Оборванные нити. Том 1 - Александра Маринина

Дверь вскрыли, участковый и опер вошли и сразу почувствовали выраженный трупный запах. Отец и сын Кошонины мирно сидели в комнате на диване и безучастно смотрели на незваных гостей. Трупный запах доносился до стороны ванной комнаты, куда и двинулись первым делом два работника милиции и любопытствующий слесарь. Двинулись — и тут же выдвинулись обратно в коридор, при этом двое из троих блевали. А тот, которому удалось удержаться, имел весьма выразительный цвет лица.

После чего была немедленно вызвана следственно-оперативная группа. Н-да, с такой предысторией ожидать приятного и ненапряжного осмотра места происшествия не приходится. Дежурный следователь, похоже, оценивал перспективу выезда еще более пессимистично, чем Сергей, ибо сидел мрачный и угрюмый, хотя еще за несколько минут до звонка в дежурную часть от тех, кто побывал в квартире Кошониных, весело травил анекдоты, игриво поглядывая на эксперта-криминалиста Ровенскую, ту самую крупную яркую черноволосую женщину, которая когда-то дала Сергею ценные советы при выезде на трупы, обнаруженные в лесопарке. Лидия Игоревна Ровенская Сергею нравилась, она была уравновешенной, острой на язык, все свои язвительные замечания произносила неторопливо и очень серьезно, отчего слова ее звучали намного смешнее. И дежурить с ней он любил, потому что была Ровенская обстоятельной, дотошной и очень профессиональной, а эти качества Сергей, не терпевший халтуры и безграмотности, ценил в людях больше всего.

Ровенскую, казалось, предстоящие приятные впечатления не волновали ни в малейшей степени, всю дорогу она разговаривала по мобильному телефону то с сыном, то с дочерью, то с мужем, то со свекровью. Сергей с завистью поглядывал на черную аккуратную трубку с небольшой антенной в пухлой руке криминалиста: у него самого был только пейджер, мобильник ему пока не по карману. И кто знает, сможет ли он когда-нибудь его приобрести, а если и сможет, то осилит ли абонентскую плату. У эксперта-криминалиста Ровенской оклад содержания ниже зарплаты судебно-медицинского эксперта, но у нее муж хорошо зарабатывает, в бизнесе крутится, и она может позволить себе и мобильный телефон, и хорошую одежду, покупаемую явно не там, где приходится приобретать вещи его жене…

Перед подъездом дома, откуда поступил вызов, стояли две машины с логотипами телекомпаний. И как они ухитряются всё узнавать так быстро? И не только узнавать, но и приезжать, как будто для них не существовало «пробок», в которых застревали все остальные автомобилисты. Саблину кто-то объяснял, что все печатные издания, радиостанции и телеканалы прикармливают персонал больниц, работников дежурных частей органов внутренних дел, секретарей судов и прочих персонажей, от которых можно оперативно получать необходимую информацию. Ну и что эти бравые деятели камеры и микрофона собираются снимать? То, что невозможно показывать? Да и снять-то, скорее всего, тоже будет весьма затруднительно. Если уж участковый и опер не выдержали, то куда им, этим малахольным творческим работникам!

Едва машина остановилась и члены дежурной группы начали выходить, телевизионщики кинулись к ним. Настроение у следователя испортилось еще больше и реализовалось немедленно и открыто, да в такой форме, что желание задавать вопросы у тележурналистов моментально пропало. Они отступили, группа вошла в подъезд, и Сергей слышал у себя за спиной спокойный голос Ровенской, вполне доброжелательно советовавшей журналистам набраться терпения: до конца осмотра места происшествия никто из посторонних в квартиру допущен не будет, а вот потом, вполне вероятно, им будет предоставлена возможность поснимать. Что же касается ответов на вопросы, то тайну следствия нарушать нельзя, но вполне возможно, следователь по окончании работы скажет им несколько слов.

Сергей остановился и придержал дверь подъезда, ожидая Лидию Игоревну.

— Что вы с ними цацкаетесь? — недовольно спросил он. — Зачем тратите время на то, чтобы им что-то объяснять?

Ровенская посмотрела чуть удивленно.

— А почему нет? Почему не объяснить человеку, если он не понимает или не знает? Вы же не возражали, когда я вам в лесополосе объясняла, что вам следует делать, а чего не следует. По-моему, вы вовсе не были против. Чем эти ребята хуже вас? Они тоже на работе, а тот факт, что их работа вам почему-то не нравится, вовсе не делает их плохими или недостойными. А кстати, что вы имеете против тележурналистов? Они вам чем-то насолили?

Он не ответил. Ему не было до телевизионной журналистики ровно никакого дела. Но мысль о том, что они будут снимать именно сегодня и именно этот сюжет, вызывала отчаянный протест. Если все так, как он предполагает, то телезрители увидят такое… И то же самое увидят Лена и ее мать. После того разговора в присутствии Юлии Анисимовны миновала всего неделя, воспоминание было еще свежим и весьма болезненным, в отношениях Сергея с женой появилась натянутость, которая так и не ослабела за прошедшие дни, и если сейчас его домашние увидят самую неприглядную и грязную сторону его работы, то покоя ему в семье не видать. Больше никогда. Он буквально слышал срывающийся от негодования и ужаса голос Лены, которая говорит: «Как ты можешь после такого возвращаться домой и этими руками обнимать ребенка и меня!» Ну, примерно что-то в таком роде. И еще наверняка будет сказано что-нибудь о том, что ради такой работы не стоило шесть лет учиться в институте и потом еще год в интернатуре. И еще много всякого разного, крайне неприятного и, что самое главное, несправедливого. А уж если он попадет в кадр, тогда вообще караул! Уже не удастся отбрехаться тем, что к таким случаям судебно-медицинская экспертиза никакого отношения якобы не имеет. Ленка его поедом съест.

