Обратись к Бешеному - Виктор Доценко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В свое время Лю Джан показал Толику-Монголу прием, который передавался в семье китайца по наследству. Этот удар называется «Смертельный укус Кобры». Лю Джан уверял, что нет бойца, который бы владел защитой от этого удара.
Толик-Монгол отрабатывал его ежедневно несколько месяцев подряд, прежде чем сумел добиться полного автоматизма.
Успех этого удара зависел от точности, а точность – от умения держать равновесие, то есть нужно было в совершенстве владеть своим телом.
Толик-Монгол встал на полусогнутую правую ногу, левую согнул в колене и прислонил тыльной стороной стопы к голени правой, как бы опираясь на нее. Правую руку поднял на уровне своих глаз, направив сложенные вытянутые прямые пальцы в сторону противника. Она напоминала голову кобры. Левая рука свободно болталась в стороне и замысловато качалась, как бы отвлекая на себя внимание противника.
Поза была столь несообразна, что со стороны могло показаться, что она неустойчива: чуть прикоснись к противнику, и тот рухнет на пол. Как правило, противник попадался на эту уловку и тут же бросался вперед, чтобы нанести удар, но неожиданно сам получал такой страшный удар пальцами в лоб или в шею, что тут же падал либо без сознания, либо отдавал Богу душу. И то, и другое происходило еще до падения.
В свое время первый японский учитель Савелия – Укеру Магасаки, рассказывал ему об этом ударе, однако сам показать этот прием учитель не мог: не хватало техники устойчивости. Как говорил он: «Стар я стал, однако…» и добавлял с хитрой улыбкой: «Но только для „укуса Кобры“».
Для защиты от данного удара, насколько запомнил Савелий, все свое внимание необходимо было сосредоточить на этих сомкнутых пяти пальцах противника, напоминающих голову кобры.
Сделав вид, что поддался на уловку соперника, Савелий сделал резкое движение корпусом вперед, и когда Толик-Монгол уже хотел нанести свой «Смертельный укус Кобры», Савелий выпрыгнул с места вверх, сделал сальто над его головой и сам нанес удар сзади в основание черепа Толика-Монгола.
Все произошло столь стремительно, что Толик-Монгол даже не успел осознать, что с ним произошло: снопом рухнул лицом вниз и неподвижно застыл на полу.
В тот же момент из-за портьеры выскочили двое здоровячков: один с нунчаками, другой – с кастетом, и с криками:
– Ах, ты, сучара!
– Тебе конец! – лихо бросились на него.
Других слов произнести они не успели: Бешеный вновь выпрыгнул вперед им навстречу и своим коронным двойным «маваши» сбил обоих на пол. Один получил удар ногой в голову, второй – удар кулаком в солнечное сплетение.
Опустившись после прыжка на обе ноги, Бешеный приготовился к нападению из-за двери, но та вдруг распахнулась, и в ней показался Константин с двумя сотрудниками, прикрепленными к ним генералом Сковаленко.
– Как ты, братишка? – спросил Константин.
– Все-таки не послушал меня? – Савелий укоризненно покачал головой.
Константин взглянул на лежащих, увидел Толика-Монгола:
– А уши-то у него действительно оттопыренные, – усмехнулся он.
– Сколько их было? – спросил Савелий, кивнув в сторону двери.
– Пятеро…
– Надеюсь, все живы?
– Конечно! Минут через пять оклемаются, – заверил Константин. – Что, братишка, линяем отсюда? – предложил он.
– Вы – да, а мне еще нужно пообщаться с ним, – он взглянул на бесчувственное тело своего противника.
– Уверен, что мы больше не понадобимся?
– Уверен! – Савелий повернулся к сотрудникам: – Спасибо за помощь, ребята!
– Пустяки… – отмахнулись те. – Мы пошли?
– Да… Созвонимся, Костик…
***Осмотрев «поле боя», Бешеный с грустью покачал головой: почему-то вновь вспомнился Афганистан. Савелию часто снятся кровавые эпизоды той неправедной войны, и чаще всего полные ненависти глаза афганки, с которой ему пришлось столкнуться на одной из горных дорог Кандагара. Савелий никогда, даже в мыслях, не списывал ее смерть на войну. Для него ТА афганка не была женщиной: она была врагом, который пытался убить его и его друзей. Ему просто удалось ее опередить…
Тогда почему именно она чаще всего появляется в его видениях? Ведь за то время, которое он провоевал, там он повидал столько смертей, порой действительно безвинных: стариков, женщин, даже детей…
Так почему именно эта афганка является к нему? Тем более, что невиновной ее никак не назовешь. И старик, сидящий рядом с ней в машине, может, даже ее отец, и она сама хотела убить его. Расстрелять его группу. Ведь задумайся тогда Савелий на долю секунды: стрелять или нет, и вполне возможно, что она бы успела дать очередь из израильского УЗИ и отправила его самого на тот свет!
