«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го - Виктор Побережных

стами. И именно привычка к оперированию большими потоками информации, сделала их психику более пластичной, что и помогло им сохранить душевное равновесие. Помимо этого отмечено, что и Стасов, и Максимов, увлекались фантастической литературой про "попаданцев", очень популярной в их времени. Товарищ Ананьев высказал мнение, что это послужило своеобразной тренировкой психики объектов. На уровне подсознания, они были готовы к подобному развитию ситуации. Естественно, это только предположение, но товарищи Фейнберг и Авдеев склоняются к такому же выводу.

– Интэресно, Лаврэнтий, очень интэресно, – Сталин, выпустив клуб дыма, встал и отошёл к окну кабинета. Помолчав пару секунд, он спросил, – А как себя ведёт Максимов теперь?

– Знаете, Иосиф Виссарионович, – Берия пожал плечами, – На удивление хорошо. Сейчас о нём можно говорить не только как об объекте изучения и получения информации, но и как о ценном сотруднике. Он дал уже несколько очень ценных советов по работе наших специалистов. Некоторые мы уже внедрили в работу, некоторые изучаются аналитиками. Одно из его предложений я хочу озвучить после основной части доклада.

– Хорошо, – Сталин вернулся за стол и отложил погасшую трубку, – Продолжай, Лаврэнтий.

– Второй вывод ещё более интересен, – Берия достал очередной листок из папки, – Все три товарища убеждены, что Стасов и Максимов значительно влияют на поведение контактирующих с ними специалистов. Особенно это заметно на примере Стасова. Отмечено, что сотрудники НКВД, чаще всего общавшиеся с ним, стали более "ускоренными". Они стали "быстрее жить". То есть – двигаться, говорить, излагать и воспринимать информацию. Для проверки этой версии, в группу Мартынова включено три молодых сотрудника, ранее не задействованных в операции "Оракул". Спустя месяц, можно с уверенностью говорить о полном подтверждении версии экспертов. Сами молодые сотрудники, в своих ежедневных отчётах, заметили, что их стала раздражать "медлительность" основной массы окружающих их людей. И в быту и в работе. Сотрудниками внешнего наблюдения так же отмечено изменение скорости походки у молодых товарищей. Изменения в восприятии окружающих и себя произошли у них через неделю с начала общения со Стасовым. Подобные изменения в поведении сотрудников отмечены и в группе, работающей с Максимовым. Но там это касалось, в основном, работы с информацией.

– Что нам может дать эта особенность? – Сталин задумчиво посмотрел на наркома.

– Пока не знаем, – Берия вновь непроизвольно пожал плечами, – Пока специалисты затрудняются ответить на этот вопрос. Недостаточно статистических данных.

– Хорошо, подождём. Продолжай, – Сталин вновь взялся за трубку.

– Интересным является ещё такой факт. Несколько раз, у Стасова, проскальзывало недовольство вашей мягкостью, по отношению к врагам. В основном это касалось Кавказа и ВКП(б).

Сталин, перед этим начавший раскуривать трубку аж поперхнулся и закашлялся. Наконец, справившись с кашлем, он раскурил трубку, помолчал пару мгновений и спросил с нескрываемым интересом.

– И где же товарищ Сталин должен действовать более жёстко, по мнению вашего сотрудника, товарищ Народный комиссар внутренних дел? – голос вождя стал обманчиво добродушным и мягким, – Поясните мне, товарищ Берия.

– Конкретики нет, товарищ Сталин, – Лаврентий Павлович прикрыл папку, – Но я разберусь.

– Разбэритесь, разберитэсь, Лаврэнтий Павлович. Послезавтра, передо мной должен лежать рапорт Стасова с его предложениями и вашими комментариями, – Сталин снова встал и начал ходить по кабинету, – Привыкли говорильни устраивать! Если недоволен – пиши бумагу! Товарищ Сталин не может услэдить за всэм и всё знать!

Остановившись, он что-то тихо пробурчал себе под нос по грузински и спросил:

– Всё?

– В основном да, Иосиф Виссарионович. Осталась только идея Максимова, которую, в целом, одобрили аналитики. Что интересно, сегодня подобную идею изложил и Стасов, в рапорте на имя Мартынова.

– Ну, давай, послушаем, – Сталин вновь сел на своё место, – Что там за идея?

– Предлагают присоединиться к парижской конвенции по охране промышленной собственности – патентов.

– Интэресно. Обоснование есть? Что это даст нам?

– Деньги, Иосиф Виссарионович. Аналитики утверждают, что многое из того, что нам теперь известно – вот-вот откроют и запатентуют в других странах. Некоторые вещи мы, пока, просто не можем выпускать. Естественно, что это не касается вооружений и оборонных направлений.

– Этот вопрос очень непростой, Лаврэнтий. Оставь мне все бумаги, я подумаю. Если у тебя всё, то иди. И не забудь – послезавтра рапорт Стасова на моём столе!

