Грязная буйная штучка (СИ) - Калитина София

– О да, зрители будут обожать наблюдать за вами двумя.

– Этого не будет, Сальваторе, – не отводя от меня глаз, отвечает она.

– Все может быть, – больше не в силах сдерживать улыбку, отвечаю я. – Тем более, я не стала подписывать одну важную страницу контракта.

На ее лице мелькает удивленное выражение, но она тут же скрывает это. Понятно, похоже, Сальваторе упустил пару деталей из нашего разговора, когда я, как дура, призналась ему, что не могу представить себя ни с кем еще, кроме нее. Навсегда. Полина создана для меня, и если придется, я готова кричать об этом на каждом углу.

– Плевать на пункт об отношениях, между нами не будет никакого общения до тех пор, пока ты не признаешь, что вчера повела себя, как настоящая сука.

Сэл хихикает и отпивает немного воды. Если Полине удобно обсуждать это здесь, то, блин, прекрасно.

Облокотившись локтями на стол, я говорю:

– Вчера я повела себя, как настоящая сука.

Довольно долго Полина изучает меня, смотрит на мой рот, лоб, глаза. Она опускает голову и водит пальцем по своему стакану, о чем-то задумавшись. После чего, слегка дернув одни плечом, она нарушает этот идеальный момент.

– Думаю, вам с Сальваторе лучше начать обсуждение.

***

Часть ланча, связанная с работой, прошла очень успешно. Сэл задал миллион вопросов, и я с легкостью ответила на каждый из них, предоставляя ему много информации, часть из которой он даже не додумался бы обсудить. Подписав контракт – и получив пятизначную сумму гонорара – я могу немедленно начать работу, давая советы по сценографии и другим ключевым моментам фильма. Я немного ошеломлена, что за последние три недели моя жизнь повернулась на 180 градусов.

Часть ланча, связанная с Полиной, была кошмарной. Она вела записи, конспектируя практически каждое слово, сама задала несколько вопросов, но после нашего маленького представления в начале встречи, она снова старалась не смотреть на меня.

Но это было лучше, чем я ожидала. По правде говоря, я думала, она будет избегать меня все время и не позволит при Сэле решать наши личные вопросы. Но в итоге она не могла не флиртовать со мной, заставляя меня чувствовать уверенность, что я приняла правильное решение заехать к ней в отель после обеда.

Когда открылась дверь ее номера, я решила, что ошиблась дверью, и Тася решила меня разыграть и кинуть. Но потом в этой незнакомой женщине я узнала Полину, она была в огромном банном халате, с полотенцем на голове, а на лице что-то белое и застывшее…

– Ты скупила всю маску в «QUE»? – спрашиваю я.

Она наклоняет голосу, сузив глаза, от чего месиво на ее лице потрескалось.

– Чего ты хочешь, Насть?

Чего я хочу? Ее. Я хочу, чтобы она открыла дверь пошире и впустила меня. Мне хочется развязать ее пояс, снять этот халат и поцеловать ее. Хочу, чтобы мы снова были вместе, и это длилось больше двенадцати часов.

Но сначала…

– Я хочу, чтобы ты смыла маску, а то, кажется, что у тебя лицо сейчас потрескается.

Вздохнув, она захлопывает дверь прямо перед моим лицом.

Коридор кажется мне просто бесконечным, и я задумалась, перед сколькими женщинами тут захлопывали двери. Блять, это очень популярный отель. И мне кажется, перед многими.

Я поднимаю руку и снова стучу.

Она довольно долго не открывает, как будто отошла, после того как закрыла дверь.

Но дверь распахивается, и Полина сразу же идет в ванную.

– Заходи. Садись, куда угодно, только не на кровать. Не смей раздеваться, выглядеть милой и даже не думай трогать мое белье.

Я направляюсь к стулу, едва сдерживая смех.

– Я ее смою, потому что пора, а не потому, что ты так сказала. Если бы она не начала сушить кожу, я бы ее оставила, чтобы сократить твой визит и позлить тебя, сучка, – она уходит в ванную, закрывает дверь, и я слышу шум воды, когда она отправляется в душ.

Матерь божья.

Надеюсь, она меня простит.

Полина возвращается через десять минут, снова одетая в халат, мокрые волосы распущены, а на лице ни грамма маски. Я замираю, мне кажется, что я забыла, как дышать, глотать и моргать. Она выглядит бесподобно.

