Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ) - Огнелис Елизавета

От десятков пропущенных ударов в голове мутилось. По шлему, но наручам, поножам, кирасе, шее, пальцам, сквозь кольца несравненных по прочности кольчуг. Боль, кровь, то ли своя, то ли чужая, и не понять, откуда звон, видимо, в последний раз очень сильно ударили по голове, но надо встать и еще раз вырвать меч, ударить, еще раз встать, перекатиться и почувствовать спину брата и друга. Оин один раз похвалил Лони за то, что он умеет сражаться двумя клинками… Никто и никогда не сбивал братьев с ног… Даже если один начинал падать, его подхватывал другой… Никто и никогда — до сегодняшнего дня… Огромный человек поставил ногу на грудь Нали и с азартным хаканьем бьет кувалдой по тому месту, где должна быть голова. Лони хочется засмеяться, он кривит опухшие губы. Там нет головы, напрасны старания! Это просто кровь и мясо, голова видимо…. И тут Лони понимает, что этот человек должен умереть. Ему не исполнить виру за брата, но этот человек обязан умереть. Здесь. Сейчас. Лони хватает гиганта за пояс. Прикрываясь телом, словно щитом, он несет отчаянно вопящего врага к пропасти. Кто-то не успел отойти с дороги. Что же, это его право…

Фрар увидел, как Лони с человеком на плечах шагнул в пропасть. Старый мастер сразу понял, что никогда больше не увидит близнецов. Они всегда были неразлучны: куда один — туда второй. Отец мог гордиться сыновьями. Лони и Нали умерли достойной смертью, не менее достойной, чем их родитель: «сожженный гном» Фрерин, сын Трейна; брат Торина Дубощита. Именно они были наследными правителями Мории — но без единого слова или следа обиды уступили эту роль более достойному…

Гнома окружили, но не нападали. Видимо, хорошо усвоили урок, преподанный братьями на мосту.

— Ну, кто первый? — прорычал Фрар.

Его попытались достать копьями. Никогда еще в жизни коротконогий грузный Фрар не двигался с такой быстротой. Древки разлетались в щепу, железо жалобно звенело и падало обломками на камень, встретившись с оружием «мастера топора». Сам гном казался неуязвимым — сплошной шлем, кольчуга, наплечные и набедренные латы, соединенные пластинами — полный доспех из чистого, хорошо прокованного мифрила. Кольцо врагов раздалось в стороны, орки явно не были готовы к тому, что столкнутся с такими воинами. Всего три гнома — а битва идет уже несколько часов, десятки убитых и сотни раненных, даже горный тролль — и тот не смог пройти.

— Давай! — проревел Фрар. Он не собирался отступать. Враг переступил порог его дома — куда же теперь можно отступать? Плавным движением он выхватил из-за плеча второй топор. Воздух застонал, рассекаемый смертоносными лезвиями. «Мастером топора» гнома называют не только потому, что он хорошо умеет ковать оружие… Щуплый орк вылетел прямо под лезвие. Спустя мгновенье гном понял, что это была уловка. Кто-то пожертвовал под удар чужую жизнь, между тем как остальные тут же напали. Орк даже не успел взвизгнуть, рассеченный надвое. Всего на мгновение Фрар замешкался… Но за секунду до смерти, после того как чьи-то липкие пальцы сорвали шлем, а холодная сталь только еще приближалась к горлу, Фрар услышал звук рога. Тяжелый и неотвратимый, как поступь смерти, прозвучал он под сводами пещеры. Гномы шли в атаку. И в последние мгновенья своей жизни, стремительно теряя силы вместе с фонтаном крови, гном подумал лишь одно: «Ничего, скоро сюда придет Оин, и мы посмотрим, чья возьмет».

Глава 23

Прошло четыре с половиной года с тех пор, как Балин последний раз стоял у вод Зеркального.