В квартире Кошониных все оказалось даже хуже, чем предполагал Саблин. В совмещенном санузле взору представала живописная картина: пол ванной комнаты залит мутной зловонной жижей, в которой плавали фекалии и кровавые ошметки и валялись лом и топор. Унитаз вдребезги расколот. Рядом с ним стоял алюминиевый таз с фрагментами гниющих органов. В самой ванне Саблин увидел порубленные на мелкие куски фрагменты человеческой плоти. Надев перчатки, он нагнулся и внимательно рассмотрел их: никаких сомнений, эти куски когда-то составляли стопу и голень человека.

Он слышал голоса, доносящиеся из прихожей и комнаты, отца и сына Кошониных, так и не проронивших ни слова, увезли, зато явились в великом множестве представители окружного и городского управлений внутренних дел, а также прокуратуры. Но надолго их не хватило, Сергей с Ровенской все еще обследовали санузел, а «наблюдатели из инстанций» сбежали подальше от трупной вони. Оперативники тоже не выдержали. В результате на месте происшествия остались только следователь, Ровенская и Сергей.

— Слабаки, — без всяких эмоций изрекла эксперт-криминалист, — нежные мимозы, а туда же, погоны носить хотят, зарплату получать, льготы всякие.

Сергей с улыбкой посмотрел на ее красивое лицо с крупными чертами, большими ярко накрашенными глазами и пухлыми губами, покрытыми темно-красной помадой. Ровенская заметно побледнела, было видно, как ей тяжело работать, но держалась она уверенно и невозмутимо, как обычно. У нее было потрясающее самообладание, которое всегда восхищало Саблина.

— Неужели вас не «ломает»? — спросил он, запаковывая в специальные флаконы и контейнеры образцы того, что обнаружилось в санузле. — Такая красивая женщина, примерная жена, заботливая мать… Вы должны, по идее, уже в обмороке валяться, а вы работаете, словно ничего необычного не происходит. Или вы часто с таким сталкиваетесь?

Лидия Игоревна помогла Сергею аккуратно извлечь из разлитой по полу жижи топор и должным образом упаковать, чтобы не повредить следы, возможно, имеющиеся на предмете.

— Весь ужас в том, Сергей Михайлович, что с ТАКИМ я сталкиваюсь в последние годы все чаще и чаще. Жизнь становится невыносимой, люди теряют человеческий облик. Дай вам бог никогда не увидеть того, что пришлось повидать мне. Особенно когда дело касается новорожденных детишек и домашних животных. Такое впечатление, что у людей просто тормоза отказали, и они уже не понимают, что хорошо, а что плохо, что нравственно, а что безнравственно. На поверхность вылезло Абсолютное Зло в своем материальном проявлении. Когда-нибудь все это закончится, но непонятно, когда, и доживу ли я до этих сладостных времен. Ну что, Сергей Михайлович, кто первый, вы или я?

Вопрос Ровенской касался последовательности проведения экспертных исследований по найденным топору и лому. Криминалистическая экспертиза должна будет исследовать объекты на предмет наличия на них следов рук, волокон одежды и так далее, а медико-криминалистическая экспертиза, которую проводят у Сергея в Бюро, призвана ответить на вопрос, этими ли орудиями нанесены травмы и произведено расчленение. Вообще-то неплохо было бы и труп найти, а то без него как-то определенности не хватает. Кошонины на вопросы о трупе не дали ни единого ответа, как, впрочем, и на все остальные вопросы, которые им задали, прежде чем увезти. Они хранили гордое молчание. Еще следователь вынесет постановление о проведении медико-биологической экспертизы, которую будут проводить опять-таки в Бюро судебно-медицинской экспертизы, дабы ответить на вопрос о том, есть ли на орудиях следы биологического происхождения, то есть кровь, частицы мозгового вещества и прочее, и если есть, то кому принадлежат, человеку или животному. Короче, в Бюро работы с топором и ломом будет много, поэтому пусть лучше сперва их посмотрят криминалисты, они свою часть сделают быстрее, а уж потом за дело возьмутся судебные медики. В принципе, следователи всегда соблюдали именно такой порядок проведения экспертиз, потому что важно было сохранить и закрепить обнаруженные следы, а если отдать предметы сразу медикам, то криминалистам потом делать будет уже совсем нечего. Попробуй-ка проведи медико-биологическую и особенно медико-криминалистическую экспертизу, не повредив и не уничтожив следов, которые должны исследовать милицейские или прокурорские криминалисты! Иногда, правда, находились среди следователей, особенно малоопытных, умельцы, догадавшиеся назначить сперва экспертные исследования, проводимые в Бюро судебно-медицинской экспертизы, а потом выносили постановление о проведении экспертизы криминалистической. И тогда грубо и громко матерились все эксперты, что в учреждении Минздрава, что в правоохранительных органах. Ну что ж, дураки в любой профессиональной среде попадаются.