Зайчик для Волкова - Ная Таль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне идёт? — Спрашивает, ухмыляясь, и поворачивается спиной. Маленькая беззащитная и такая храбрая провокаторша.
— Очень, — выдыхаю хрипло и сглатываю сухость во рту.
— Ты сейчас на Марселя похож. Он так же смотрит на еду. Может, чай? — Предлагает она.
— Пора уже предложить себя и тогда я точно соглашусь, — невозможно не задеть.
— С ума сошёл? — Округляет глаза и сверкает синевой недовольства.
— Хорошо — хорошо. Всё, что скажешь, только посиди со мной, — раскрываю объятия и она усаживается ко мне на колени, обнимая в ответ.
Тепло разливается в груди и сворачивается пушистым зверьком у самого сердца. С Юлей хорошо даже молчать. И мне нравится то, каким я становлюсь рядом с ней. Спокойным, решительным и расслабленным. Таким, словно вернулся на лёд. Как бы ни волновался перед игрой, ступая на гладкую поверхность поля, я моментально сосредотачивался на игре. Сейчас её большие синие глаза — мой лёд, моя опора. Ей не надо просить, требовать и скандалить. Всего один взгляд и я, не сопротивляясь, сделаю всё, что она попросит.
Предупреждал меня Дрозд, что становлюсь мягким, но то спокойствие, которое она дарит того стоит. Странное ощущение. Как будто я там, где всегда хотел быть. Дом. Она дарит мне ощущение дома, которое я потерял. И как же странно чувствовать это рядом с одной женщиной. Помню, как однажды, в разговоре с другом говорил, что такого не может быть. А теперь растекаюсь под тонкими пальчиками и плавлюсь от нежности, что рождается внутри.
— А для меня тоже будет джерси? — Искреннее ожидание маленького чуда в её голосе подкупает.
— Если хочешь, — хоть звезду с неба! Почему-то не могу сказать «нет».
— Хочу, — кивает она и с трепетом гладит белую ткань. Залипаю на её ладонях. Тонких, красивых, кажущихся мне совершенством.
— Мне нужно на следующей неделе уехать, — пересиливая себя говорю.
— Куда? — Загораются недоумением её глаза.
— У команды несколько выездных игр, — коротко поясняю.
— То есть ты поедешь, а я, — она замолкает на середине фразы. Глаза тускнеют от какой-то невысказанной печали.
— Это работа. Всего лишь работа, — прижимаю Юлю к себе и целую в макушку.
— Но как же, — пытается отстраниться, но я не даю.
— Марса оставлю с отцом, — понимаю, что она не сможет с ним остаться, пёс наводит у неё свои беспорядки.
— У него же нога, — возмущается мне в грудь, и теплота её дыхания запускает мурашки по всему телу. Приятно.
— А у тебя тоже работа. Ничего, справятся. Всего несколько дней и я приеду, — уверяю её.
— А потом ещё несколько дней и ещё несколько, — припоминает мне то, как я задержался в Москве. Возится, пытаясь освободиться от моих рук, но я не отпускаю. Не понимаю, почему она так реагирует. — И несколько игр — это сколько и как часто?
— Что такое? Повторяю, это всего лишь работа, — мне приходится её выпустить из объятий.
— Работа, — глухо повторяет. — Ты знаешь, Дима так же оправдывался, а потом…
— Я не он, — в ответ Юля только горько вздыхает и прячет взгляд.
— Я пообещала себе, что больше никого не буду ждать ни из командировок, ни с работы. Это всё приводит только к боли, — сладкая девочка всхлипывает и мне почему-то становится стыдно. Стыдно, что думаю только о себе. Мне понравилось возвращаться домой, зная, что она ждёт, но я не задумывался, а каково было ей. В прошлый раз, оставив Юле Марселя, я тем самым дал понять, что доверяю ей. И не было у неё времени на то, чтобы выдумывать всякую ерунду. Марс отличный массовик-затейник. Устроит адовые приключения на ровном месте лучше любой женщины, которая может из ничего сделать скандал, салат и шляпку.
— Возьмём Милану и поедем все вместе? — Заставляю её смотреть на меня.
— Но у меня заказы… Не могу всё бросить. Не сейчас, — сразу находит сотню отговорок. «Не сейчас», — проносится эхом в моей голове.
— Когда? — Возможно, требую от неё слишком многого, но хочется определённости и понимания, что возвращаться мне будет куда. К кому, если быть точным.
— А летом у тебя сборы, — тихо шепчет, снова пряча взгляд.
— Да, — откуда только узнала? А! Ну, да. Таня с Алей. Вот же болтушки!
— И ты снова уедешь, — с горьким вздохом произносит Юля.
— Давай решать проблемы по мере их поступления, — обнимаю свою расстроенную Зайчишку-трусишку. Почему она постоянно торопится с выводами? Это работа. Всего лишь работа. — Всего несколько дней. Что они решают?
— Многое, — произносит на выдохе. Ясно. Испортил ей настроение своим отъездом, но она же всё равно бы узнала.
— Ты снова торопишься, — глажу её по спине, пытаясь успокоить.
— Хорошо, я тороплюсь, а ты нет? — Улыбаюсь Юле в ответ. Меня упрекает, а в себе торопливости не замечает.
— Нет. Я не могу оставить мальчишек, ты своих заказчиков, и мы обязательно придумаем что-то вместе, — обещаю ей.
— Точно? — Недоверчиво переспрашивает.
— Конечно, — говорю, как можно спокойнее и обнимаю свою недоверчивую женщину. Хочу забрать Юлю к себе, зацеловать всю и уснуть вместе, но нельзя.
Глава 50
Дни рядом с девочками пролетают слишком быстро. Милана таскается с Марселем, словно с невиданным сокровищем, гладит, обнимает, защищает и требует для него новых игрушек и вкусняшек. Пёс же нагло пользуется своими привилегиями и ластится к ней ещё больше. Малышка, подкармливая Марса с рук, рассказывает, как в саду её обижает Кирилл и просит съесть вредного мальчишку, на что пёс категорически чихает и мотает головой, показывая, что всеми лапами за то, чтобы конфликт разрешился как-нибудь без него. Забавно за ними наблюдать.
Ещё забавнее видеть, как братья Вороновы взяли мелкую под своё крыло. Бывает, они тоже гуляют с нами. Надин первые секунд тридцать делает вид, что она взрослая самодостаточная собака, но стоит только Милане раскрыть объятья и позвать её к себе, как красотка тут же меняет свои взгляды, растекается от удовольствия под маленькими ладошками и преданно заглядывает в детские глаза. И правда, девчонка покоряет своей искренностью. Она так наивно верит в чудеса, что хочется устраивать их постоянно. Парни даже научились показывать небольшие фокусы, чтобы радовать её ещё чаще.
А я краду свою Зайчишку и бессовестно не отпускаю от себя до обеда, не давая
