Книга теней - Джеймс Риз

– А ты все сделала, как мы договорились, Мадлен?

– Все… Разумеется, все .

– Хорошо. Тогда остается лишь ждать…

В этот момент мы все посмотрели в сторону коридора, ибо оттуда донесся шум голосов. Было трудно сказать, сколько их. Но один голос я различила – то была сестра Клер де Сазильи.

Я отскочила от двери, поближе к Себастьяне.

– Да, это они. Идут. – И Себастьяна одарила меня улыбкой. – Очень, очень хорошо.

– Но сестра Клер, она… – пролепетала я и запнулась.

– Да, хороша, нечего сказать. – И Себастьяна, расправив плечи, повернулась к главной двери, чтобы встретить врага лицом к лицу.

– Они приближаются, – запаниковала я, – разве не лучше нам убежать и…

– Конечно, нет, дорогая, – отмела мою идею Себастьяна.

Мой взгляд, как затравленный, метался по библиотеке, перескакивая с одного на другое; он останавливался то на главной двери, все еще запертой и, без сомнения, снаружи заложенной на засов, то на Мадлен и Луи, стоящих в последней оставшейся в библиотеке полутени, то на открытом окне, то на двери, ведущей на галерею. Куда спрятаться? Куда убежать? Почему никого не тревожит приход сестры Клер с мэром и остальными? Ах, как они спокойны!

– А может, нам хотя бы…

– Ты в безопасности, дорогая, – успокоила меня Себастьяна. Затем она подняла руку – я стояла так близко, что мне потребовалось сделать всего полшажка, чтобы та опустилась мне на плечо. Дама повернула голову и поцеловала меня в лоб. – Да, у нас совсем мало времени, и многое предстоит успеть сделать, но… но ты в безопасности. – Прикосновение Себастьяны было приятным: она была теплая, живая ; и это напомнило мне, что остальные двое давно умерли.

Я прильнула к ней. Ощутила успокаивающую тяжесть ее груди, изгиб ее бедер. Руки мои висели как плети: я не решалась дотронуться ими до Себастьяны, и все же как я упивалась ее теплом, погрузившись в негу и безопасность ее объятий!

Я взглянула на ее прекрасное лицо. На нем виднелись приметы возраста: неглубокие складки у губ, тонкая паутинка едва заметных морщинок, а на щеках – румяна. Еще я заметила, что она подкрашивает губы. Ресницы ее были длинные, черные и такие прямые, что это делало взгляд спокойным, легким и непринужденным… Эти глаза… Еще я обратила внимание на запах духов, но что это за духи? Лимонная вода? Липа? Нет, все не то. Розы. Ах, ну конечно, розы… Вне всяких сомнений. Одна роза даже у нее в волосах, прикреплена к одной из прядей в самом начале косы – собственно, просто воткнута в нее. Совсем свежая. С красными лепестками. Коралловые гребни в волосах тоже красные. А на длинных, низко свисающих серебряных серьгах – красные рубины, и в них играет свет загорающегося дня.

Она сделала шаг вперед, и я осталась стоять в одиночестве.

– Но… но… – пробормотала я, указывая на главную дверь библиотеки.

Себастьяна ничего не ответила; вместо этого она проследовала к столу, на котором стояло пустое блюдо, совсем недавно полное всякой снедью – жареными голубями и прочим. Она указала на букву «S» посреди блюда длинным и тонким пальцем с ногтем, покрытым красным лаком, затем облизнула кончик и проговорила:

– А вкусно было, ведь правда?

Я подтвердила это кивком.

– «S» означает Себастьяна, – догадалась я.

– Разумеется, – сказала она и присела на край стола.

Итак, тарелка принадлежит ей. Так же, как и помеченные экслибрисом с буквой «S» книги, которые я читала ночью.

Шум в коридоре все приближался; конечно, там находилась сестра Клер, но с кем? Себастьяна, которая была почти такого же высокого роста, как я, слегка повернула голову и каким-то образом заставила меня посмотреть ей в глаза. Она стояла в нескольких шагах от меня, и в библиотеке было еще не слишком светло, но я, несомненно, видела ее глаза…

О, эти глаза! Как раз в тот миг она впервые показала мне l’oeil de crapaud (жабий глаз) – глаз ведьмы. И я увидела, что совершенно так же, как и у Малуэнды, зрачки этих голубых глаз…

Attendons. [43] He все сразу. Клянусь, я еще расскажу о глазах. Но не теперь. Пока я разглядывала эти диковинные глаза с их меняющими очертания зрачками, я услышала голоса – теперь уже у самой двери, всего в нескольких шагах от нее!.. Хотя, по правде сказать, то был один-единственный голос, один нескончаемый поток молитв и ругательств. Непостижимо. Кто мог так напугать сестру Клер? И тут я расслышала среди ее криков два слова, произнесенные на латыни.

