Рукопись Бэрсара - Елизавета Манова

Он медленно провёл рукой по лицу, словно стёр с него недавнюю ярость.

— Обиделся? Нельзя было Салару зацепку давать. Обряд дело такое… его власть. Поломалось-то наше Братство, Великий!

— Забыл, как меня зовут?

— Да нет, сроду не забуду. Но уж коль твоя воля…

— Так что было, Асаг?

— Ну, огонь разожгли, обряды справили… я и говорю: коль беда у ворот, а Старшие не в ладу, пора Великого выбирать. Пусть одна голова думает. Ну, Совет не перечит. Хорошо ты нас перед нами выставил… весь срам наружу. Ну, а коль они согласны, тут я сам себя перехитрил. Говорю: коль один из Старших в Великие уйдёт, надо ещё одного выбирать. Нельзя, чтоб Старших четверо было… разобьются пополам, и толку не дождёшься. Народ опять не спорит: надо — так надо. Говорю: «Братья, а как вам Тилар глянется? Мужик крепкий и ума не занимать». Ну, тут, само-собой, крик. Салар одно голосит, Сибл со своими другое. А Зелор — вот ведь вошь кусачая! — молчал-молчал, да и молвил: Тилар, мол, Гилору-мученику зять. На дочке его женат. Ну и все. Салара как запечатало. Выбрали тебя.

— А потом?

— Потом стали Великого выбирать. Ну, Тилар, всего ждал… Десять камней за Салара, пять за меня, а прочее все тебе. Сидим, глядим друг на друга — и морды у всех перекосило. Мне-то… только срам снести… а Салар ровно удавленник. Я-то… я к тебе один кланяться приду, никто моего стыда не увидит. А ему при всех за тебя молитву читать, клятву брать… ещё пожалел я его, дурака!

— Отказался?

— Сам ушёл и Тнаг с ним… и ещё полтора десятка… считай, две сотни народу из Братства вон.

— А остальные?

— Они ж тебя выбирали, не мы!

— А ты, Асаг? Или никогда не простишь?

— Куда я денусь! Ладно, Тилар, твоя правда… чего считаться? Ты и подо мной ходил, а мной вертел… стерплю.

— Иди ты к черту! — сказал я сердито. — Я-то думал… Если уж с Огилом… ну, хоть один у меня друг остался! А ты… Дорого твоя дружба стоит!

Он пытливо поглядел на меня, усмехнулся.

— А может и не дешевле твоей. Коли не лукавишь, что, мол, дружба, а не служба…

— Только так, Асаг!

— Ну что ж, поглядим. — Помолчал и добавил задумчиво. — Поглядим.

И завертелось колесо. У меня, оказывается, накопилось уйма невыполненных обрядов. Целых две ночи новоизбранный наставник Ларг — возводил меня в надлежащее мне звание. Сначала меня сделали Братом Совета, потом Старшим и только потом Великим. И только на третью ночь я, измочаленный донельзя, сумел собрать Совет.

Ничего я не успел за эти пропащие дни. Только Старшие окружали меня, но Асаг уклонялся от разговоров, Сибл был почтителен до насмешки, Зелор помалкивал и улыбался, а с Ларгом мне было незачем говорить.

Обычные идиотизмы Братства. Нет времени, а мы топчемся третью ночь в развалинах под носом у Баруфа. Отличный случай захватить нас всех — и Братства нет. Пора нам повзрослеть…

Я с этого и начал на Совете: все Старшие должны уйти в подполье. Братья совета постепенно тоже. Пусть Зелор немедленно проверит, кто должен сразу уходить, а кто пока что может задержаться. И пусть никто не мешкает с уходом. Дома оставить, семьи вывезти за город. Есть у кого родня по сёлам — пусть пока пристроят там. Вот кончится распутица — тогда отправим всех в Бассот, там есть где разместиться поначалу.

Они помалкивали, опустив глаза. Молчание уже перерастало в вызов — Асаг такого допустить не мог, вздохнул и возразил за всех:

— Виданное дело — семьи хоронить! Это ж какие деньжищи нужны!

— У Братства есть деньги.

Они испуганно переглянулись. Ещё одна святыня Братства — его казна, что собрали по крохам за сотню лет. Не знаю для чего. Ведь даже Старшие работали как все и впроголодь своим трудом кормили семьи, и никому не приходило взять из казны хотя бы грош.

И приходилось начинать сначала, с простых вещей. Казна для Братства, а не Братство для казны. Вы что, забыли: люди в каждом доме знают лишь друг друга и главного, и если выловят всех, то Братству всё равно конец. Оно рассыплется, а уж аких сумеет сделать, чтобы оно не возродилось. Я говорил, они молчали, молчали мрачно и почти враждебно, пришлось прикрикнуть:

— Вы что, языки проглотили? Закона никто не отменял — на Совете говорить может всякий. Ну? Или согласны со всем?

Нет, они совсем не согласны. Расшевелились и начали возражать. Были дурацкие возражения — я отбивал их смеясь. Были неглупые — приходилось на них нажимать, чтобы искали ответ сообща. Вот теперь это сборище, наконец, превращалось в совет, и для первого раза это было — ей-богу! — неплохо. Столковались на том, что Старшим, правда, пора уходить, а с Советом можно и подождать. Людей Сибла — все десять домов — стоит собрать в кулак. Пусть завтра же собираются в условном месте. Вряд ли аких теперь станет трогать их семьи: тут мы можем и Садан взбунтовать: почто, мол, правитель обижает старых да малых? А вот как быть с «призраками» Зелора?

— Я-то останусь, — мягко сказал Зелор. — Кто на убогого подумает?

— Страшно, брат Зелор. Ты теперь наша надежда. Если в такой час Братство ослепнет и оглохнет…

— Не ослепнет, Великий. Мои-то люди не в Садане живут, на них тень не пала.

— Сам смотри, брат Зелор. Мы теперь все затаимся, как мыши в норке, чтобы ни один след никуда не вёл. А надо ведь всякого обнюхать: не на крючке ли? Большая работа, а времени в обрез — больше двух недель я тебе дать не могу. Успеешь?

Он как-то лукаво повёл плечом; лицо его вдруг разрумянилось, похорошело, весёлые огоньки заиграли в глазах — и я спросил восхищённо:

— Уже, брат Зелор?

— Может быть, — сказал он лукаво.

— А может, ты и людей акиха нащупал? Их в Садане не меньше трех.

— Пятеро, Тилар.

— А связь у них какая. Сами-то, небось, в город не ходят?

— А странники на что? Много их нынче развелось!

Краем глаза я засёк, как удивлённо переглянулись Сибл с Асагом. Вот дурачьё! Сами себе цену не знают! Почти влюблённо я глядел на Зелора, на ожившие его, полные смеха глаза и умный лукавый рот; мы с ним играли в замечательную игру, и я наслаждался это игрой не меньше, чем он.

— А у тебя-то самого странники есть?

— Как не найти, товар ходовой.

— А если этим пятерым связь перемешать? Чтобы и не знали, что кому говорить?

Он опять лукаво повёл плечом.

— А почему и нет, Великий брат?

— Значит, не пропадём, брат Зелор?

— С тобой-то? Не пропадём!

Асаг хотел уйти со всеми, но я его задержал. Ходил по тесному пятачку в кругу догорающих факелов, и все не мог успокоиться, не мог погасить улыбку, и Асаг хмуро водил за мной глазами. Наконец я себя унял. Подошёл к нему, положил руки на плечи.

— Все злишься на меня, Асаг?

Он поглядел-вовсе не хмуро, а грустно, и покачал головой.