Репин - Софья Пророкова

Портреты Шевченко и Некрасова на стене — это то, что осталось от него. Он приходит в светлую, спокойную комнату, залитую солнцем. Здесь все такое чистое, лучистое. Белоснежный фартук на горничной, блестящие полы и прозрачный воздух, струящийся из открытой двери балкона. Он приходит в эту комнату в грязном армяке, на котором пыль и грязь долгих дорог по этапам, смрад ночлежек и тюремных параш. Он сам был когда-то таким же опрятным, как и они. Но с тех пор произошел переворот в его жизни. Он столкнулся с дичайшим произволом и жестокостью, увидел, как истязают и топчут человека, который шел на борьбу ради того, чтобы все люди могли жить в такой светлой, лучистой комнате. Он рискнул для этого самым большим — жизнью — и принял муку наказания.

А здесь по-прежнему тишина, маленькое благополучие тесного семейного мирка. Здесь его исключили из жизни, забыли, его — не ждали.

Тишь, мир, покой. Как будто ничего не произошло.

Похожее состояние испытывал Юлиус Фучик, когда гестаповец Бем старался его склонить к предательству, показывая все блага жизни. Мы читаем об этом в предсмертной книге героя, написанной кровью сердца:

«Он был безусловно занятнее и сложнее других гестаповцев. У него была богаче фантазия, и он умел ею пользоваться. Иногда он… вывозил меня в Браник, и мы сидели в ресторанчике, в саду, и наблюдали струившийся мимо нас людской поток.

— Вот ты арестован, — философствовал Бем, — а посмотри, изменилось ли что-нибудь вокруг? Люди ходят, как и раньше, смеются, хлопочут, и все идет своим чередом, как будто тебя и не было. Среди этих прохожих есть и твои читатели. Не думаешь ли ты, что у них из-за тебя прибавилась хоть одна морщинка?

Однажды после многочасового допроса он посадил меня вечером в машину и повез через всю Прагу к Градчанам…

— Я знаю, ты любишь Прагу. Посмотри. Неужели тебе не хочется вернуться сюда? Как она хороша! И останется такой же, когда тебя уже не будет…

Он был умелым искусителем.

Летним вечером, тронутая дыханием близкой осени, Прага была в голубоватой дымке, как зреющий виноград, пьянила, как вино: хотелось смотреть на нее до скончания веков…»

И в этой тихой комнате люди жили, как и раньше, словно ничего не случилось. Так жили многие семьи русских обывателей, которым не было дела до тех, кто томился в тюрьмах, кто ушел на каторгу за них, чтобы им всем стало лучше… «все идет своим чередом, как будто тебя и не было»…

Кто-то продолжает борьбу, кто-то расстается с привычной жизнью, семьей, уходит в подполье, попадает в тюрьму. Что им, обывателям, до него? Лишь бы их покой не был ничем нарушен.

Но вера в победу никогда не покидала истинных революционеров.

Пламенные слова Пушкина: «Товарищ, верь: взойдет она, заря пленительного счастья» — были выгравированы на тайном значке, который носили в Сибири ссыльные декабристы.

Некрасов в поэме «Русские женщины» показал великую преданность жен, разделивших с мужьями все тяготы изгнания.

Художник Ярошенко в картине «У Литовского замка» также развил эту идею верности идеалам. Картина не сохранилась. Есть эскиз, позволяющий судить о замысле художника. Тонкая темная фигура женщины прижалась к стене. Рядом — высокие здания, решетчатые окна. Она пришла, очевидно, чтобы повидаться с близкими, заточенными за этими решетками. Может быть, где-то наверху в окне мелькнут знакомые родные черты. Может быть, она таится за стеной, чтобы ее не увидели охранники, и пришла, чтобы помочь убежать близким людям из тюрьмы. Этот трогательный образ одинокой женщины лучится преданностью. Она-то не перестала верить, не покинула человека, за которым захлопнулась тюремная дверь. Она не похожа на ту женщину, которая только что спокойно играла на рояле и приход мужа для которой событие неожиданное, меняющее весь ритм установившейся без него жизни.

Помнится, очень трогательно рассказывала молодежи в «Комсомольской правде» Надежда Константиновна Крупская, как она приходила к тюрьме, в которой был Ильич. Свидания не разрешались. Но Ленин заметил, что во время прогулки он видит кончики ног прохожих сквозь маленькую арку в каменной стене, устроенную для стока воды. Как-то сумел сообщить Надежде Константиновне, чтобы она в определенные часы приходила на место свидания.

Она неизменно была у маленькой арки во время прогулки заключенных. Владимир Ильич видел только носки ее ботинок, но он чувствовал, что она здесь, рядом, что она разделяет с ним тяготы заточения.

Надежда Константиновна стояла положенное время на одном месте. Перед ней возвышались толстые тюремные стены, высокие ворота. Она-то не видела даже кончика ботинок Ленина, но знала, что в это время он проходит мимо, и тоже на какое-то мгновение чувствовала себя рядом с ним.

Вот к такой-то преданности и призывал Репин в своей картине. Он и название дал такое, в котором чувствуется, как глубоко оскорбительно для пострадавшего за идею человека сознание, что у себя в семье от него отказались, о нем забыли, смирились с его отсутствием.

В «Не ждали» показан не частный случай. В ней Репин выразил свое возмущение обывательским благодушием тех, кто не желает выйти из своей маленькой скорлупки, из тихого мещанского благополучия. В ней — упрек, вызов, попытка расшевелить болотную тишь, разорвать оболочку обывателя, втянуть его в борьбу. Это попытка стряхнуть «расейскую одурь».

Как и в «Крестном ходе», автор снова выступает обвинителем людей в пассивности.

Начал эту тему Репин с маленькой картинки, на которой была изображена входящая в комнату девушка, курсистка, в круглой шапочке и с пледом, накинутым на плечи. Комната оставалась почти такой же. Только в ней сидели две женщины и девочка, видимо сестры.

Девушка вошла и остановилась, глядя на ту из сестер, которая рвется к ней, узнавая и не веря своим глазам. Около рояля сидит другая женщина, мрачно потупившаяся, не простившая девушке ее опасных взглядов, рискованных поступков.

Предполагают, что Репин в большой картине заменил входящую девушку мужчиной потому, что у художника Ярошенко был выставлен портрет курсистки в такой же круглой шапочке и пледе, накинутом на плечи.

Вероятнее иное.

Репин, работая над этой темой, убедился, какое большое гражданское звучание она приобретает, какой обобщенной становится ее идея. Девушки, бегущие из тюрьмы, тогда встречались редко, это был все еще частный случай, а для глубокого обобщенного произведения нужно было найти тип революционера.

Долго не давалось художнику лицо входящего. Слишком многое он хотел в нем выразить. Всю ситуацию он задумал построить исключительно на психологических характеристиках персонажей. Только вначале была введена фигура предупреждающего отца. На первых порах Репин не доверял себе, не надеялся, что ему удастся достичь полной убедительности и ясности с помощью одних психологических характеристик.