Память уносила его из настоящего в прошлое. Мелкие сегодняшние проблемы в сознании гнома уступили место давним событиям, великим, грандиозным по меркам подземного народа. Это сейчас сын Фундина может с полной уверенностью заявить, что древнее царство вновь под властью гномов. А тогда, четыре года назад это казалось невозможным, невыполнимым. Теперь Балин прекрасно понимал и Гендальфа, и Царя под Горой — Даина, и правителя Эсгарота — Байна, и короля Трандуила… Теперь, когда на голове Балина прочно сидит шлем Дарина, он не стал бы рисковать своими подданными ради невыполнимого дела, ради мечты. Это удел безумцев. Они и были безумцами. Мудрый Гендальф без обиняков называл их глупцами. Даин дал «добро» лишь молодым, или старым гномам, в строгой форме приказал, чтобы число воинов в отряде не превышало пятидесяти. Байн и допустить не мог, чтобы кто-то из его дружины присоединился к гномам. Сумеречный король выделил всего одиннадцать воинов — вероятно, чтобы хоть кто-то принес весть о гибели… Даже полуторатысячное войско Гримбьорна было лишь каплей, которая должна была бесследно исчезнуть в мрачных глубинах. Но они выжили. Мало того, они победили. Сейчас в Казад Думе можно насчитать четыреста восемьдесят одного гнома, но и они едва способны заполнить собой верхние горизонты. Зато людей, признающих власть государя Мории, живущих в пещерах и окрестностях Казад Дума — больше двух тысяч.

А если признаться по чести, то Балину невероятно везло. Недаром многие вокруг говорили, и до сих пор говорят, что Государь Мории притягивает удачу. Хотя сам Балин совершенно не верил в это. Себя он считал, мягко сказать, неудачником. Трудяга, работяга до мозга костей, он знал, что богатства, почета, уважения и всего хорошего, что есть в этом мире — можно добиться только непрерывным трудом и усердием. Тартауриль как-то пытался объяснить, что силы-стихии покровительствуют не лично Балину, а делу, которому он служит. Гном только недоверчиво хмыкал в бороду, не прерывая, однако, витиеватые и замудренные речи эльфа. Из всего сказанного Балин вынес лишь одно — он на правильном пути. Слова, предупреждающие о том, что не следует царю гномов в одиночку бродить по окрестностям, обычно пропускал мимо ушей.

Вот и сегодня, ранним утром он стоял на изумрудной, несмотря на позднюю осень, траве возле Келед Зарама, и всматривался в звезды, отражающиеся в мрачной воде.

Если бы не Ори, выходивший десятки раненых и больных, у государя Мории сейчас бы не было подданных-людей. А между тем именно люди обеспечивали подгорных жителей продовольствием. Дозорные людей на сторожевых вышках бдительно следили за окрестностями. Люди-торговцы покупали удивительные вещи, созданные руками гномов и на обмен привозили дерево, ткани, кожи и множество других вещей, незаменимых в пещерах.

Оин, исступленно ищущий что-то в глубинах Мори, постоянно находил новые жилы, рудники, запасники. Найти столько хорошо прокованного мифрила удалось только благодаря Неистовому. С его помощью восстановлены древние гробницы. Только с Оином гномы решаются работать в когда-то заброшенных мифриловых шахтах. Но Балин в последнее время снова стал беспокоится за друга. Раньше он всегда доверял Неистовому самые сложные дела, заранее зная, что тот справиться. А теперь Оин перестал чураться общества, стал улыбаться, смеяться. Говорят, забросил тренировки, по крайней мере, перестал тренировать молодежь. А ведь Оин-Астальдо был сильнейшим аргументом Балина. Иногда, когда переговоры были готовы зайти в тупик, достаточно было просто упомянуть о Неистовом, и трудности исчезали, как по мановению волшебной палочки.

Балин опустил голову.

Как неожиданно все поменялось. Если раньше он был просто другом, то теперь — царь гномов. Обязан думать не о себе, но о своих подданных. Теперь Оин — его подданный. И сможет ли теперь Неистовый вновь выйти один на один с любой опасностью? Балин не сомневался, что сможет. Вопрос теперь ставится по-другому. Выиграет ли Оин, сможет ли победить? Это тревожило, грызло Балина изнутри. А если…?

Гном задрал вверх подбородок.

Не будет никаких «если». У государя Балина теперь есть сила. Своя дружина, своя армия. В ней есть и гномы, и люди, и даже один эльф. Северные ворота охраняет Фрар, один из самых опытных гномов. За него Балин не беспокоился. Уж мастер Фрар без сомнений сумел поставить охрану и дисциплину на нужный уровень.

В северной цитадели теперь заправляет Антор. Ори подробно рассказал, что произошло у Серебряной Ложки. Пусть Борп бежал, а с ним и два десятка его приспешников, но, как говорится, не велико горе.