– Dis Pater , – повторяла монахиня снова и снова. – Отец ночи.

Она говорила эти слова не с какой-то целью, а по некой причине, то есть для кого-то, а скорей для себя, причем в чьем-то присутствии. Монахиня была не одна. Я слышала и мужской голос. Но чей? Послышались звяканье разрываемой цепи и стук вынимаемого из гнезда засова. Дверь распахнулась настежь, и перед нами предстала полуодетая сестра Клер де Сазильи, бьющаяся, словно в капкане, в объятиях вошедшего с ней человека.

То был настоящий великан. Высокий, белокурый, широкоплечий, с огромными мускулистыми руками, которыми, похоже, он смог бы обхватить двух таких монахинь. Он заполнил собой весь дверной проем. Затем, подобно тому как дитя запускает волчок, он закружил сестру Клер, и та, вертясь вокруг своей оси, пролетела почти через всю библиотеку и упала у ног Себастьяны. Великан втянул голову в плечи и перешагнул через порог, затем провел рукой по золотистым кудрям, свисавшим до самых плеч, и зло прошипел:

– Проклятая ведьма! – После чего так пнул ногой разорванную цепь, что та отлетела к монахине. (Как он ее разорвал, не имею понятия.) – Она укусила меня! – пожаловался он и закатал широкий рукав просторной рубахи, чтобы показать следы, оставленные ее зубами на широком запястье.

Себастьяна ничего не ответила, но, похоже, уголки рта ее слегка дрогнули. Что касается отца Луи, он захохотал во все горло. Тогда вошедший с грохотом захлопнул за собой дверь.

– Спокойно! – упрекнула его Себастьяна. – Они и так придут достаточно скоро; можно не привлекать их сюда таким шумом.

– Во всем виновата эта визгливая… тварь! – проговорил мужчина, после чего наклонился над сестрой Клер, подобрал с пола цепь и принялся наматывать на кулак. При этом он продолжал метать полные ярости взгляды в монахиню, которая по-прежнему выкрикивала свою литанию, состоявшую из молитв и проклятий.

– Давай, давай, лопочи, зловредная тварь, христолюбивая шлюха!

Мужчина был примерно того же возраста, что и Себастьяна, – или чуть-чуть помоложе. И поразительно сильный: когда он поигрывал цепью, его мускулы двигались под кожей, словно змеи в мешке. Похоже, он и впрямь способен был стереть ржавые звенья в порошок. Еще мне показалось, что он в любой момент готов ударить монахиню этим орудием. Одним ударом он проломил бы ей череп и… Но все, что он сделал – это передразнил сестру Клер, прохныкав:

– «Dis Pater! Сатана!» Валяй дальше. Но предупреждаю: лесть не поможет. – Его широкий полногубый рот скривился в усмешке, а массивный подбородок, покрытый густой щетиною, угрожающе заходил ходуном. Взгляд его зеленых глаз был холоден.

Я смотрела на него с немым восхищением, сама еще не отдавая себе в том отчета. Он повернулся в мою сторону и в первый раз взглянул на меня. Он воспринял мое присутствие как нечто должное, выражение лица его не изменилось. Я почувствовала, как у меня екнуло сердце. Мне было трудно перевести дыхание: я просто не могла сделать это. Наконец, к моему счастью, он отвел взгляд. Вновь обращаясь к Себастьяне, он решительно произнес:

– Разреши мне убить ее. Здесь и сейчас.

На мгновение мне показалось, что он имеет в виду меня, что я… но нет, он, конечно, имел в виду сестру Клер.

Себастьяна повела глазами (ах, эти глаза!) и вздохнула:

– Терпение, друг мой, терпение! – Затем она постаралась успокоить его, спросив: – Разве наш план не обещает нам лучшей забавы, чем простое, обыкновенное убийство?

– О, как хотелось бы мне расправиться с ней сейчас! – С этими словами мужчина опустился на одно колено (его черные кожаные сапоги были очень высокими, выше колен, и доходили до самых бедер; было даже трудно сказать, где заканчиваются мягкие голенища, а где начинается черное трико) и ухватил сестру Клер за волосы. Он занес руку, демонстрируя намерение нанести удар обернутым цепью кулаком. – Ах, – произнес он мечтательно, – хотя бы один удар в лицо, разом проламывающий обе скулы. А может, сперва только оглушить? Проявить, так сказать, милосердие… А еще хорошо бы откручивать ей голову, пока череп не отделится от хребта. Хрясть! – И он засмеялся сестре Клер в лицо. Ее лицо… На нем застыла маска ужаса. Так выглядит человек, умерший от страха. Он наклонился к ней еще ниже, и губы его почти коснулись ее губ, когда он прошептал: – Я мог бы лишить тебя жизни бессчетным количеством способов, – после чего оттолкнул ее, и та упала, при этом затылок ее ударился о каменную плиту пола с громким треском, а великан добавил: – Но я тебя не убью.