Лазутчики - Дэвид Моррелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не стану слушать тебя!
— Тот парень попытался задобрить тебя бейсбольным комплектом: мячом, перчаткой и битой. Я не в состоянии представить себе, насколько это было отвратительно. Затем твой отец вернулся в номер, получив деньги. Он был пьян и заснул. Ты двадцать два раза ударил его по голове битой. Ронни, окажись я на твоем месте, то, наверно, нанес бы пятьдесят ударов. Сто. Я не в силах даже передать тебе, до какой степени мне жаль того маленького мальчика. Я прихожу в бешенство, когда думаю о том, что с ним сделали. Мое сердце сжимается, когда я думаю о детстве, которого он был лишен.
Дождь все так же хлестал по стенам и крыше. Гром сотрясал здание.
— Но, Ронни, я ненавижу то, чем он стал.
— Меня зовут Уолтер Харриган!
Бэленджер выстрелил на звук голоса. Раз и второй. В самую середину двери; его пули оставили в дереве аккуратные дырочки.
Не теряя и доли секунды, он отскочил в сторону, и тут же два громовых выстрела из дробовика пробили в стене две дыры, почти соприкасавшихся краями. Ронни тоже стрелял на звук, только не голоса, а оружия Бэленджера.
Одна из картечин все же зацепила руку Бэленджера, но он, стараясь не замечать боли, всадил по пуле справа и слева от пробоин и метнулся к входу на винтовую лестницу, а у него за спиной еще дважды прогрохотал дробовик, и в стене появились еще две округлых дыры с рваными краями.
Из темноты за стеной послышался характерный звук — это Ронни перезаряжал дробовик.
«Черт побери, я все же позволил ему провести меня! Он заставил меня тратить впустую боеприпасы! Теперь осталось только пять патронов!»
Рация вновь ожила. В динамике раздалось потрескивание.
«Да ведь Ронни рассчитывает целиться на этот звук!» — сообразил Бэленджер. Не реагируя на повторную попытку вызова, он опрометью кинулся вверх по лестнице. У него за спиной дважды прогремело; картечь звонко хлестнула по железным ступеням лишь немного ниже его ног.
— Я не вижу сквозь пробоины свет от вашего фонаря, — сообщил голос из рации Бэленджера. По-видимому, Ронни сумел овладеть собой и решил вернуться к насмешливо-вежливому тону. — Теперь я понимаю. Пока ваши друзья отвлекали меня, вы спустились по лестнице к трупам и забрали оставшиеся на них очки ночного видения.
Бэленджер высунул голову из люка. Теперь он стоял так, что Ронни не мог выстрелить в него оттуда, где находился.
— Я нашел мины, которые ты спрятал под трупами, — сообщил Бэленджер.
— Что ж, тем не менее вы нашли не все, — последовал ответ.
И тут же все здание сотряслось от мощного грохота. В первое мгновение Бэленджер решил, что это был всего лишь очередной сильный удар грома. Но по дрожанию стен он понял, что на сей раз воздушный удар пришел изнутри. Его так тряхнуло, что пришлось ухватиться за край открытого люка. Воздушная волна ударила по барабанным перепонкам.
— Здесь, в наблюдательской! — прокричала наверху Аманда.
Бэленджер выскочил наверх, пробежал по комнатам, открыл люк перед мониторами и тут же закашлялся от едкого дыма. Когда же дым рассеялся, он увидел, что на три этажа вниз лестницы больше не было. Лишь раскачивались на весу уцелевшие кое-где части арматуры. А далеко внизу был виден огонь.
Бэленджер поднял рацию:
— Если ты говоришь о той металлической коробке, которой пугал Аманду, то ее мы нашли.
Я бросил ее в люк твоего наблюдательного центра. Внизу вот-вот начнется пожар.
— Я все равно собирался назавтра сжечь этот дом. Монеты не представляют для меня совершенно никакой ценности.
Резкое изменение темы заставило Бэленджера вновь встревожиться.
— Монеты?
— Они представляют собой огромное состояние, но я не мог использовать их даже для того, чтобы заплатить налоги за дом и территорию, — с явственной горечью произнес голос. — Я бывал у разных торговцев монетами в разных городах. Никогда не брал с собой больше нескольких монет. Никогда не брал малоценных. Но чтобы набрать пятьдесят тысяч долларов для уплаты налога на собственность, нужно продать очень много семисотдолларовых монет. Однажды в Филадельфии маклер, которого я до того ни разу не видел, посмотрел на мое предложение и сказал: «Так вы и есть тот самый парень с „двойными орлами“? О вас уже говорит вся страна».
С тех пор я больше не рисковал продавать монеты.
«Почему он так разболтался? — в тревоге задумался Бэленджер. — Он тянет время, это несомненно. Но зачем?»
И тут он вспомнил свои собственные слова, произнесенные несколько секунд назад: «Я бросил ее в люк твоего наблюдательного центра. Внизу вот-вот начнется пожар». «Господи, я же сам сообщил ему, где мы находимся!»
