Атташе - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Куда-а-а? — зуавы удивленно таращились на нас, даже и не думая снимать с плеч винтовки.
Расслабились вдали от фронта. Да и мы не выглядели грозно, включив режим умственно отсталых чернорабочих.
— Того-этого, масса… Сказано — плафоны чистить… — промычал Тес.
— Какие, к черту, плафоны?
— Вон эти! — толстый коричневый палец ткнул куда-то за спину солдату, тот обернулся — и предсказуемо получил по роже, весьма крепко, так, что колени у него подкосились.
Кузьма подхватил зуава на руки:
— Эй, служивый, тут твоему товарищу плохо стало!
Второй зуав в сумерках не разглядел происходящей суеты и кинулся к нам.
— Джорджи, какого хрена… — он с тревогой склонился над ударенным в голову.
Эшмуназар резко опустил на спину сердобольному, доверчивому федералисту ящик с нашим оружием и боеприпасами, тот согнулся, невнятно хрюкнул и больше не подавал признаков жизни. Оттащить обмякшие тела в сторону было делом нескольких секунд. Кажется, получилось!
Свет горел только в президентском вагончике да мигал фонарь «летучая мышь» на паровозе. Я раздал по две трубочки на брата, Кузьма и Арис мигом приставили лестницу, и мы взобрались на крышу ближайшего вагона. Арис и Тесфайе отправились в сторону головного паровоза: особист мог управляться с любой техникой, а лучшего кочегара, чем могучий абиссинец, нам точно было не отыскать. Мы же втроем двинулись в хвост состава, огибая орудийные и пулеметные башенки, цепляясь за скобы и стараясь не шуметь.
Возле каждой вентиляционной отдушины кто-то останавливался, совал внутрь трубочку и до хруста давил на ее кончик. Едва слышимое шипение говорило о том, что процесс запущен. Запах гари в воздухе возвестил о том, что на паровозе уже орудуют наши и готовятся к угону поезда. Дело было за малым — нужно было очистить вагоны — от хвоста до головы. Проникнуть внутрь удалось через перемычку между угольным тендером запасного локомотива и последним вагоном — дверца там была открыта. Эшмуназар вдруг встрепенулся:
— Лестница! — сказал он, — Лестницу я не брошу.
Спрыгнул с подножки и побежал, хрупая гравием, по насыпи. Далась ему эта лестница! Кузьма открыл дверь, и мы сунулись внутрь. Это был вагон с орудийной башней. В уши ударил молодецкий храп, ни зги не было видно, так что пришлось доставать фонарики — и их неяркие лучи выхватывали из тьмы ящики с семидесятипятимиллиметровыми артиллерийскими снарядами, стеллажи с винтовками и коробки с патронами, какой-то солдатский скарб — и источник храпа. В отличие от зуавов артиллеристы носили коричневые кители и такие же шаровары, поэтому разглядеть их во мраке было сложно.
— Вязать их? — спросил Кузьма.
Я почесал подбородок стволом револьвера. Черт его знает, что с ними делать?.. Может, выбросить из вагонов, и пусть потом начальству объясняют…
— Эшмуназар, какого… — конец фразы преторианца я не услышал, он растворился в утробном бульканье из перерезанного горла одного из артиллеристов.
Кровожадный финикиец орудовал огромным ножом как заправский мясник, ему понадобилось всего несколько движений, чтобы прикончить троих солдат и залить всё вокруг кровью.
— Эл-тиферет-Баал, — пробормотал Эш.
Кузьма поморщился. А я снова подумал, что первоначальный образ благодушных братьев-финикийцев, которые торговали донер-кебабом в трущобах Гертона, имел право на жизнь только в моем воображении, и, видимо, был далек от истинного положения вещей. Но — рефлексировать было некогда, нужно было идти дальше, очистить поезд вагон за вагоном…
Преторианец осмотрелся по сторонам и отстегнул от одной из винтовок штык-нож арелатского образца:
— Давай, благородие, осваивайся тут с пушечкой. Мы как-нибудь сами управимся… А ты блокгауз на прицел возьми, чтобы жахнуть сразу, как только отправимся.
Хлопнула дверь, и бойцы скрылись из глаз. Чуть слышно загудели, включаясь, запитанные от паровоза электроприборы. В свете лампочки накаливания, которая висела под потолком, я нашел ящик с фугасными снарядами и, прижимая один из них к животу, взобрался по неудобной лесенке на место наводчика, в башенку. Это напоминало панцер, но всё-таки было чуть просторнее.
Тут были гнезда еще для пяти снарядов и место для заряжающего, но мне приходилось справляться самому. Когда задребезжал зуммер внутренней связи — тут была и такая — я сразу растерялся, а потом сообразил дернуть со специального держателя телефонную трубку.
— Командир? В поезде чисто, готовы к движению, — голос Ариса не выражал никаких эмоций.
— Давайте, полный вперед, только у блокгауза притормози, у меня для них гостинцы… И на развилке, пускай Эш проверит стрелку, а то ведь свернем к Арлингтону!
— Вас понял.
Без свистка, без гудка бронепоезд тронулся с места. Я живо представлял себе коричневую мускулистую потную спину Теса, который лопата за лопатой закидывал в ненасытную утробу топки уголь. Кипела вода, пар толкал поршни, вращались шестерни и валы, приводя в движение стальные колеса.
Я взялся за вентили и принялся крутить их изо всех сил, поворачивая башенку в нужную сторону. Тут, кажется, имелся и автоматический привод, но разбираться было некогда. Наконец в прицеле показалось приземистое здание блокгауза.
— А-а-агонь! — сам себе приказал я и дернул за рычаг.
Грохнуло оглушительно, в ушах звенело, во рту чувствовался вкус железа, пахло порохом.
— Снаря-а-ад! — я потянулся еще за одним, прицелившись на сей раз в вагоно-ремонтные мастерские, — А-а-агонь!
Скорострельность оставляла желать лучшего, и последние два я выдал в белый свет как в копеечку, но восхищенный матерок Кузьмы в телефоне возвестил о том, что отстрелялся я всё-таки неплохо. Прислонившись затылком к холодной, еще вибрирующей броне башенки, я прикрыл глаза и задумался о лицемерии.
Лежащие внизу трупы артиллеристов с перерезанными глотками вызывали во мне чувство протеста, стимулировали рвотные позывы. А рухнувшая внутрь крыша блокгауза, похоронившая пару дюжин городских ополченцев, оценивалось сволочным подсознанием как хорошо выполненная работа. Ну, не скотство ли?
А еще я думал о фокусе с лестницей. Интересно, заявись мы с этой чертовой лестницей в тюрьму — нас пропустили бы внутрь или нет?
XXII ТЮРЬМА ПОКЕТА
Не самое приятное пробуждение — когда у вас над головой рвется фугасный снаряд, выпущенный из семидесятипятимиллиметрового орудия, а потом — еще и еще один, расколачивая вдребезги ворота, мастерские, караулку и всё, что находится в прямой видимости двух вошедших в раж канониров. Мы с Эшмуназаром неплохо сработались в этом плане — финикиец оказался неутомимым
