Индивидуум - Полина Граф

Там говорилось об особенности проекта «Индивидуум». Даже об исключительности. Шакара возлагала большие надежды на этот опыт, называла его своим opus magnum и ставила даже выше, чем создание сплитов. Она верила: Индивидуум откроет ей некую главную правду, о которой эквилибрумы либо не знают, либо не говорят приземленным. Но Шакара в то же время упоминала, что эксперимент — несомненно опасный. Даже не для самого испытуемого, а для всех окружающих. Ее беспокоило психическое состояние Индивидуума, что он мог просто сломаться от своей новой сути. И тогда управлять им стало бы невозможно.

Я прикинул все, что мне рассказывали падшие. Все говорили, что у Грея чердак полетел сильнее обычного. И в его руках находились силы, которых испугались даже гребаные всесильные звезды.

— Все-таки твой эксперимент вышел из-под контроля, — проворчал я воображаемой Шакаре. — И наконец уничтожил тебя.

Она писала о нервозности Индивидуума. Он был не в согласии с самим собой, но покорно проходил осмотры. Раз Шакара дала ему эту силу, то лишь она и могла помочь с ней справиться.

«Стартом всему послужила операция “Вознесение”, — писала падшая. — При работе над ней эксперимент пошел в радикально ином направлении, перейдя в стадию “Индивидуум”…»

«Подопытный Индивидуум стал проявлять агрессию. Снова пытался узнать, как вернуть душу в норму. Странно, что он еще не осознал: теперь это и есть его норма».

Так она все-таки провела тот опыт. Когда-то испытуемым «Вознесения» едва не стал я, но был спасен Даном. Получается, этой чести в итоге удостоился умирающий Грей, так удачно попавший Шакаре под руку.

Дальше шло несколько абзацев наблюдений. В основном они касались лишь психологических изменений: как Индивидуум спокойно всё выдерживал, как начинал злиться, как просто не отвечал на ее вопросы, замыкаясь в себе.

«Слишком мощное проявление квинтэссенции. Примечание: не выходить за защитный барьер при ее высвобождении. Требуется дополнительное наблюдение».

«Силы растут. С каждым новым тестом наблюдаются увеличивающиеся всплески эфира, которые не свойственны душе протектора, коими мы все изначально и являлись…»

«От работы меня отвлекают несколько параллельных опытов. Вероятно, их придется приостановить, а материал — уничтожить. Важнее Индивидуума ничего нет. Последний “Лазарь” меня совершенно не впечатлил».

«Ранорий внезапно заинтересовался опытом. Те несколько вопросов, что он задал, уже чрезмерны для него. Вероятно, в Индивидууме имеется потенциал, который может быть реализован инженерами Темной армии. Информации пока недостаточно, я должна составить отчеты о проделанной работе. Если Ранорий придет за Индивидуумом, я не смогу предоставить ему нестабильный образец. Мне бы не хотелось уничтожать собственное творение, но заставлять ждать темный Юниверсариум нельзя. Я верю в этот проект. Здесь заключен ответ. И я вижу его в смиренных глазах Индивидуума. И пусть теперь они часто меняются».

«“Ослеп от яркости светил”, — слова Индивидуума перед самым началом работы. Ему это далось через силу».

«Если бы он умер от всех физических и духовных изменений, это могло бы отбросить меня в исследованиях на годы назад. Но подопытный оказался достаточно крепким. Психологическое состояние нормализовалось, но я продолжаю осматривать его душу на предмет раскола. Если разум повредится, остальные испытания потеряют всякий смысл. И мне придется начинать сначала».

Все. Больше ничего не было. Я перечитал текст раз десять, не меньше, все время подмечая новые и новые детали. И все равно никакой полезной информации. Полный ноль. Отчаяние уже начало захлестывать.

И все-таки…

И все-таки имелся еще Дан, который как раз заходил в Манипуляционную прямо перед смертью Ламии, сказав, что нашел в переводе что-то тревожное. Его отрывка еще не было на листе. Там могло крыться хоть что-то.

Глава XVII

Пустота на границе Вселенной

Когда-то давно, еще до Средних эр, префектура Роштамма была полна жизни. Она являлась важным торговым узлом, именно здесь первые инженерные гильдии возводили свои главные корпуса, сооружали военные машины невиданной для тех эпох мощи. Времена первых войн, одних из самых яростных и горячих, сотрясали местную материю, дробили и крошили ее, шинковали в частицы столь мелкие, что об их существовании долгое время никто не ведал. И все же именно из них всемогущая сила созидания творила новые звезды и планеты, облака небул и кольца астероидов. В роштаммской колыбели родился великий герой Света — Целавирал Колосс, который мог крушить темный Апогей, не активизируя собственный, и отдавший жизнь в борьбе с Агатовым монструмом, созданным темными для уничтожения Светлой армады. Во времена эпохи Дремлющих Орудий, в девятую Эру Затишья, именно здесь каждые тринадцать Генезисов праздновали Аргентур. Сохранившиеся сведения о душах, прибывающих на событие со всех концов обозримой Вселенной, говорили о непостижимых цифрах. Там эквилибрумы проливали кровь в великом церемониальном Турнире Люминарного Клинка, пили багровые воды из источников пылающих скал, жертвовали свои воспоминания на алтарях памяти.

Много, много чего здесь происходило в древности. Но временной горизонт не щадит никого. Все больше войдовых разрывов расширяли Вселенную, и вот границы префектуры сместились к самому Пустотному пределу, на грани полного уничтожения. Забыты великие битвы и герои прошлого, громкие речи местных Имперумов и полисы, стертые в пыль так давно, что мир успел состариться несколько раз. Теперь, запрокинув голову к небу, можно было увидеть не больше сотни тусклых звезд, едва различимых и блекло сияющих. Дэларов чуть больше, но и они смотрелись жалко посреди пустынной бесконечности на краю всего.

Теперь здесь обитали искатели древностей и предельные охотники, шныряющие в поисках аномалий или монструмов, появившихся из-за близости Пустотного предела. Так он влиял на души: изламывал и менял, создавая из них что-то ужасное и диковинное в достаточной степени, чтобы заинтересовать Юниверсариумы или зажиточных эквилибрумов в далеких центральных префектурах.

Материи в Роштамме осталось мало. Нет материи — нет созидания. Зербраг не мог не признать, что чувствовал здесь отражение общего тоскливого будущего. При взгляде в черное пустое небо так легко представлялась судьба целой Вселенной, которая через многие эры должна была стать именно такой. Полностью поглощенной Обливионом за Великим Пределом. Все говорили, что космос бесконечен, и были в этом правы. Предел никогда не был границей, просто за этой стеной Обливиона уже не было материи. А пустота — не конец, не начало и не край всего. Это ничто.

— Бесполезный отшиб, — тихо сказал Зербраг, идя на встречу с примус-легатом.

Несколько прошедших наомов он пробыл в обществе эквилибрумов из Совета Роштамма, выяснял ситуацию и игнорировал их заискивающие вопросы. Каждый мечтал о переводе куда-нибудь подальше отсюда, Зербраг чувствовал это в воздухе, он смердил едва живым карьеризмом. Жалости к членам Совета