В бездне времен. Игра на опережение - Алексей Рюриков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Де ля Рок снова сделал небольшую паузу и принял решение:
– Докладывать премьеру я пока не стану. Вы, Лепарк, срочно проверяйте сигнал русских. Работайте с Гумилевым, встречу со Сталь я санкционирую. Но контролируйте разговор, предупредите его, что речь может идти только о покушении на Барту. Подключите Сюрте, их отдел по анархистам, сообщите, что есть непроверенное сообщение о готовящемся теракте и что мы придаем этому большое значение, пусть шевелятся. Найдите этого их Инженера, если получится – у нас будут ответы на все вопросы. Нашей службе в Германии и Венгрии я отправлю шифровки, источник сведений о Сталь проверим еще раз. Если – я повторюсь, если! – сведения о заговоре подтвердятся, немедленно докладывайте лично мне.
10.12.1932 г. Франция. Париж, военная тюрьма Cherche-Midi
– Мадемуазель Лидия, добрый день. – Гумилев склонил голову в вежливом полупоклоне.
– Мадам, – усмехнулась женщина, сидящая на привинченной к полу табуретке. Дама выглядела элегантно даже в такой обстановке. Чуть подведенные брови, неброская помада, почти неуловимый запах Chanel № 5, изящный жакет… диссонанс вносили только наручники на узких, холеных кистях.
– Простите, мадам, – исправился посетитель. – Позвольте представиться: Отдельного Корпуса жандармов полковник Гумилев, Охранный Департамент. Взгляните на удостоверение.
Женщина бросила взгляд на документ, подняла глаза, изучая лицо посетителя, и удивленно произнесла привычную для полковника фразу:
– Гумилев? Тот самый?
– Если вы имеете в виду мои литературные экзерсисы, то да, – улыбнулся Николай Степанович. – Но здесь я, к сожалению, в несколько ином качестве.
– Я не знала, что вы жандарм, – настороженно произнесла дама. – Но видела фотопортрет в «Альманахе муз».
– Похож? – поинтересовался Лепарк. – Мадам Сталь, давайте перейдем к делу. Вас обвиняют в шпионаже против Франции в пользу России.
– Я, – начала Лидия, но подполковник оборвал ее взмахом руки:
– Не нужно. Сегодня не допрос, протокол не ведется. У полковника Гумилева есть несколько вопросов. Он полагает, что вы согласитесь ответить в его присутствии, считайте, что это вопросы от имени и России, и Франции, мадам! Ответ на них не будет отражен в расследуемом деле, но может повлиять на вашу дальнейшую судьбу, это понятно?
– Да, вполне, – сухо ответила баронесса.
– Полковник, прошу.
– Госпожа Сталь, – начал жандарм, – речь действительно идет об интересах наших двух стран. Кстати, вы, кажется, раньше предпочитали журнал «Москва», – он слегка выделил последние слова. Назвать пароль необходимо, пусть даже в присутствии офицера Второго бюро, иначе разговора не будет, разрешение на это он получил еще в Петербурге. Николай Степанович попробовал замаскировать фразу, тут же продолжив: – Альманаху муз.
Отметил, как поморщился француз. Следовало ожидать, Андре не новичок, обмануть его такими примитивными уловками нечего и надеяться, и перешел к делу:
– Мы хотим поговорить о покушении на Барту. Расскажите, пожалуйста, все, что вам стало известно.
Баронесса задумчиво посмотрела на посетителей и после секундной паузы произнесла:
– Господа, мои слова не будут использованы в суде, я правильно понимаю?
– Правильно, – коротко бросил Лепарк. – От кого вы узнали о заговоре?
– Это был клиент девицы Жужу, – пожала плечами Лидия. – Не постоянный, но… привязанный, я бы так выразилась. То есть он был не парижанин, но каждый раз, как наезжал в Париж, обязательно приходил к Жужу. У него много фамилий и паспортов, в салоне его назвали Жак, а настоящее имя – Борис Мельников.
– Откуда вам стало известно его настоящее имя? – быстро спросил Андре.
– Коллега, – предостерегающе поднял руку Николай Степанович, – давайте этот вопрос отложим? Продолжайте, пожалуйста, госпожа баронесса.
– В начале ноября, я не помню точного дня, вечером Жак в очередной раз пришел в мой салон, спросил Жужу. Девочка была свободна, они поднялись к ней в будуар, на третий этаж, он остался на ночь. Утром Жак ушел, а Жужу спустилась вниз, стала щебетать, знаете, просто по-девичьи, о том, как все прошло. Ну и упомянула о заговоре. Я, господа, мирная женщина, и я не знала, как быть? Ведь у меня нет знакомых в полиции, вернее, такого рода знакомых…
– Мадам Сталь, – устало перебил ее француз, – давайте пока оставим уловки. Изложите факты, касающиеся покушения, остальное в любом случае будет зависеть от этого.
