Чернокнижник. Три принципа тьмы (СИ) - Бердникова Татьяна Борисовна

Неблис задумался, пожевал губами (торчащие клыки его при этом задвигались) и, наконец, махнул когтистой лапой.

— Хуже не будет. Клейма способны менять жизнь, изменять молекулярную структуру тела человеческого существа, так что лучше сведи. Но компас начинает шевелиться, когда выродку Кадены грозит смертельная опасность, Донат… Ты не пробовал просто убить его?

…Акуто осторожно принял из рук Пьетро сферу и, тяжело вздохнув, перевел взгляд с сжавшегося клацпера на принесшего его человека.

— Он хочет, чтобы я убил это несчастное создание?

Пьетро нескрываемо сморщился — постоянное нежелание убийцы делать свое дело раздражало его.

— Давай вот только без этих соплей, хорошо? Эта тварь — не более, чем монстр, их убивают десятками, тысячами! Он ничем не отличается от других, и он надоел хозяину. От него надо избавиться!

— Он отличается тем, что у него есть имя, — возразил мужчина, вновь опуская взгляд на несчастного зверька, — Как я должен достать его из сферы?

Слуга Доната равнодушно пожал плечами.

— Можешь разрубить ее вместе с ним — мне наплевать. Кровь только потом убери, я не нанимался подтирать за тобой. Бывай.

Он развернулся, решительно направляясь восвояси. Акуто остался один. Несколько секунд он безмолвно созерцал сферу, разглядывая сжавшего зверька в ней, потом тяжело вздохнул и взял нож.

Креон, умный и сообразительный, сразу же почуял угрозу и, пискнув, свернулся клубочком, боясь глядеть в лицо судьбе. Акуто поднял нож и аккуратно, очень медленно погрузил его в сферу, осторожно разрезая ее, освобождая клацпера.

Свежий воздух заставил зверька удивленно поднять голову. Глазки его скользнули по странному человеку, наткнулись на нож в его руке, и Креон, пискнув, опять спрятал мордочку. Видеть, как его убивают, бедный клацпер не хотел.

Акуто протянул к нему руку с ножом… и неожиданно опустил последний, бросая его на пол. Потом взял двумя руками зверька и нежно, трепетно прижал к себе, пряча его у себя на груди.

— Я не хочу слушаться его, — тихо прошептал он, — Ты просто маленький кусочек жизни, живи, малыш, живи… Но покидать мою комнату тебе пока нельзя — не надо, чтобы Донат увидел, что ты жив. Будешь жить со мной?

Креон поднял умную мордочку и негромко пискнул. Догадаться, что с его стороны это означает благодарное согласие, было нетрудно.

***

Они проснулись от громкого, испуганного крика, сменившегося надрывными рыданиями и, вскочив, принялись напряженно оглядываться, ища источник звука. Первым его обнаружила чуткая шаманка и, торопливо поднеся палец к губам, бросилась к всхлипывающему, дрожащему Антону, обнимая его за плечи.

— Что такое? — в голосе девушки звучала неподдельная забота, искреннее беспокойство, и окружившие Скрипача мужчины быстро, понимающе переглянулись. По всему выходило, что «крепость пала», и Антону удалось-таки разбить сковывающий сердце шаманки лед. Впрочем, сейчас было явно не до романтических настроений.

— Что случилось? — Фредо присел на корточки рядом с всхлипывающим юношей и, протянув руку, аккуратно приподнял его лицо за подбородок, — Дурной сон?

Парень шмыгнул носом и судорожно дернул головой. Говорить у него получалось с трудом.

— Да… нет… Нет, я… Я уверен, это… эт-то… — она затрясся и, высвободив лицо из пальцев чернокнижника, без излишних церемоний обнял мигом растерявшуюся Карину, утыкаясь лицом ей в плечо. Марыся, завидя это, изумленно мяукнула, совершенно не понимая, почему какой-то нахал смеет обнимать ее личную хозяйку.

— Милена… — пробормотал Антон после еще нескольких минут безмолвного плача, — Она… ее больше нет… Я видел, видел ее тело, это… это было ужасно! — юноша содрогнулся и, выпустив Карину из объятий, обхватил себя руками, словно бы внезапно замерз, — Я никогда не видел, что делали с жертвами там, в той жуткой церкви, но это… Какое чудовище могло сотворить такое с ней?! Она же… она была невинна…

— Антон, успокойся, — мудрый учитель Фаррад, добровольно принимая на себя роль утешителя, решительно шагнул вперед и, склонившись, положил ладонь на плечо ученика, — Не исключено, что твои сновидения не имеют ничего общего с реальностью. Зачастую во снах отражаются лишь наши страхи, наши опасения…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Она потом явилась мне, — Антон медленно поднял голову; лицо его побледнело, — Она… была вся в свету, как живая, но не живая… Она сказала, что всегда любила меня, просила за что-то прощения… и попрощалась. Я пытался остановить ее, удержать, но… — голос парня прервался, и он вновь опустил голову.

