Дьявол в бархате - Джон Карр

— Не знаю, сир. Очевидно, вас обоих.

— Так или иначе, это честь, — пробормотал Карл. Он бросил взгляд поверх ширмы, играя с кольцом на правой руке. — Думаю, вам известно, что из дальнего окна этой комнаты, служившего тогда дверью, мой отец шагнул на эшафот, чтобы…

— Да, сир.

— Итак, — Карл, чье выражение лица могло измениться в секунду, теперь рассматривал Фентона со снисходительной улыбкой, — что касается ваших предсказаний. Предупреждаю, что я…

—» Не имей дел с подобными людьми, — процитировал Фентон, сжав кулаки и глядя в пол, — ибо они могут сказать тебе лишь то, что тебе бы не хотелось услышать «.

Лицо Карла оставалось бесстрастным.

— Почему вы использовали эти слова, сэр Николас?

— Они были написаны вами, сир, много лет назад, в послании к вашей сестре Генриетте, прозванной» Minette «, которая тогда была замужем за этим негодяем герцогом Орлеанским, братом французского короля107. Она умерла пять лет назад, и ее добрая душа покоится в мире.

Карл резко поднялся, подошел к камину в углу и, положив руки на полку, помешал туфлей тлеющие дрова.

Фентон знал, что в сердце Карла Стюарта жила неистребимая любовь лишь к двоим. Одним из них был его отец, другой — младшая сестра.

Король повернулся к Фентону, опустив подбородок на кружева.

— Я не стану спрашивать, — заговорил он, — каким образом вы смогли процитировать фразу из личного послания, отправленного со специальным курьером. — Карл нахмурился. — Все же, должен признаться, что вы озадачили меня, сэр Николас. Я вижу перед собой спокойного и воспитанного джентльмена, а ожидал ; увидеть крикливого хвастуна, каким вы выглядели на публике, даже держа речь в Раскрашенном зале.

— В таком случае, сир, — ответил Фентон, — мы оба на людях производим обманчивое впечатление.

— Что вы имеете в виду?

— По-вашему, сир, все люди верят вам, когда вы изображаете «бедного и легкомысленного Веселого монарха»? — при этих словах Карл криво улыбнулся. — Эта характеристика, возможно, правильна по отношению к вашей бурной молодости, но не к нынешним временам.

— Ну, что касается этого… — начал Карл и внезапно умолк.

Подойдя к стулу, он снова сел, положив ногу на подставку. Его беспокойный ироничный ум, несомненно, напряженно работал.

— Я, безусловно, беден, — согласился король. — Об этом заботится парламент. Что до остального… Конечно, плоть еще дает себя знать! Противостоять хорошенькой женщине так же трудно, как доверять ей! Тем не менее я внес в свой маленький гарем семейный дух, прекратил шалости и пью только для утоления жажды. Я становлюсь старым и усталым.

— И это все?

— Черт возьми, конечно, нет! — проворчал Карл. — Мои враги рано или поздно узнают, что я не подчинюсь и не позволю собой помыкать. Трон по праву унаследует мой брат Джеймс, хотя они прочат на него моего незаконного сына герцога Монмута108 или кого-то еще. Вы правы — уже много лет я управляю этим утлым суденышком, именуемым Англией, и прежде чем умру, приведу его в надежную гавань!

— Вы сделаете это, сир. Но море окажется бурным.

Вся серьезность Карла внезапно испарилась — его глаза весело блеснули.

— Ага! — легкомысленно воскликнул он. — Вы, очевидно, имеете в виду ваши пророчества в клубе «Зеленая лента»?

— Если мои слова дошли до вашего величества в искаженном виде…

— Нет, не бойтесь этого. У меня больше шпионов, чем у ми —] лорда Шафтсбери. Но почему вы сообщили ваши новости ему, а не пришли ко мне?

— Во-первых, мне было нужно свести с милордом кое-какие счеты. А во-вторых, я знал, сир, что вы не поверите в этот «заговор», как только впервые услышите о нем от мистера Керкби. А когда вы первый раз увидите этого архилжеца и мошенника по имени Тайтес Оутс109 на заседании Совета 28 сентября 1678 года, то решительно заявите: «Этот парень — лжец!»

Вы перехитрите и уничтожите их, ваше величество. Но перед этим пройдут три года ужасов и кровопролития. В то время, как ни в чем не повинных католиков будут преследовать так, как еще не преследовали никогда, вы и пальцем не пошевелите, чтобы спасти их. Будучи приверженным к папизму, вы станете жалеть их и сочувствовать им. Но помилование хотя бы одного католика будет означать гражданскую войну, а этого никак нельзя допустить «Пусть кровь этих несчастных падет на тех, кто осудил их, ибо, видит Бог, я подписываю приговор со слезами на глазах!»— скажете вы. Вот, сир, каким несгибаемым вам придется быть!