– Жак во время общения с Жужу упомянул о приезде в Париж персидского шаха, – не стала спорить заключенная. – Якобы тот едет встретиться с Барту и каким-то важным англичанином. Поскольку Жак ранее говорил, что бывал в Персии, давно, когда убегал из России после проигрыша революции, Жужу обрадовалась, стала расспрашивать, насколько живописно выглядит шах и его свита, она ведь представляет персов как на колониальных картинках, тюрбаны, халаты, алмазы… Спросила, стоит ли пойти посмотреть на их въезд в город. Жак на это ответил, что должен ее разочаровать и въезда не будет. Он «должен достойно встретить их чуть раньше», так он сказал. Жужу испугалась, не рискует ли Жак, понимаете, это вопрос отношения, пусть купленных, но чувств…
– Чувств? – переспросил жандарм.
– В нашем заведении работают дамы самого высокого класса, – с гордостью ответила Лидия. – Не просто красавицы, это само собой разумеется, но девицы с тонким знанием психологии. Мужчина в общении с ними может избавиться от каких-то волнений или тревог, забыть на время о неприятностях. Мы дарим мужчинам кроме физического наслаждения еще и частичку умиротворения в нашем безумном мире, понимаете? Ведь клиенту далеко не всегда необходимы исключительно любовные утехи, клиенту еще зачастую недостает понимания, он хочет, чтобы его выслушали. Тем более Жак ведь был частым гостем, они очень хорошо относились друг к другу, а при его образе жизни…
– Вы знали, что он террорист, – констатировал сотрудник Второго бюро. – И знали, что он живет под чужим паспортом. Бросьте, – отмахнулся он от пытающегося вставить слово Николая Степановича. – Я сейчас не собираюсь предъявлять обвинения. Мадам, – вновь повернулся Андре к допрашиваемой, – давайте уточним, это важно. Девица Жужу в первый раз сумела разговорить Жака?
Сталь взглянула на Гумилева, дождалась еле заметного позволяющего кивка и ответила коротко:
– Нет.
– Как часто она получала от Мельникова полезные сведения?
– Второй раз, до этого только о его старых похождениях.
– Первый раз сведения подтвердились?
– Андре, я думаю, мы можем доверять в этом вопросе баронессе, – вмешался Гумилев.
– Понятно, – хмыкнул француз. – Ну что ж, пускай. Дальше?
– Жак успокоил подружку, сказал, что это ерунда, он просто будет брать интервью, как журналист. Но она загрустила, дала ему это почувствовать…
– Он ничего не заподозрил?
– Поймите, monsieur Лепарк, наши девушки продают не только тело. В цену входит и их умение поддержать знакомство, сама обстановка. О, конечно, и занятие любовью, но не вульгарный физиологический акт… то есть в нашем салоне и это, безусловно, представляет собой настоящее искусство, но главное для клиента – это отношение, антураж, сочувствие. Я тщательно отбирала девушек, учила, воспитывала, одевала, делала из них настоящих куртизанок. Они могут взять власть и над самым властным мужчиной!
– Включая французских бюрократов, – не удержался разведчик.
– К нам действительно ходили чиновники, офицеры, деловые люди из околополитических кругов. Но я не использовала…
– Это потом, – вновь оборвал ее Лепарк. – Что было дальше с Мельниковым?
– О, Жак чрезвычайно трудный клиент, – пожала плечами хозяйка борделя. – Всегда напряженный, никому не доверяет. И он ведь провинциал, выходец откуда-то из Сибири, так что он был поначалу весь такой… ужасно зажатый, скованный, понимаете, о чем я? Нет, страсти в нем хватало, к женщинам он вообще был неравнодушен, и не без взаимности. Но раньше он пользовался успехом лишь у девиц своего круга, из низших классов. А тут получил возможность познакомиться с действительно роскошной дамой, это на него повлияло в лучшую сторону, конечно. В нашем салоне Жак становился более… ну, человечен, так я скажу. И когда Жужу расстроилась, он принялся ее утешать, сказал, что ничем не рискует, поскольку, как он выразился, использует «достижения техники». Жужу спросила, останется ли он в Париже, услышав, что уедет, снова стала печальной и задала вопрос, вернется ли? Жак объяснил, что обязательно вернется, но не в ближайшее время. Возможно, через несколько месяцев. Фактически это все, господа. Я поняла из этого разговора, что шаху, Барту и англичанину угрожает опасность, и да, я знала о роде занятий Жака.
– И вы пошли с этими сведениями в российское посольство, – быстро подсказал Гумилев. – Только лишь, чтобы предупредить злодеяние, верно?
