Полное собрание сочинений. Том 9. За порогом весны - Василий Песков

У въезда в Йеллоустон.

Гейзер.

Огонек был местом ночлега. В рубленом из вековых елей, просторном, как ангар, доме горел камин. За стойкой перебирала бумажки напудренная и накрахмаленная старушка. Мы назвали себя, сказали, что пять дней назад заказали по телефону… Старушка заглянула на полочку и сразу же протянула нам ключ, пакет брошюр, газету. Протянула с улыбкой, как будто прибереженной специально для нас.

Слегка поплутав в темноте по городку из одинаковых «кэбинов», мы разыскали свой домик «73». В нем было все, что мы нашли бы в хорошей гостинице. Но сверх всего на спинке одной из кроватей, под картиной, изображавшей спелые груши, сидел полосатый маленький бурундук. Живой. Любопытный. Мы аж присвистнули: вот это сервис! Выше не прыгнешь – «отдельный номер с бурундуком», знайте, мол, что находитесь в заповеднике. Но в парке девять тысяч таких, как наш, номеров для ночлега. Девять тысяч бурундуков? Вряд ли… Небоязливый проказник юркнул сюда, как видно, во время уборки. Мы открыли пошире дверь. И бурундук сразу понял, где ему следует ночевать.

На сон грядущий развернули брошюры и карты. На них – зеленый квадрат был уже не с костяшку от домино, а занимал всю метровую ширь листа. В этом масштабе выступали соблазнительные подробности земли, название которой – Йеллоустон – переводилось неожиданно просто: «Желтый камень». Газета, врученная нам старушкой, тоже называлась «Йеллоустон». Прямо под заголовком крупными буквами было написано: «Газета выходит один раз в сто лет». Мы приехали в юбилейный год. Парк отмечал круглую дату…

Во второй половине прошлого века, когда доступные земли Америки были почти полностью поделены и колючая проволока стала неотъемлемой частью равнинных пейзажей, оставались земли в горах не только неподеленные, но даже еще нехоженые. И вот охотники за бобрами (они всюду шли первыми) стали приносить вести, что есть-де земля, «куда страшно и заходить». Сейчас вспоминают: первым белым человеком, увидевшим Йеллоустон (в 1807 году), был Джон Кольтер. Но рассказам его никто не поверил – «бедняга слишком долго был в одиночестве». И потом, полвека спустя, рассказы охотников были один фантастичнее другого: «Река течет так быстро. Что нагреваются камни на дне». «Лес – камень, трава – каменная». «Рыбу поймал, тут же рядом опускай в кипящую воду – ужин готов». «Фонтаны горячей воды бьют выше леса»…

В 1871 году в горы послали официальную экспедицию – «положить конец выдумкам или их подтвердить». Экспедиция (в ней был и фотограф) поняла, что видит сокровище. Так ли было или не так, но пишут, что у костра пошел разговор, как распорядиться открытием, еще никем не застолбленным? Предложено было поделить землю. И это было бы делом обычным – даже открыватель пещеры в то время становился ее собственником. Но нашелся человек (это был некий Густав Доан), который сказал: «Нет. Частной собственностью это не должно стать!» Как видно, в экспедиции были люди, умевшие глянуть вперед. Они не только согласились с Доаном, но горячо взялись пропагандировать мысль о создании в Америке уголка «для удовольствия и радости». К ним прислушались. В 1872 году специальным законом был создан первый в мире заповедник «Йеллоустонский национальный парк».

Уже в первые годы тысячи дилижансов устремились в Йеллоустон. «Пошаливали индейцы», понявшие, что и отсюда, из гор, белые люди их вытеснят. Нападали на дилижансы бандиты. Но туристский ручей уже побежал в Скалистые горы. Правда, надо было еще зазывать, уговаривать (турист по привычке ехал в Европу). Газета, «выходящая в сто лет один раз», приводит рекламу тех лет: «Патриоты Америки! В этом году – не в Европу! В Йеллоустон!» А сегодня – какую рекламу мы только не видели по дороге! Но только не рекламу Йеллоустона. Туристские реки текут сюда без рекламного побуждения. Текут из Америки и Европы. Два с половиной миллиона туристов в год. И если учесть, что река не течет равномерно, а разливается половодьем в сезон отпусков (июнь – август), то стоит ли удивляться, что в «природном театре», даже образцово организованном (девять тысяч благоустроенных номеров для ночлега, две с половиной тысячи кемпингов для палаток!), места все-таки не хватает. Дороги в парке забиты автомобилями. Если кто-то остановился (а повод остановиться – на каждом шагу), вся колонна стоит. Гейзеры засоряются мусором. Приехал за тишиной, но тишина тут может только присниться». «Не станет ли парк жертвой своей популярности?» И, кажется, вот-вот появится крик: «Патриоты Америки, не спешите в Йеллоустон! Дайте отдохнуть парку». Это не наши личные впечатления. Это мы прочитали, готовясь к встрече с Йеллоустоном.

Ступенчатые натеки солей.

Извержение гейзера собирает сотни людей. Площадка у Старого Верняка – самое популярное место.

Утро. Мир после ночи сияет апрельскими красками. Синее небо. Сиреневый строй деревьев. Застывшие ручейки из-под снежных пластов. Незнакомая птица чешет клювом синие перья. На припек выползли погреться из муравейника муравьи. Пахнет подогретой смолой. Капель с плоской крыши. Последние числа мая. Но тут апрель, и в самом зачине. Под соснами снег колюч. Автомобиль наш – белый от инея. Пробуем заводить. Завелся. Но тут же смолк. Время дорого. Бежим к телефонной будке и подаем SOS. Через пять минут ровно подкатил красный аварийный грузовичок. Веселый парень сказал: «Гуд монинг!» Не спросив, в чем дело, сразу полез в мотор и тут же крикнул: «Попробуйте!»

Завелось…

– Скажи-ка, волшебник…

Но парень даже не дослушал вопроса.

– Десятый случай за утро. Машина чувствует высоту. Три тысячи метров – воздух тонок…

Парень отозвался по рации и сейчас же умчался спасать кого-то еще от кислородного голодания…

Описывать по порядку все, что увидели за день, дело немыслимое. Природа тут сдвинула в кучу уйму диковинок. Озеро?.. Есть. Огромное, чистое! Горы?.. Самых причудливых очертаний, разного цвета, поросшие лесом, со снегами и без снегов. Лес? Нехоженый, нетронутый, непроглядный, главным образом хвойный – сосна и ель. Ручьи и реки?.. Ими питается озеро. А избыток прозрачной холодной воды уносит из озера речка Йеллоустон. Она подобна Ангаре, вытекающей из Байкала. И хотя во много раз уступает ей по обилию стока, красотою может поспорить и с Ангарой. Река течет поначалу в низких болотистых берегах, где можно увидеть лося, достающего из воды корм, наблюдать уток и лебедей, слышать плеск рыбы. Ниже река обрывается водопадом, высотою превосходящим обрыв Ниагары. А дальше – каньон, узкая желтая щель глубиной в три сотни метров. Реку сверху с края каньона видишь тоненьким пенистым ручейком…