Выбор пути (СИ) - Бондаренко Вадим

Жаркое тропическое солнце быстро отогревает меня. Не мираж… Но как?

Встав на ноги, срываю лист с ближайшего дерева, растираю между пальцами, чувствуя, как липкий зелёный сок стекает по руке. Ощупываю морщинистую кору, прихлопываю крупного муравья, впившегося в кожу. Вдыхаю тяжёлый, насыщенный влагой воздух…

Совсем рядом белеет продуваемая всеми ветрами снежная пустыня. Медленно протягиваю руку в ее сторону, пальцы упираются во что-то податливое, как желе, и мир за ней, утратив реальность, качнулся. Снова боль в висках, ещё немного… Холод вновь атакует кисть, и я рефлекторно отдергиваю руку назад. Эксперимент признан удачным…

Не стоит туда возвращаться, лучше останусь на этой стороне, тут хоть не замерзну. Осматриваюсь дальше, и вдалеке вижу море. Ледяные торосы, скопления похожих на тюленей животных на камнях. И тут же они сменяются золотистыми пляжами тропических островов, пальмами, буйством ярких цветов и красок.

Слева заснеженная тундра с редкими деревьями и кустарниками. Вдали бродят стада оленей, овцебыков и мамонтов, вокруг них стремительными росчерками крутятся волки и гиены.

Справа - непроницаемая стена стволов, ветвей и лиан, настоящие джунгли. Завывания ветра исчезли, здесь воздух наполнен криками невидимых в густой листве животных, щебетом птиц и гулом насекомых.

За моей спиной местность начинает подниматься, переходя в предгорья, а на самом горизонте возвышаются величественные горы. Линия раздела двух абсолютно разных местностей не исчезает - половина склонов засыпана снегом, вторая зелёнеет, словно альпийские луга. Только много выше ледяные пики становятся одинаково безжизненными.

Зрение слегка адаптируется к контрасту белого и зелёного, и, присмотревшись внимательнее, я замечаю на склонах десятки дымов. Там горят костры? Или вулканическая активность?

Выяснить это можно, только проверив лично. Море никуда не денется, и я, отбросив мысли о райских пляжах, зашагал к горному массиву.

Далеко от границы не отходил, опасаясь углубляться в заросли. Доносившиеся оттуда звуки настораживали и пугали, особенно сейчас, когда у меня не было никакого оружия. Кривоватую палку я, конечно, подобрал, но ней можно отбиться разве что от комнатного пуделя…

Иногда прикасаюсь к невидимой пленке и с интересом наблюдаю, как во все стороны, словно круги на воде, расходятся волны искажений. А вот на попытку просунуть сквозь преграду палку реакция другая - сухое дерево, едва прикоснувшись к границе, просто исчезает, растворяясь без следа. Рассматриваю срез - идеально ровный, словно от лазера. Это можно использовать, я подношу палку под углом, и вскоре ее край заточен под копьё.

Граница не всегда ровная, она изгибается то в одну, то в другую сторону, но общее направление сохраняет. Вот прямо на моих глазах ее край покачнулся, и снег бесследно исчез. Секунда, другая - и каменистая почва сменяется жирной грязью, усыпанной гниющими листьями. Ещё мгновение и первые зелёные ростки стремительно вытягиваются, разворачивают листья, цепляются за ближайшие деревья и кусты…

Для меня они такие же реальные, как и снег на той стороне. Выходит, все это - иллюзия? Нечто подобное я уже видел, посещая Пещеру Предков. Так же растворяющиеся в темноте стены, далёкое недостижимое пятно выхода, призрачные силуэты большинства ее обитателей. Это место мне снится?

Я останавливаюсь и изо всех сил пытаюсь проснуться. Тщетно… Моргание, рассматривание рук, щипки, удары - все бесполезно. Это явно не сон, даже не осознанный сон. Я не могу им управлять - деревья не хотят вырастать по моему желанию, жареный бегемот не появляется на огромном блюде у моих ног…

Вздохнув, продолжаю шагать дальше. Здесь, на краю джунглей деревья растут немного реже, и между ними можно пробираться, не теряя направление. Мошка залепляет глаза, на плечи то и дело падают листья, мелкие ветки и мусор с верхних ярусов. Иногда к ним присоединяются насекомые, тут же пробующие мою кожу на прочность. Несколько раз видел крупных ящериц, лазающих по ветвям, пару толстых, упитанных удавов. Тропический лес жил своей жизнью, тут постоянно кто-то кого-то убивал и ел, и пока не обращал внимания на пришельца.