Бэленджер метнулся от открытого люка в спальню. За спиной у него что-то взорвалось, но это не был выстрел шрапнелью. Это была яркая вспышка, по помещению прокатилась волна жара.
Детонатор, оставшийся возле люка, понял Бэленджер. Ронни привел его в действие с дистанционного пульта. По комнате расплывалось облако дыма.
Аманда и Винни кинулись из комнаты. Но, судя по тому, куда направился Винни, парень совершенно не понял, что вызвало этот взрыв.
— Винни, отойдите от...
Винни остановился посреди спальни и обернулся на голос.
— Люк! — рявкнул Бэленджер. — Отойди!..
Винни растерянно поглядел себе под ноги.
Люк.
Детонатор.
Взрыв был не очень громким, но довольно мощным. И, что хуже всего, он произошел чуть ли не под ногами Винни. Его джинсы сразу вспыхнули. Завопив в испуге, он упал на пол и принялся руками сбивать пламя с брюк.
Бэленджер схватил с кровати покрывало и набросил его на ноги Винни, пытаясь погасить огонь. Парень продолжал кричать.
По всему пентхаузу один за другим взрывались детонаторы. Бэленджер видел их вспышки, видел, как огонь загорелся в комнате для наблюдения и медицинской комнате.
— Огнетушитель! — крикнула Аманда. — Он в кухне! — Она пробежала через комнату для наблюдения, обогнув огонь, разгоравшийся на паркете.
Бэленджер схватил с бюро красивый кувшинчик и поспешил в ванную. Там он повернул кран, но вода не пошла. Электричество отключено! — вспомнил он. Насос не работает! Зачерпнув воды из унитаза, он выбежал в медицинскую комнату и вылил ее в огонь. Выстрел дробовика пробил в полу еще одну дыру, но к тому времени Бэленджер уже бежал обратно в ванную. Сдернув крышку унитазного бачка он зачерпнул воды оттуда. На сей раз он не стал входить в медицинскую комнату, а остановился в двери и плеснул воды оттуда. Огонь зашипел и притух. Бэленджер снова кинулся к бачку, тщательно зачерпнул оттуда чуть ли не всю оставшуюся воду и снова побежал к двери в медицинскую комнату. Теперь ему удалось окончательно справиться с огнем.
Вода кончилась. Как же...
Он услышал шипение огнетушителя. Аманда в соседней комнате боролась с огнем. Но пламя разгоралось и в столовой. Воды. Необходимо найти еще воды! Он уставился через две двери на открытый лифт в тренажерной комнате, а затем, стараясь не думать о Ронни, подкарауливавшем его внизу, опрометью пробежал к лифту и схватил в охапку все пять бутылок с мочой, которые Ронни, издеваясь, прислал им.
«Ты неудачно пошутил, сукин сын», — подумал Бэленджер, поливая мочой огонь. Зловоние аммиака заставило его задержать дыхание. Огонь протестующе шипел. Третья бутылка. Четвертая. Пламя шипело и съеживалось, испуская вонючие пары. Пятая бутылка погасила его совсем.
Пол прошил очередной заряд картечи. Пробегая через комнату, Бэленджер почувствовал, как щепки больно ужалили его в лицо. Аманду он нашел в библиотеке, где она отчаянно сбивала пламя огнетушителем. Затем она перебежала в комнату для наблюдения, пустила на огонь еще одно белое облако пены и погасила его. Но тут шипение огнетушителя сделалось тише, он выплюнул несколько клочков пены и смолк, опустев.
Очередной выстрел пробил пол, но к тому времени Бэленджер уже вытащил Аманду в спальню.
Они наклонились к Винни, лежавшему около наружной стены. Теоретически это было самое безопасное место — над гостиной апартаментов Данаты, дверь которой все еще оставалась забаррикадированной. По комнате плавал слоистый дым. Обгоревшие джинсы Винни приклеились к почерневшей коже, из которой уже начала сочиться жидкость. Ожоги третьей степени. Бэленджер вдоволь насмотрелся на них в Ираке.
— Больно, — сказал Винни.
Бэленджер знал, что, когда нервы Винни отойдут от перенесенного им шока, боль, которую он испытывает, станет во много раз сильнее. Очень скоро ему придется терпеть настоящие мучения.
— Больно! — повторил Винни. Даже сквозь очки ночного видения Бэленджер мог разглядеть, что лицо молодого учителя сделалось пепельно-серым.
— Я знаю, — сказал Бэленджер. — Идти сможешь?
— Надо попробовать. — Винни содрогнулся всем телом и знаком попросил Бэленджера помочь ему подняться.
Но оказалось, что на обожженных ногах успели появиться огромные отеки. Винни не мог согнуть колени. Попробовав выпрямиться, он широко раскрыл рот и ахнул, с трудом сдержав крик. Бэленджер испугался, что он может потерять сознание.