Град обреченный (СИ) - Романов Герман Иванович

Такой была Москва на рубеже 13–14 веков, когда в ней стал править князь Даниил, младший сын Александра Невского, присоединивший к своим владениям Коломну, отнятую от Рязанского княжества, и провел границу по Оке. И умер — никогда не побывав великим князем Владимирским. По действующим традициям, только сыновья великих князей могли претендовать на «великое княжение». И это правило нарушил Юрий Даниилович Московский, который сделал ставку на татар хана Узбека, получив в «обход» ярлык. Но первую победу над ордынцами одержали именно тверичи, князь которых Михаил Ярославич за это был убит в Орде именно московитами.

Вместо эпилога

— Четверть века прошло, сын, как мы в этом мире живем. И ведь совсем другой стала русская земля, иной — так будет правильно…

Андрей Владимирович тяжело вздохнул — возраст у него по нынешним временам, весьма почтенный. Да что там — запредельный уже, семьдесят семь лет. Добавить «семерку», как пошутил «Сотник», то портвейн уже будет, «три топорика», популярный в советское время напиток. Из той категории, которую люди «пойлом» именовали. Хотя если сравнить с «паленкой», то вполне себе, пить можно, хотя «нектаром» не назовешь. А Василий Алексеевич живчик, хотя семидесятый год пошел. Да и все одноклубники люди степенные, пожилые — всем под шестьдесят годков или чуть больше этой черты, а Петровичу уже под семьдесят годков накатывает.

Но все живы и энергичны, и, слава богу — дел много разрешили, но еще больше осталось, так что все в трудах и заботах. Видимо, тут все дело в женах — молодые они у них, а тут воспитание совсем иное — мозг не выносят, денег не требуют, в делах помощницы. У всех деток ворох, а у него с «Сотником» уже внуки подросли, давно в полках служат, опыта ратного набирают. А воевать тут долго придется — все «соседушки» уже услышали тяжелую поступь грозной России. И притихли, когда им несколько раз укорот жестокий дали, надолго и накрепко запомнили. Кроме поляков — те неуемные, и воевать с ними еще добрую сотню лет придется.

Пока в дугу ляхов не согнешь, не угомонятся, паршивцы! Ничего, за нами не «заржавеет», лучше на опережение сыграть — чтобы Смуты не было никогда, и прочих всяких непотребностей!

Андрей Владимирович усмехнулся, и стал перебирать монеты, с отчеканенным двуглавым орлом. Это не была их задумкой — похожие монетки, «чешуйки», чеканили в Твери и Москве. Двести денег в рубле, каждая с грамм, а сам рубль расчетной единицей считался, слишком большой вес получился бы в серебре, полфунта русского, или «большой гривны», как тут его именовали. Монеты отчаянно необходимы были, причем не только мелкого привычного номинала, но и покрупнее достоинством. Потому в рубле только сто денег оставили, для удобства счета, в десятеричной системе. Но зато сами рубли из золота начеканили, весом в два византийских безанта, и их половинок «полтин», те, понятное дело, обычного размера и веса, с обычный «солид». Пережила монета свое существование, что тут скажешь, раз слово «солидный» в ходу и в ХХ веке было. Серебряные монеты стали гривенниками, то есть малой гривной — десятая часть веса рубля, очень высокой пробы. И самые мелкие монетки, достаточно крупные в отличие от «чешуек» — из «худого» серебра, биллона, потому что в постоянном обороте были. Размером с советский «гривенник», или «двугривенный», но то уже «двойная деньга».

— Хорошая чеканка, оттиски отличные, гурт с «ребрами». Отличные станки, ничего не скажешь, — Андрей Владимирович еще раз покрутил монеты пальцами — время от времени сам рассматривал «продукцию» Монетного Двора. И усмехнулся, поймав вопросительный взгляд сына — тот спросил:

— Батюшка, ведь монетки на сто рядов проверили, почему ты сам каждый раз первые годовые партии смотришь? Да еще сам сходишь с мастерами поговорить о работе, их хвалишь или ругаешь — но это понятно, ведь ласковое слово и кошке приятно. Сам так себя веду с людьми.

— А ты ответь мне, Павел Андреевич, что такое социализм?

— Советская власть, плюс электрификация всей страны, как в учебнике было прописано ленинское изречение, как мне помнится.