– Ты трогала мое белье? – подойдя к чемодану, спрашивает она.

С усилием я закрываю рот, вдыхаю, сглатываю и, таким образом, могу говорить:

– Конечно. Еще потерла его о свою потную грудь.

Она фыркает и окидывает меня убийственным взглядом.

– Не заигрывай со мной. Я зла на тебя.

Моя улыбка тут же исчезает.

– Я знаю.

Достав из чемодана щетку, она начинает расчесывать волосы, глядя на меня.

– Знаешь, как тяжело на тебя злиться, когда ты тут сидишь и вот так выглядишь.

– Вот так – это хорошо? – я оглядываю себя: на мне выцветшая футболка, потертые джинсы и любимые старые красные кеды. По мне, так я одета просто, но то, как она на меня смотрит, заставляет чувствовать себя особенной, словно на мне смокинг. И от этого я немного расслабляюсь.

– Тебе так легче? – тихо спрашивает она и добавляет: – Видеть меня в дорогом ресторане или в шикарном номере с маской на лице, нежели на своей лодке?

Я напрягаюсь снова.

– Полина, я злилась на тебя. Поэтому и вела себя, как сука.

– Знаю, и я тебя уже простила. Если кто-то из близких извиняется, мне этого достаточно.

– А я не такая, – сознаюсь я. – Ты уже ушла, когда я тебя простила.

Она втягивает в рот нижнюю губу и начинает ее посасывать, широко раскрыв глаза и выглядя очень ранимой. Она даже не подозревает, что смотрит на меня так, от чего мне хочется вскрыть грудную клетку, и пусть она увидит, как быстро бьется мое сердце.

Я наклоняюсь вперед, осматривая комнату.

– Ты знаешь, та ночь в Вегасе была первой, когда я ночевала в отеле.

Она замирает, задерживая дыхание.

– Даже во время «Разъезжай и Сооружай»?

– Да. Многие так делали, но мы ночевали либо у знакомых, либо в палатках.

– Ого… это …

– Вот такая у меня жизнь. Я проучилась два года в колледже, а все остальное время я жила здесь. И вчера я была настоящей сукой, когда сказала, что ты не вписываешься, ведь это не означало, что я не хочу видеть тебя тут. Это просто означало, что моя жизнь именно такая. Она отличается от твоей.

Она кладет щетку и облокачивается спиной к столу.

– Я не хожу в бар каждый четверг и не покупаю кофе в Старбаксе каждое утро. – продолжаю я. – Не уезжаю в отпуск и не звоню друзьям-продюсерам с просьбой одолжить мне кучу денег на ремонт лодки.

– Похоже, скоро ты сможешь это делать, – отвечает она. – Когда твоя жизнь кардинально изменится.

– Я знаю, – поставив локти на колени, говорю я. – Именно это я и хочу сказать.

– И тебя это пугает?

Я смеюсь, уставившись на ковер.

– Думаю, что не боюсь. Но для меня это неизведанная территория, надо к этому привыкнуть.

– Ты не должна в одиночку проходить через все это. Я знаю, что все испортила, влезая в твои дела с Сэлом, но ты мне доверяешь?

Я поднимаю на нее взгляд и киваю.

– Доверяю, – смягчившись, она смотрит на меня, и я повторяю: – Полностью доверяю.

– Вот и славно. Тогда сейчас я оденусь, и ты меня отведешь в бар для лесорубов.

Мое сердце замирает и снова возвращается к жизни, когда я выпрямляюсь на стуле.

– Мы вот так просто помирились?

Она кивает.

– Да, так просто, – сглотнув, она добавляет: – Я люблю тебя. Нам не нужно начинать все сначала. Я напортачила, ты тоже. Уверена, в будущем у нас еще много разных ссор.

Она вытаскивает из чемодана джинсы, свитер и белье и разворачивается, чтобы пойти в ванную переодеться. Я и сама не заметила, как поднялась и пересекла комнату.

– Не одевайся.

Остановившись на полпути, Полина облокачивается о стену. Я медленно подхожу к ней, и последние несколько шагов тянутся почти вечность. Я вижу, как на ее горле бьется пульс.

– Настя, – она запрокидывает голову, наблюдая за мной, когда я подхожу ближе и останавливаясь буквально в паре дюймов от нее.

– Ты любишь меня? – я протягиваю руку к поясу ее халата.