Карина, с искренним изумлением обнаруживая в своей душе жалость к той, кого некогда полагала почти соперницей, жалость к Антону, так переживающему из-за нее, подалась вперед и, обняв юношу, привлекла его голову к своему плечу, гладя по волосам.

— Ну, тише, тише, мальчик мой, — успокаивающе зашептала она, — Мы не оставим этого так, мы найдем ту тварь, что убила девчонку, мы…

— Это Донат! — Антон рванулся, высвобождаясь из ее объятий; глаза его сверкнули, — Я знаю… я уверен совершенно — это Донат убил ее! Этот мерзкий колдун, что прикидывался мной, я… я… да он токмо того и стоит, шоб башку ему срубить, да на дворе вывесить, да пусть вороны глаза его мерзкие выклюют!

— Антон… — Фаррад тяжело вздохнул и, покачав головой, неожиданно произнес отнюдь не то, что ожидали услышать все свидетели происходящего, — Не надо опускаться на его уровень. Я понимаю твое горе, но, поверь мне, — Донат понесет заслуженное наказание, а то, что ты предлагаешь… — глаза вампира неожиданно дьявольски сверкнули, — Это слишком мягко для него!

Парень снова шмыгнул носом и, подняв голову, решительно кивнул. Что-то изменилось в нем в эту секунду, ушла детскость, ушла наивность, уступая место чему-то жесткому, взрослому, серьезному и ответственному, решительному и уверенному в себе.

Карина, поймав себя на том, что такой Антон ей определенно нравится, куснула себя за губу и торопливо отвела взгляд. Показывать, что испытывает симпатию к мужчине вообще, и к этому молодому человеку в частности, девушка все еще не желала. И, силясь скрыть это, торопливо подхватила с земли Марысю, поднимаясь сама и гордо отворачиваясь.

— Раз все готовы отправиться в путь, мстить за ту девчонку — пора ехать. Не вижу смысла дольше рассиживаться на траве и лить горькие слезы — действовать пора! Донат уже давно нарывается и, по-моему, ему стоит преподать хороший урок… Эй, пират! Мы далеко от Тирара?

Богдан, за происходящим наблюдающий с великолепным равнодушием, спокойно пожал плечами.

— День-два пути, шаманка, — в тон девушке отозвался он, — Ночью мы пересекли границу Саноры, а Тирар — столица этого княжества. Осталось не так уж далеко. Да, к слову я бы навестил старину Плута — вдруг он узнал что-то новенькое о Мартыне?

— Как он мог что-то узнать, если Мартын, по твоим словам, на Кадене? — Аркано пренебрежительно фыркнул и, подняв с земли свое седло, подошел к лошади, принимаясь седлать ее, — Не говори глупостей. Я скорее поверю, что твой приятель с таким говорящим прозвищем успел за это время сдать нас Донату, чем что он мог выяснить хоть что-нибудь!

Капитан широко улыбнулся и, достав из-за пояса револьвер, демонстративно взвел курок.

— Если он и в самом деле сделал это, — очень спокойно, почти доброжелательно вымолвил он, — Мне придется угостить его свинцом. Или подарить пеньковый галстук — мои ребята мастера на такое дело, по моему слову…

Громкий, демонстративный кашель возмущенного до глубины души короля вынудил его прерваться, удивленно приподнимая бровь. Тревор, который после своего обращения в монстра, а потом опять в человека, определенно приобрел некоторую уверенность в себе и даже, похоже, вновь готов был взвалить на плечи ответственность за порядок в королевстве, сверлил пирата гневным, неприязненным взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я сознаю, что вы, господин капитан, — язвительность в его голосе не смогли перекрыть даже, казалось бы, вежливые слова, — Помогаете нам, и что без вас нам не добраться ни до Мартына, ни до Доната, ни до Кадены. А последние два пункта чрезвычайно важны для меня, потому как я надеюсь при их помощи избавиться от своего проклятия, и снять, наконец, эту чертову корону!.. Но это не значит, что я позволю себе и вам забыть об элементарных законах королевства! — мужчина сдвинул брови, поправляя корону, — Я — король, и своим приказом я запрещаю вам использовать в дель’Оре огнестрельное оружие! Здесь ему не место, откуда вы вообще ухитрились добыть его?