Фентон чувствовал, что на лице у него выступил пот, что он весь дрожит от напряжения, вызванного стремлением заставить короля поверить ему. Карл не сводил с него странного взгляда.

— Все это придется пережить, — добавил Фентон, — если только не удастся как-нибудь предотвратить.

— Как?

Глубокий негромкий голос, произнесший это односложное слово, казалось, заполнил собой весь альков.

Фентон сделал самый рискованный ход.

— Ваше величество не созовете парламент до 1677 года…

— А почему?

— Потому что субсидии, выплаченные вам французским королем, не истощатся до тех пор. Должен ли я коснуться дела со ста тысячами фунтов, происшедшего в 1674 году?

В глазах Карла мелькнул огонек. Со времени подписания Дуврского договора пять лет назад, он несколько раз брал взятки у своего кузена Людовика, не стесняясь при этом сталкивать интересы Англии и Франции. Но слухи об этом заставляли роптать палату общин.

— Дело в том, сир, — продолжал Фентон, что теперешний французский посол, мсье Савариньи, будет заменен другим, мсье Баррийоном. Боюсь, что король Франции доверяет вам не больше, чем вы ему.

— Что за подозрительный парень!

— Мсье Баррийон станет осуществлять более деятельно то, чем уже занимается мсье Савариньи. Он будет подкупать благочестивых и богобоязненных сторонников «Зеленой ленты», чтобы они еще более ревностно возбуждали людей против вас.

Карл скривил губы.

— Если бы я мог доказать это!..

— Сир, корреспонденция между Баррийоном и королем Людовиком — а она сохранится — будет содержать список почти всех взяточников. В палате общин, например, вы найдете среди них Харборда, Тайтеса, Сейчеверелла, Армстронга, Литтлтона и Паула. Что касается палаты лордов… но стоит ли продолжать? Главные подручные милорда Шафтсбери получат по пятьсот фунтов, исключая его светлость Бакингема, которому достанется тысяча. Если бы вам удалось захватить бумаги Баррийона или каким-нибудь образом скопировать их…

— Стойте, приятель, вы чересчур торопитесь!

Последовала пауза. Карл сидел неподвижно, не обращая внимания на слышавшиеся за ширмами звуки музыки и гул разговоров. Оперевшись на подлокотник кресла и запустив под парик указательный палец, он покусывал усы.

— Сэр Николас, — заговорил король, медленно обернувшись, — вы утверждаете, что эти письма «будут» существовать. Я задам вам только один вопрос: откуда вы это знаете?

— Потому что я читал их!

— Читали?

— Да! Подобные секретные документы, разумеется, нельзя было обнародовать до конца восемнадцатого столетия. Вы найдете их напечатанными полностью во втором томе «Истории Великобритании и Ирландии» лорда Дэлримпла, опубликованной в 1773 году…

Фентон внезапно умолк.

Он все-таки сделал непоправимую ошибку.

Однако голос и выражение лица Карла не изменились.

— Есть что-нибудь еще, о чем вы должны предупредить меня? — любезно осведомился он.

— Есть, сир, хотя вы можете отправить меня за это в Бедлам! Это касается мистера Ралфа Монтегью. Вы не должны назначать его послом при французском дворе…

— Мистер Монтегью, как я слышал, весьма изобретательный джентльмен. Все же я не намеревался назначать его послом во Францию.

— И тем не менее вы это сделаете, сир! А теперь, как по-вашему, кто самый способный и преданный министр вашего величества? Рискну предположить, что вы назовете милорда Дэнби, не так ли? Так вот, когда мистер Монтегью, впавший в немилость, будет отозван из Франции, он со злобы захватит с собой несколько писем. Одно из них, прочитанное в палате общин в 1679 году, вызовет падение милорда Дэнби и едва не лишит трона ваше величество.

— Позвольте, — прервал Карл. — По-моему, вы, как и некогда ваш отец, в большой дружбе с милордом Дэнби?

— Да. Но это ни в какой степени не повлияло на мое сообщение.

— И вы не особенно любите мистера Монтегью?

— Клянусь, что до сегодняшнего вечера я никогда не видел этого человека.

— Тогда скажите, когда вы в последний раз видели милорда Дэнби?

— Он… он ужинал в моем доме этим вечером.

— Этим вечером, — задумчиво повторил Карл.

Фентон почувствовал, что его покидают силы. В первый и последний раз в жизни он опустился на колени.

— Ради Бога, сир, верьте мне! Каждое слово, сказанное мной, станет свершившимся фактом!