Время Оно - Михаил Успенский

Главный жрец просто-напросто разорвал императорскую грамоту и растоптал нечестивыми ногами золотую печать. Меня же этим подлым евнухам удалось одолеть с помощью обыкновенного куска глины и каких-то палочек. Даже самый искусный борец кун-фу бессилен против железного лома. Спустя некоторое время в это же сырое подземелье был ввержен уважаемый Яо-Тун-ван. Воистину тут радость встречи смешалась с горечью обстоятельств…

— Да, — только и сказал богатырь. — Влипли. А как попали сюда вы, сэр… брат?

Яр-Тур, казалось, не заметил этого обращения.

— Да очень просто, — сказал он. — Настал мой черед ехать за подвигами, чтобы потешить своих рыцарей добрым правдивым рассказом. Но сэр Пеллинор только что прикончил последнего в наших краях великана, а великанские дети еще не взошли в тот возраст, когда с ними приличествует сражаться. Вот мой наставник Мерлин меня сюда и направил, поставив в круг из веток омелы. Он тоже просил меня пресечь возведение башни, пообещав при этом братнюю поддержку.

Чужеземцев здесь не любят, да я еще вмешался в какие-то их грязные жреческие дела. Негодяи собрались спалить в печи живьем троих мальчишек — они-де молились не тому богу. Ну, я налетел, разрубил пополам пару каких-то халдеев. Парни скрылись в толпе, а я вызвал на поединок здешнего царя. Как равный равного. Но они же и о правилах благородного боя не имеют ни малейшего понятия! Царь как бы согласился, и две пригожие девицы, коих я наметил освободить после победы, повели меня в отведенные мне покои — отдохнуть перед поединком. И только что я снял перевязь с мечом (а меч у меня новый, по имени Эскалибур), как плиты пола подо мной разверзлись… Что же касается вас, сэр Джихар… Я, пожалуй, вам поверю: так нам будет легче встретить смерть.

— Да что вы заладили: смерть, смерть! — воскликнул богатырь и даже топнул босой ногой от досады. — Вот выведут на казнь, тогда и посмотрим. Они нас даже заковать не удосужились…

— Вы ошибаетесь, сэр новый друг, — печально сказал король. — Нас никуда не будут выводить. Казнь сама придет к нам. И, возможно, очень скоро.

— Пророк всегда готов к смерти, — сказал Возопиил. — Вот базарный вор, прямо скажем, не готов. И еще рука эта…

— Сочиняй трудно помирай сделать, — сказал багатур. — Сочиняй будет врагу кадык рвать зубами… Один помирай плохо. Столько багатур рядом стой — помирай хорошо, славно…

— Кто способен дружить без мысли о дружбе? — воскликнул Бедный Монах и воздел руки к каменному небу. — Кто способен действовать совместно без мысли действовать совместно? Кто способен подняться на небо, странствовать среди туманов, кружиться в беспредельном, забыв обо всем живом, как бы не имея конца?

Все пятеро поглядели друг на друга и неожиданно рассмеялись.

— Сочиняюшка, — сказал Жихарь. — На тебе, я знаю, много штанов навздевано — поделился бы? Нехорошо помирать без штанов.

— Нехорошо, — подтвердил степной витязь. Штанов на нем действительно хватало.

Богатырь похлопал обновкой об стену, чтобы слегка повыколотить блох. Степные шаровары были ему до колен, и вся малая дружина еще раз зашлась в хохоте.

— Право, я слышу своего побратима, — сказал король Яр-Тур.

— Кстати, — напомнил Жихарь. — Кто нас казнить-то будет?

— А я разве не сказал? — спросил король. — Здешнее хтоническое чудовище Тиамат выползет из-за вон той решетки…

Только сейчас богатырь действительно рассмотрел решетку из толстенных медных прутьев. За решеткой была тьма.

Пророк Возопиил обхватил голову здоровой рукой и завыл.

— Перестань, — приказал Жихарь. — Нужно было внимательней за Симулякром приглядывать, из рук не выпускать, пусть их хоть трижды переломают… Был бы он со мной, никакой Тиамат нас не осилил бы…

— Да откуда ж я знал? — Пророк поднял заплаканное лицо. Нос у него распух и стал раза в два больше. — Деревяшка и деревяшка, начальник, ее уже давно кто-нибудь на растопку пустил, тот же дедушка Лот, к примеру…

— Э, так он и держал деревяшка — мой ему еле пальцы разжимай, — сказал вдруг Сочиняй-багатур. — Большой Нос свое слово честно держи…

— Да? — заорал Жихарь так, что тьма за решеткой глухо загудела. — И куда же ты ее дел, чучело степное?

— Сочиняй не чучело, — с достоинством ответил Сочиняй. — Моя много певец, мало-мало воин, мало-мало шаман, мало-мало человек лечи… Твой, Джихар-хан, сама чучело за такие слова! Вот он, твой деревяшка! Крепкий, ровный! Кость заживай — прямо расти!

С этими словами степной витязь показал на сломанную руку пророка.

Возопиил испуганно прижал руку к груди. А Жихарь прижал к груди Сочиняя:

— Золотое ты чучело! Ты не мало-мало воин — ты большой багатур! Ты всех нас спас! Не зря я с тобой братался! А ты, Возопиилушка, уж потерпи, мы тебе потом руку лучше новой приделаем…

— Ему не будет больно, — сказал Лю Седьмой, подходя к Возопиилу. — У него все скоро заживет — уж этого умения у несовершенного никто не отнял… Хэ, как искусно наложена эта повязка! Воистину вы князь лекарей, дорогой хунну! Но и я был в Медицинской Управе не последним учеником.

Действительно, пророк и не пикнул, когда Бедный Монах разматывал повязку, чтобы освободить Симулякр.

— Да, это он, чудесный жезл Жуй! Так непобедимый воин, проникая во вражескую крепость, облачается в нищенские отрепья! Нужны ли иные доказательства, царственный Яо-Тун-ван? Ведь никому другому, кроме нашего побратима, он не дался бы в руки!

Яр-Тур поглядел на деревяшку с большим сомнением.

Жихарь благоговейно принял Симулякр, и снова Умный Меч на мгновение блеснул перед ним.

— Ну, Тиамат, — сказал он. — Выходи. Поиграемся в мясную лавку…

Как будто кто-то незримый дожидался этих слов. Решетка медленно и бесшумно поползла вверх, а в наступившей тишине зазвучали шаги. Обыкновенные человеческие шаги.

Бумажный фонарик Бедного Монаха разгорелся ярче, так что стало возможно разглядеть того, кто выходил из мрака.

— А говорили — Тиамат, Тиамат, — сказал Жихарь. — Хреномат. Долго ты еще у нас на дорожке появляться будешь, Мироедина позорная? Кубло змеиное ходячее! Чмо болотное! Игоша-переросток!

Мироед, казалось, не слышал оскорблений.

— Вот я вас снова вместе и собрал, — сказал он. — Только глупец мстит сразу. Ваши наставники — наивные дети. Мне удалось напугать их этой дурацкой башней, которая не страшна никому, кроме жителей этого дурацкого города. Да, Тиамат — это одно из моих многочисленных имен. Просто меня забавляют многочисленные герои, которые меня все время убивают, а вот убить никак не могут. Новое имя дает мне новую жизнь. Господин Жихарь, господин Яр-Тур, господин Лю! Остальных не знаю, но проглочу с удовольствием…