным процессом, как было в 1918–1939 годах.