Сексуальный зверь (ЛП) - Джорджия Ле Карр

Моя бедная сестра должно быть сидела рядом с телефоном, словно ястреб, потому что мгновенно приходит ответ:

Спасибо от всего сердца. XXXX

Я достаю фонарь из бардачка автомобиля и отправляюсь ко входу в пещеру. Здесь темно и сухо, ботинки проваливаются в мягкий песок. Через некоторое время, мягкий песок сменяется галькой, и я слышу звук капающей воды. Через несколько метров я оказываюсь перед водой, которая затопила когда-то пещеру. Снимаю ботинки, носки, закручиваю штаны, и пробираюсь через воду.

Как только я выхожу на гальку, одеваю носки и ботинки и иду еще десять минут по извилистому туннелю, который выходит на крутой обрыв к морю, где и сидит Би Джей. Он такой огромный в темноте, что похож на глыбу. Рядом с ним стоит светящаяся лампа. Я выключаю свой фонарик. Глаза останавливаются на блестящем, от лунного света, море, которое похоже на черную маслянистую массу, отражающую небо и звезды.

Я вижу, что он босиком. Должно быть, даже не захотел нести свои ботинки. Я сажусь на край рядом с ним, свесив ноги. Он держит в руках бутылку рома.

— Лейла беспокоится о тебе, — говорю я.

Он передает мне бутылку, я делаю глоток и возвращаю ему. Он делает большой глоток и зажимает бутылку между ног.

— Забавно, не так ли? Было время, когда я так желал, хотя бы на мгновение побыть с ней. Теперь, я, бл*дь, осуществил свое желание, так что мне грех жаловаться.

Я беру бутылку рома и делаю огромный глоток.

Он поворачивается ко мне.

— Если продолжишь в том же духе, то не сможешь отвезти меня к ней. Ты же ради этого и приехал, не так ли?

— Точно, она позвонила и попросила тебя найти.

— А то, что Лейла хочет, Лейла всегда получает, — с горечью говорит он.

Я хмурюсь.

— Поначалу я тоже хотел, чтобы она прервала беременность, но сейчас я понимаю, что она сделала выбор. И это ее право. Я не могу заставить ее. Она хочет сделать все правильно, чем потом сможет гордиться. Я даже не осознавал, что моя маленькая сестра может быть такой героиней.

Он делает еще один глоток и смотрит на меня замутненными глазами.

— Да, знаю. Я хочу поддержать нашу маленькую героиню и все такое, но не могу. Видишь ли, я всю жизнь хотел только ее. Я даже не могу вспомнить, чтобы я чего-то хотел так сильно. Всю свою жизнь, я ждал ее. А теперь она хочет, чтобы я дал ей свое согласие, чтобы она рисковала своей жизнью ради ребенка, который имеет высокую вероятность самопроизвольного выкидыша. Как, черт возьми, я могу согласиться на это?

— А что будет, если ты не поддержишь ее и… кое-что случится?

Он издает звук, рык перемешанный с глубокой болью.

— Кое-что? Понятно, что.

Я молчу, потому что тут невозможно ничего сказать.

— Задам тебе вопрос. А если бы на ее месте была Лили?

Я хватаю бутылку и начинаю производить глотки с такой скоростью, что закашливаюсь. Би Джей хлопает меня по спине.

— Ну, это явно не ответ на вопрос.

Я поднимаю на него глаза.

— Сначала я бы подумал, вытащить этого ребенка чуть ли не собственными руками из нее, чем позволить Лили убить себя. Но ребенок — это чудо, Би Джей. И если бы Лили захотела его выносить, несмотря на то, что это бы меня убивало, я бы поддержал ее. Я сделал бы все, что требовалось, чтобы она получила от меня самую лучшую поддержку, на какую я вообще способен. Я бы имел бы лучших в мире врачей на подхвате за несколько недель до начала родов, чтобы они смогли вытащить этого ребенка из нее.

— Ах да, страдания неизбежны. Муки совести по усмотрению. Улыбаться и молча страдать, да?

— Вы должны разделить твое дерьмо вместе, мужик. Ты необходим Лейле сейчас, как никогда раньше.

— Никогда в жизни я не мог предположить, что окажусь в такой ситуации. Я чувствую себя мамонтом, умирающим от сотен копий, воткнутых в мою плоть.

— Пошли. Давай возвращаться.

Он встает покачиваясь, прежде чем прислониться к стене пещеры, затем поворачивается, чтобы войти в пещеру.

— Би Джей, — зову я.

Он поворачивается ко мне лицом, выглядя ошарашенным и пьяным. Сейчас он совершенно не похож на великого бойца, я еще ни разу не сталкивался с ним таким. Тогда я думал, что он может спокойно прожить и без Лейлы. Я был неправ насчет него — он искренне любит мою сестру.

— Прости, что заставил тебя пройти обряд обручения, — говорю я.

— Я совершил его не ради тебя.

Он поднимает лампу и заходит в темный проход. Вздохнув, я следую за ним.

38

Мэдди предлагает встретиться за ланчем в итальянском ресторане по середине пути между нашими рабочими офисами. Я приезжаю первой и пью минеральную воду, когда она входит в ресторан. Она не улыбается, как только ее глаза встречаются с моими, даже когда садится в кресло напротив, то улыбка не озаряет ее лицо.

— Как ты? — спрашивает она.

— Все хорошо, — говорю я, удивленная ее недружелюбием.

— Да? — она сжимает губы, и еле сдерживается, чтобы рассерженно не ответить.

Я стараюсь не реагировать на ее поведение.

— Да. У меня все в порядке. Я не испытываю боли или чего-то еще.

— Правда?

— Да, правда, — отвечаю я, понимая, что она просто нарывается на скандал.

— Ну, тогда ты просто счастливчик, потому что мне больно смотреть на Би Джея, как у него сердце обливается кровью.

Я пребываю в полном изумлении.

Она сердито смотрит на меня.

— Я никогда не думала, что скажу тебе это, но ты очень бессердечная, Лейла. Как ты можешь так поступать с нами? — она прерывисто вздыхает, прежде чем продолжить. — Мы так тебя любим, и ты готова бросить все ради… зародыша. Он же не любит тебя так, как мы. Черт побери, он же даже ничего не чувствует.

У меня такое ощущение, будто внутри я распадаюсь на маленькие осколки. Моя броня ослабела, поскольку каждый день я борюсь, пытаясь сохранить ее, когда единственное, чего мне больше всего хочется — плакать из-за того, что я могу потерять все.

Ничего не видя перед собой, я хватаю пачку хлебных палочек и надрываю ее. Вокруг нас слышатся приглушенные звуки столовых приборов о тарелки, а также разговор и смех, и в фоновом режиме играет музыка.

Не плачь, Лейла. Не делай этого.

Я вытаскиваю палочку и подношу ее ко рту, но все мое тело тут же напрягается и сопротивляется. Одна часть во мне говорит, что она полна консервантов, другая — грустит, даже не собираясь притворяться, чтобы ее съесть. Никто на самом деле не понимает. Не мама, не Джек, не Би Джей, а сейчас даже Мэдди. Слезы жалят глаза. Я не позволяю им упасть, и откладываю хлебную палочку на девственную скатерть, идеально выровняв ее с ножом.