— Не нужно быть начетником, Паша. Есть иное высказывание — «это учет и контроль». А его нельзя перекладывать на других, они могут не заметить то, что углядишь сам. Ты не полагайся на отчеты — будь всегда в курсе дел. А деньги есть «кровь государства», их нужно разумно тратить. И приличного качества — доверие нужно не только у народа, но и у иноземцев, с которыми торговля идет — расхватывают наши гривенники, полтины и рубли, как горячие пирожки на рынке в «перестройку». И подделка должна быть пресечена сложностью — ручной труд малоэффективен там, где противовесом работают механизмы. Сравни конную жатку и серп — что производительней?

Сын рассмеялся и бросил лукавый взгляд, по которому Андрей Владимирович понял, что его «развели». Ничего не поделаешь — пришла старческая ворчливость, когда постоянно кажется, что делают все не так, как нужно. Да и сам хорош — всегда чем-то занят, хотя большую часть дел на сына давно переложил, а тот учет строгий ведет, для того и «пятилетние планы» ввели. Так всегда зримо, чего достигли, и что нужно еще совершить.

— Хитрец ты, но это и хорошо, правитель не должен обманываться сам, и тогда его не обманут. Ты у меня экономист расчетливый, промышленную базу всячески развивать нужно — мануфактуры, фабрики и заводы дело наиглавнейшее. Железа карельского мало, нужно до крайности уральское. И ты в свое царствование не только Сибирь присоединить должен, но и недра разрабатывать, благо мы там остроги поставили. Помнишь изречение?

— А как же — «могущество Российское прирастать будет Сибирью». Так оно и есть — золото с платиной ведь нашли, и разрабатывать начали. И на восток двинемся — серебро тоже нужно, и мы знаем, где оно есть в недрах.

— Ведаем, — отозвался Андрей Владимирович — у чекистов оказались книги с собою прихвачены, включая географический атлас, с которого уже много копий сделали. И все они в оборот пошли — у Петровича напечатаны «Лечебник» и «Травник», штудируют будущие медики. Павел выдал «Агроном» — «закон поля» уже прижился, изучают прилежно в школах. На образование упор сделали, с двух малых школ в Старице начали, сами молодежь учили — жадной оказалась до знаний. А сейчас те школьники уже студентов учат — семь лет назад «Академии» в Новгороде и Твери открыли, с набором на шесть факультетов. Кадры не зря готовятся — грамотность многим дорогу в жизнь открыла. Тут привилегии большие сразу, льготы, доступ на должности выборные. Посадские моментально пользу просекли в образовании — школы повсеместно открываются, причем при каждом церковном приходе. А в планах в Киеве и Москве по одной «Академии» открыть с четырехлетним курсом — в специалистах нужда огромная, население как на дрожжах растет, ведь не голодуют, в городах лечебницы появились, гигиену внедряют. И детскую смертность сокращать начали, а рождаемость и так высокая.

— Ты правь вместо меня, Паша, я лучше нашими будущими «хранителями» займусь, ведь для них «Лицей» открыли в нашей Старице. Там и жить буду, с детками заниматься, а то Петрович не справляется, ему в Тверь мотаться на факультет тягостно, пусть там своих медиков учит.

Андрей Владимирович вздохнул, понимая, что труд ждет тяжкий. Собственных детей «бутырцы» решили учить в «закрытом» заведении, давать им «тайные» знания, принесенные из будущих времен. Версия ромейского происхождения для других уже давно обоснована. Но свои есть свои, их лучше готовить нужно. Потомки должны быть между собой крепко связаны, и делом общим, и семейными узами. Настоящими «хранителями» быть!

— Ты войну веди дальше — «ордынское наследство» наше, и на юг полками иди. Донбасс основа будущего, там уголь и железная руда у Мариуполя и в Керчи. Много, много железа — и черноземы, пшеницей весь мир прокормить можно. Населения нужно много — все эти русские земли освоить, там ведь и Тмутаракань была, и Белая Вежа. Ты меня не подведи — на тебя надежды, и внуков готовь к тяжкой доле ответственности. Я стар уже, а вы в силах дела вершить. Верю в вас, своих потомков — имя русское держите честно и грозно! Но еще поживу — не все доделал…