Впрочем, после экспериментов с палкой, я перестал бояться - достаточно просто пересечь границу, и я окажусь в безопасности.

Шел я довольно долго, солнце справа скрылось за горизонтом, на тундру опустилась ночь. Слева ещё продолжался вечер,но под кронами деревьев уже темно. Ускоряюсь, где только возможно, ночевать в таком лесу совсем не хочется. Лес стал редеть, и я перешёл на бег, разглядев далёкие огоньки впереди. Я уже уверен, что это костры - они иногда мигают, когда свет заслоняют темные точки. Там люди!

Когда я вышел на небольшую поляну к первому костру, уже полностью стемнело. Пламя выглядело странно - оно было полупрозрачным, словно это не дрова, а спирт.

Не менее странными были и люди, сидящие вокруг. Похожие на неандертальцев, такие же коренастые и широкоплечие, в них все равно ощущалась некая чуждость. И дело даже не в заметно больших размерах, смуглой, коричневатой коже, и даже не в лицах - широких, уплощенных, задумчиво-спокойных. Нет, я словно смотрел на дальних родственников, которые уже десятки лет прожили в чужой стране, и изменились настолько, что с ними и говорить то уже не о чем. У огня сидели денисовцы…

Меня не атакуют, не прогоняют, словно и не замечают, когда подхожу к ним вплотную. Все эти люди - они тоже не совсем реальны, некоторые настолько прозрачны, что сквозь них видны темные силуэты деревьев на краю леса.

Постояв немного, сажусь рядом, и протягиваю руки к огню.

- Сейсе, нань чонгапурр. Хао би, ксьон диашш.

Слова не знакомые, но смысл мне становится понятен. Что - то вроде " здравствуй, путник. Этот огонь не согреет человека-брата"

- Вы здесь живёте?

Несколько человек повернулись ко мне, прислушиваясь. Повторяю фразу на обеих неандертальских наречиях. Меня поняли, и даже ответили, жутко коверкая слова

- Мы всегда здесь. Пока память есть.

- Ты очень много память. Идти к человек-брат, нет память здесь.

Мне советуют идти к таким же неандертальцам, как и я, к их костру?

- Я могу остаться?

- Память чужая. Человек не согреться.

Выходит, эти люди не просто греются у костра… Они делятся через него с другими силой, что поддерживает их существование в этом месте. Памятью живых о себе.

Мне резко поплохело. Я умер?!.

Подношу руку к глазам - нет, не прозрачная.

- Как мне уйти отсюда?

- Память не долго. И нет человек-брат…

Значит, когда обо мне забудут, меня, неандертальца, не станет. Но пока обо мне помнят очень многие.

- Человек-брат тут ошибка. Человек-брат энн-ой, место в Первая Пещера.

- Я не хотел сюда попасть. Как попасть в Пещеру Предков?

- Идти, память много, вера много. Идти не к Первая Пещера человек, идти к Первая Пещера человек-брат.

- Где она?

Мужик указывает рукой за спину и вверх, и я вижу среди темного нагромождения скал сначала один тускло светящийся провал, а затем, за дрожащей и искажающей картинку границей - второй, точно такой же.

Жуткое зрелище, словно два глаза дремлющего чудовища наблюдают за всеми, кто здесь находится.

Мне советуют идти в Пещеру Предков, но не денисовцев, а неандертальцев. Там горит пламя, вобравшее в себя веру и страх тысяч людей, оно намного сильнее этих костерков.

- А вы, почему не идете в свою Первую Пещеру?

- Память мало, вера нет. Человек охотник не пройти дальше порог, человек энн-ой пройти большой огонь.

- Я был там, и пытался выйти. Почему я не смог попасть сюда?

- Человек энн-ой идти большой огонь, малый нет. Земли Вечной Охоты человек охотник, не человек энн-ой.

Проход только в одну сторону? Это уже хорошо, значит есть надежда, что отсюда можно вернуться. Похоже, я в коме, и только любовь Эрики, вера моих людей в меня позволяет мне не растаять здесь. Призрачный мир, созданный коллективными воспоминаниями сотен, а может, и тысяч, умерших неандертальцев и денисовцев. Во что-то похожее верили североамериканские индейцы, но я всегда считал это народным фольклором.