Иван Грозный: Кровавый поэт - Александр Бушков

    Лев Толстой (еще один либерал!) Репина хвалил: «Молодец Репин, именно молодец. Тут что-то бодрое, сильное, смелое и попавшее в цель. Хорошо, очень хорошо. Забирайте глубже и глубже».

    Но совершенно другого мнения был один из выдающихся русских интеллектуалов (не пугать с интеллигенцией!), глава Святейшего Синода Победоносцев. Он сообщал Александру III: «Сегодня я видел эту картину и не мог смотреть на нее без отвращения. Удивительное ныне художество: без малейших идеалов, только с чувством голого реализма и с тенденцией критики и обличения». Император, к либералам относившийся без малейшей симпатии, а интеллигенцию заслуженно припечатавший «гнилой», меры принял: картина Репина была запрещена для публичного показа. Когда ее вновь выставили при Николае II, некий молодой человек изрезал ее ножом. Его поторопились объявить сумасшедшим, не вдаваясь в подробности, так и сегодня пишут. Но если учесть, что этот молодой человек, Абрам Балашов, был старообрядцем и по профессии иконописцем, то, очень возможно, дело тут вовсе не в нарушениях психики, а, наоборот, в здоровой реакции на очередную либеральную выходку… Кстати, у Репина вскоре после завершения работы над картиной необъяснимо стала сохнуть правая рука. Причину врачи так и не определили…

    Ну а если вернуться во времена Ивана Грозного, то там, без преувеличения, загадка на загадке. Чего ни коснись. Возьмем, скажем, первопечатника Ивана Федорова, который при Грозном «изладил» первые на Руси печатные книги, но после того как науськанная духовными лицами толпа сожгла его мастерскую, бежал из Москвы…

    Стоп, стоп! Это опять-таки одна из версий. Что именно произошло тогда, мы не знаем. Сам Федоров выражался уклончиво: мол, нашлись на Москве люди, которые «зависти ради многие ереси умышляли, желая благое в зло превратить и Божие дело вконец погубить», почему и пришлось Федорову «от земли и отечества и от рода нашего быть угнанными и переселиться в иные, незнакомые страны».

    Есть очень похожее на правду предположение, что «духовные», выражаясь современным языком, просто-напросто «мочили конкурента». В те времена очень неплохие деньги зарабатывали переписчики книг, в первую очередь церковных - а книгопечатание, как легко догадаться, очень скоро пустило бы их по миру. Вот и оказалась печатня Федорова разоренной.

    Упоминание Федорова насчет «иных, незнакомых» стран - очередная загадка. Переселился он в Польшу - а Польша для него никак не могла быть «незнакомой» страной, поскольку именно там он учился в краковском Ягеллонском университете, каковой и окончил успешно со степенью бакалавра…

    Как он там оказался? Тайна. Место рождения Федорова неизвестно. Происхождение - тоже. Да он, собственно говоря, никакой и не «Федоров». На одной из его книг, изданном уже в польском Львове «Апостоле», печатник именуется несколько иначе: «Иван Федорович друкарь москвитин». Москвитин - это, похоже, фамилия… или просто тогдашний аналог слова «москвич»?

    А приведенный в «Апостоле» «издательский знак» Ивана Федорова, как его именуют в отечественной литературе, - натуральнейший герб. Загадка на загадке…

    И коли уж речь зашла о духовных лицах, думается мне, следует упомянуть еще один миф, связанный с Грозным, - о злодейском убийстве митрополита Филиппа, якобы совершенном по приказу «безумного тирана» лично Малютой Скуратовым. В девятнадцатом веке эта история, как и многие другие вымышленные злодеяния Грозного, была соответствующим образом проиллюстрирована (мне, право, лень было уточнять, кем). Картина в лучших традициях соцреализма (о котором тогда и не слыхивали) рисует последние минуты трагедии: митрополит, чуя смертный час, вдохновенно молится, а в приоткрытую дверь с гнусной улыбкой на обезьяньей роже уже заглядывает злодей Малюта…

    На самом деле и это, полное впечатление, вздор. Хотя бы потому, что гуляли две версии мученической кончины Филиппа: по первой, его задушил Малюта, по другой - замучил на горящих углях сам Грозный. Это доказывает, что мы имеем дело со сплетней, слухом, выдумкой. Если имеются две «достоверных» версии, ничуть друг на друга не похожие, значит, нет ни одной.