Как-то, после одного из ее посещений, Савелий пытался самому себе ответить на этот вопрос, но так и не смог. Вот и сейчас, несмотря на то, что он не спит, несчастная афганка вновь «посетила» его. Он даже застонал от нахлынувшей тоски. Сколько можно? И вдруг осенило! За все время войны Бешеный действительно видел много различных смертей, но ТА афганка была первой, которой он взглянул прямо в глаза перед ее смертью.
Совсем неосознанно мозг Савелия олицетворял ее глаза, полные ненависти к нему, как к захватчику, с ТОЙ, афганской, войной! Почему-то после этого осознания ему стало легче, словно ЭТА афганка, являясь и являясь к нему, хотела только одного: он, Савелий, лишивший ее жизни, должен искренне признаться самому себе, что на той войне ни его страна, ни коммунистическая партия, ни советские солдаты, а ОН, именно ОН, явился на ее Родину как завоеватель-захватчик!
Савелию даже показалось, что едва он мысленно произнес эти слова, глаза ТОЙ афганки перестали извергать ненависть, а взглянули на него со вселенской печалью: ОНА навсегда прощалась со своим убийцей. ОНА – простила его!..
Да, ему стало легче…
«Я пережил Кандагар,
Раны, потери и боли,
Страшный, кровавый угар,
Цепкие лапы неволи.
Время шального огня,
Время отчаянья злого,
Ты вынуждаешь меня
Силу доказывать снова.
Смерть обошла стороной,
Черным крылом не задела,
Хлопотно драться со мной
Вам за неправое дело!
Кто на высоты свобод
Смеет идти в наступленье?!
Нет, не заставить народ
Снова стоять на коленях!
Эй, озверевшая рать,
Я не доступен для смерти!
И не надейтесь «убрать» -
Хлопотно это, поверьте!» 1
Когда Толик-Монгол пришел в себя, он мутными глазами осмотрелся вокруг, увидел тела своих повергнутых приятелей, потом взглянул на Савелия, который специально снял с себя футболку, чтобы засветить наколку: физически добивать противника не входило в его планы.
– Это ты их? – спросил Толик-Монгол.
– А ты как думаешь?
– А кто меня? – потирая затылок, спросил он.
– Догадайся с одного раза, – улыбнулся Савелий.
Толик-Монгол хотел что-то добавить, но тут увидел наколку на левом предплечье противника.
– Господи, так ты действительно Бешеный! – с восторгом воскликнул он.
– По удару узнал или наколку признал? – вновь усмехнулся Савелий.
– Но мне действительно сказали, что ты погиб!
– Кто сказал?
– Бесик…
– Он что, сам видел мой труп?
– Нет, но…
Савелий с улыбкой развел руками.
– Слушай, никогда не думал, что есть защита от удара… – с удивлением начал Толик-Монгол.
– «Смертельный укус Кобры»? – договорил за него Бешеный.
– Откуда тебе известно о нем? – парень настолько удивился, что казалось, вот-вот заплачет от досады.
– А тебе? – хмыкнул Савелий.
– Понял… – вздохнул тот. – Покажешь защиту?
– Может, тебе, как говорил Остап Бендер, еще и ключи дать от квартиры, где деньги лежат? – с усмешкой спросил Савелий, покачал головой, потом помог ему подняться. – Теперь можем поговорить?
– Толик-Монгол всегда держит свое слово! – с гордостью провозгласил тот, потом протянул руку: – Извини, Бешеный, за то, что не поверил тебе.
– Забыли! – Савелий пожал руку. – Как затылок, болит? – участливо спросил он.
– Да, удар что надо! – с восторгом ответил Толик-Монгол. – Пошли за стол, что ли?
– А эти? – кивнул Савелий на лежащих приятелей Толика-Монгола.
– Если живы – оклемаются! – отмахнулся тот и презрительно сплюнул. – Защитнички, мать вашу… – ругнулся он. – Что пить будешь?
– А ты?
– В последнее время на вискарь запал…
– А я все-таки водочку…
Толик-Монгол налил Савелию водки, себе – виски:
– За знакомство! – предложил он.
– Идет!
Они чокнулись, выпили, закусили.
– О чем ты хотел со мной поговорить?
– Сначала скажи, как тебе удалось пообщаться с Сашком? – прямо спросил Савелий.