Глава 42

Утром, 13 июля, я проснулся в прекрасном настроении. Дела шли хорошо, рапорт Мартынову понравился, а ещё, вчера вечером, сняли усиленный режим несения службы и разрешили ночевать дома. А то надоело спать в кабинете, да и как-то, не комфортно это там делать. Выйдя, в привычной компании, из подъезда, я прислушался к музыке, доносящейся из репродуктора и, с удовольствием, стал напевать знакомую песню:

– Я снова поднимаюсь по трево-о-ге

И снова в бой, такой, что пулям тесно

Ты только не взорвись на полдоро-о-ге

Товарищ сердце! Товарищ сердце!….

Один из охранников удивлённо покосился на меня а второй явственно поморщился. Подумаешь! Сам знаю, что на моих ушах с медведем ещё и слон потоптался! И голосом моим только – занято! – кричать в общественной уборной! Для себя то я могу мурлыкать? Вот и терпите теперь! Интересно, а как руководство отбирает песни, которые можно исполнять? Да и исполнителей? Песня звучит ещё лучше, чем мне помнилось по прошлой жизни. И голос, у певца, шикарный. Нужно узнать, а пластинки уже есть с новыми песнями?

Размышляя об этом, доехал до управления и пошёл к себе. Только вошёл в кабинет, как затрещал телефон. Они что, специально рассчитывают момент, когда я войду? Поднял трубку и услышал напряжённый голос Мартынова.

– Ты, Стасов? Бегом ко мне!

С удивлением посмотрев на трубку, я пожал плечами и побрёл к командиру. На кой я ему понадобился "со-сранья пораньше"?

Встретил меня Мартынов…странно как-то. По иному не могу сказать. Предложил садиться и уставился на меня с непонятной мне жалостью. Я уже начал нервничать, вспоминая все свои реальные и выдуманные грехи, когда он заговорил.

– Тебе говорили, что ты доп…я? Говорили. Вот и случился великий день, когда твой язык привёл тебя в интересное положение. Либо ты утонешь, либо… – он замолчал и задумчиво уставился на свой сейф. Приняв какое-то решение, Мартынов подошёл к сейфу, налил себе коньяка, выпил и снова убрав всё в сейф, вернулся за стол.

– Товарищ старший майор! Да что случилось-то? – я всерьёз занервничал.

– Ничего не случилось, Андрей, ничего. Вчера, Лаврентий Павлович сообщил товарищу Сталину, что сотрудник НКВД Стасов, являющийся пришельцев из будущего, рассуждал на тему излишней доброты товарища Сталина к врагам государства. Особенно в национальных вопросах и структуре Партии.

П….ц! Я сидел и думал. Сейчас меня грохнут или попозже? Или ограничатся водворением в камеру, без права выхода?

– Рассуждал, Андрей? – Мартынов смотрел на меня понимающим взглядом.

– Так когда это было, товарищ старший майор?!

– Когда бы ни было! Главное то, что это было!!! – Мартынов хлопнул по столу, жёстко взглянув мне в глаза, – Сам был должен понимать, о чём говорить а о чём…

– Александр Николаевич! Я же правду говорил! А зачем товарищ Берия рассказал об этом?

– Правду, правду, – проворчал Мартынов, – Пойми, Андрей. Что люди уровня Лаврентия Павловича, в таких делах, НИЧЕГО не делают просто так. Если он сообщил о твоих рассуждениях именно сейчас, значит ТАК НУЖНО! Короче так, товарищ старший лейтенант. К семнадцати ноль-ноль, подготовьте рапорт на имя наркома НКВД товарища Берии. В рапорте, вы должны отразить всё, что вы считаете "излишней гуманностью товарища Сталина". Помимо этого, вы должны отразить ваше виденье решения этих же вопросов, желательно с обоснованием ваших гипотетических действий. Вам всё ясно, товарищ старший лейтенант? Выполняйте!

Сказать, что вернулся к себе я охреневшим, значит не сказать ничего! Отмахнувшись от вопросов ребят, я взялся за рапорт. Не зря говорят, что – п…ть, не кули ворочать! Одно дело болтать о неправильности тех или иных действиях (по твоему мнению) руководителя страны, и, совсем другое, обоснованно предложить своё решение. Ладно. Что будет, то будет! Напишу так, как считаю, а там – как кривая вывезет! Успокоившись и приняв решение, я взялся за ручку. Начнём с внутренней политики. С Кавказа… Блин. Как бы сейчас пригодился интернет! А так…слишком мало помню. Чёрт с ним. Посчитают нужным – вытянут всё на эту тему. Благо, что теперь ещё Максимов есть. Значит начнём с Нагорного Карабаха, вернее включение армяноязычного района в Азербайджан. Теперь о "великом вайнахском народе". Пока с ними Иосиф Виссарионович ничего не делал, но я знаю, чем закончилось переселение этих гадов. Горцам будет приятно осваивать плато Путоран. Красиво там, просто сказка! Глядишь, работать научатся. Крымские татары…этих переселить на Новосибирские острова. Остров Котельный просто создан для них! Пусть наслаждаются и дальше морским климатом. Прибалтика. С ними посложней. Хотя… Поселить с вайнахами и все дела! Пусть между собой решают – кто из них круче. А нех было Дудаеву рукоплескать! Теперь что касается самой России. Отменить все национальные образования! Никаких АО, республик и тому подобного. Незаметно для себя увлёкся, вернулся к реальности, когда меня хлопнул по плечу Зильберман.