    А «свидетельствуют» об умучении митрополита то ли Малютой, то ли Грозным наши старые знакомцы Таубе и Крузе, чье «свидетельство» обрадованно подхватил князь Курбский (ну как же без «ковельского затворника»?) и принялся распространять по белу свету. Свидетели, прямо скажем, сомнительные…

    «Житие святого Филиппа», на которое порой ссылаются как на исторический источник (там тоже поддерживается версия об «умучении»), сочинено, как признают многие историки (достаточно назвать Скрынникова и Яхонтова), через несколько десятилетий после описываемых событий, уж безусловно не очевидцами, более того, оно известно в разных вариантах. Один многозначительный пример: Грозный, якобы, рассвирепев на обличавшего опричнину митрополита, послал ему отрубленную голову его родного брата, окольничего Михаила Колычева. Однако вот незадача: окольничий умер через три года после описываемых событий (хотя вполне может оказаться, что тиран Грозный и его, как других, убивал дважды, а то и трижды).

    В действительности, очень похоже, митрополит вовсе не был «обличителем опричнины», и Малюта его, соответственно, не убивал (и Грозный тоже). Митрополита объединенными усилиями низложили, а потом отправили в заключение (где он и в самом деле умер при непроясненных обстоятельствах) его, так сказать, коллеги по цеху, высшие церковные иерархи, известные, в общем поименно: митрополит новгородский Пимен, епископы Пафнутий Суздальский и Филофей Рязанский, а также многочисленные сподвижники калибром помельче. Грубо говоря, случилась очередная внутрицерковная разборка - а через много лет, воспользовавшись удачным моментом, свалили и этот грех на «душегуба» Грозного, который к тому времени протестовать уже не мог…

    Вполне возможно, что таким образом духовная власть сводила счеты с властью светской за прошлые обиды: в свое время исключительно по боярскому «хотению» согнали с места митрополитов Иоасафа и Даниила…

    Церковь тогдашняя, повторю еще раз, была в определенном смысле рядовым крупным феодалом - со всеми вытекающими отсюда последствиями. То она активнейшим образом участвовала в сугубо светских политических интригах, то, разделившись на враждующие группировки, хлесталась уже друг с другом. Вполне естественно, что порой некоторые высокопоставленные люди в церковном облачении претерпевали массу неудобств - но не в качестве «страдальцев за веру», а исключительно как крупные политические интриганы, сделавшие неверный ход в большой игре… (Обо всех интригах, внутренних распрях, ересях, коммерческих делах можно написать толстенную книгу, но этого как раз я делать не собираюсь - не стоит в наше непростое время, когда и без того не продохнуть от сатанизма и атак как на христианство, так и на ислам, подбрасывать полешки в огонь…)

    Кстати, новгородские церковные иерархи в свое время, если можно так выразиться, идеологически окормляли тамошних сепаратистов. Еще в начале XV в. они организовали целую серию «чудес» и «видений», которые были направлены на прославление «древней и самобытной новгородской особости». При Иване III даже пытались отделить новгородскую церковь от общерусской: как ни в чем не бывало отправили гонцов к «латинцу» королю Казимиру, прося, чтобы именно он назначил им митрополита из находившейся под юрисдикцией польской короны западнорусской православной епархии. В новгородских церквах то икона Богородицы «роняла слезы», то кровь выступала на гробах прежних новгородских митрополитов - а потом появлялись духовные лица и сноровисто толковали эти чудеса и знамения в том смысле, что слушать надо не Москву, а Казимира.

    Но вышло так, что противник этой идеи сыскался на самом верху - новгородский архиепископ Феофил с Москвой рвать не захотел и «под латинца» не перешел. В бою на реке Шелони личный полк архиепископа воевать против московской рати отказался. Потом Феофил, правда, ввязался в московские интриги, за что Иваном III был смещен и отправлен в монастырь.

    Ничего уникального - то же самое наблюдалось во всех европейских странах. Католические иерархи частенько лезли в большую политику, за что порой получали серьезные неприятности. Не за веру страдали от «тиранов» иные князья церкви, что католические, что православные, а мешались в дела, которыми им по сану и увлекаться бы не следовало.

    Однако из книги в книгу кочует история про то, как благочестивый митрополит Филипп взялся обличать в голос ужасы опричнины, за что «безумный тиран» Грозный с ним и разделался…

    Давайте сменим тему. В книге о Грозном никак нельзя обойти молчанием столь загадочную и увлекательную историю, как поиски знаменитой библиотеки Ивана Грозного, якобы таившей в себе невероятные книжные редкости. Ищут эту библиотеку уже около ста лет, время от времени средства массовой информации о ней вновь вспоминают, когда нет под рукой иных звонких сенсаций…