Авалон:Хроники бессмертных - Антон Ермаков

— Просто немного перебрал, вот и всё, — шепнула Настасья друзьям, когда они уже выходили из кафе.

— Да, он же больше всех выхлебал, — сказала Малиновская, и добавила (уже одному Антону): — Согласись, у него бывает такое… недовольство всем миром.

— Пусть научится держать свое недовольство при себе, — мрачно ответил Антон.

— Брось! Все равно хорошо посидели, — Малиновская явно не придала ничему значения. — Уютно и мило. По-домашнему.

Антон только вздохнул.

Быстро пролетели выходные, и веселое лето продолжалось на всех московских улицах и площадях. Клумбы утопали в пестром разноцветии анютиных глазок и бархаток. Все чаще мимо родной оранжевой многоэтажки проезжала поливальная машина, обдавая холодной водой разогретый до невозможности асфальт, смывая нарисованные мелом картинки и заставляя при этом с визгом разбегаться местную детвору.

Слава и Сеня вернулись со своих кратковременных, но крайне продуктивных поездок на дачи — оба выглядели отдохнувшими и загоревшими. Славик, к тому же, привез с собой целую связку пойманных им окуней. Маша и Настя в воскресенье ходили на пляж, на Лебедянское озеро, чьи искрящиеся на солнце воды со всех сторон окружала зеленая стена Измайловского парка. Это было одно из излюбленных мест для отдыха всех, живущих поблизости. Огромные сосны, росшие там на прибрежных склонах небольших холмов, выглядели величественно и немного печально в любое время года.

Малиновская почти принудительно потащила свою лучшую подругу на прогулку ещё и потому, чтобы улучшить настроение Настасьи и не дать ей впасть в очередной «приступ уныния», как называла это Маша про себя. Буквально вчера Настя проводила своего папу обратно в Мурманск. Прощание на перроне было недолгим, но закончилось, как это обычно и бывало, Настиными слезами. На самом деле она бы давно уже могла переехать к папе и жить вместе с ним, но постоянно откладывала этот переезд на более позднюю перспективу. Причин было множество: начиная от того, что её не очень прельщала жизнь за северным полярным кругом, и заканчивая простой и понятной, но невыносимой в этом случае разлукой с друзьями, что, разумеется, тоже не добавляло плюсов к идее о смене места жительства. Частые поездки в такой далекий город тоже были невозможны, вот и приходилось папе и дочке видеться лишь несколько раз в году.

В день середины июня весь Авалон в полном составе снова собрался под древними башнями Нифльхейма, чтобы продолжить нелегкое, но такое увлекательное постижение основ магической премудрости. На этот раз, по просьбе Сильфиды, они расположились немного в стороне от Стрельбища, придя на зеленую, недавно скошенную траву огромного луга. Топающей за ними по пятам Медведице это тоже явно было по нраву — мягкая трава нравилась ей заметно больше, чем пыльный желтый песок тренировочной площадки.

— До недавнего времени мы рассказали вам о многом, но показали — увы! — слишком мало, — сказала Сильфида расположившимся вокруг неё ребятам. — Пришло время заполнить этот пробел. Сегодня мы приступим к практическим демонстрациям, к наиболее эффектным визуальным воплощениям нашей магии. Новичка они, пожалуй, даже немного испугали бы, но вы, друзья мои, увидели и узнали уже достаточно и о том, какими силами обладаете, и о том, на что вы способны. По крайней мере, вы близки к этому, как никогда прежде.

Малиновская залюбовалась на мгновение, глядя, как ветерок колышет самые дальние стебли изумрудной травы на пологих склонах, ещё совсем свежей и нетронутой. Но отвлекаться было нельзя — и она снова вся обратилась в слух.

— Как вы уже знаете, — продолжала Сильфида. — В поединке чрезвычайно важна быстрая реакция, хотя поначалу бывает трудно сообразить, чего именно стоит ждать от противника. Применить дезактивирующую магию не всегда получается вовремя, поэтому простейшим способом обретения наибольшей безопасности станет создание собственного защитника, а именно — магического зверя.

— У меня уже есть магический зверь! — похвасталась Малиновская, потрепав Пончика по голове.

— В каком-то смысле — да, — согласилась с нею Сильфида. — Но твоя медведица состоит из плоти и крови, поэтому ей, к сожалению, можно причинить вред. Магический же зверь теоретически бессмертен, потому что он существует до тех пор, пока существует хозяин, его создавший. Эти существа не обладают, по сути, собственным сознанием, они практически полностью контролируемы, однако такой зверь, к примеру, все-таки будет способен перехватить магическую пулю, летящую вам в спину, либо предотвратить иную угрозу вашей жизни (не слишком существенную), потому что сам смысл их, скажем так, жизни, сводится к самопожертвованию ради хозяина. Я подчеркиваю — это очень важно понимать! — магическое животное сможет вас защитить только от магических атак. От выстрела из… забыла… как же оно называется? Проклятие Людей…

— Пист-о-лет, — подсказал Флавиус. — Или ру-жё.

— Да-да, именно, — кивнула Сильфида. — Все эти ужасные человеческие механизмы в любом случае причинят вам увечья.

— Увечья — это если нам повезёт, — шепнул Тане Бирюк. — А не повезёт — убьют.

— Это заметный минус, — недовольно сказал Евген.

— Но вы все-таки адепты магии. Элементали, а не земные воины, — заметил Флавиус. — Так что сотворение зверя может оказаться куда как предпочтительнее.

Евген не ответил, но нахмурился.

— Так каким же образом нам создать этого самого зверя? — загадочно спросила Сильфида, медленно обходя ребят большим полукругом. Мария заметила, что травинки под ногами Сильфиды при ходьбе практически не сгибались — она словно полу-плыла над землёю.

— Вся наша магия основана на воплощении реального из подсознания, — говорила она. — Осталось узнать детали. Итак, в своей голове мы представляем себе любого зверя, какого нам захочется — как правило, в скором времени адепт привыкает к определенному типу животного, и в последующем призывает только его. А сейчас мы покажем вам магический поединок, чтобы вы более наглядно представляли, о чем идет речь. Флавиус, встань, пожалуйста, напротив меня, — попросила Сильфида, отходя немного назад, чтобы увеличилось расстояние между ними.

Каждый из ребят в нетерпении ожидал увидеть предстоящее зрелище. Малиновская придвинулась поближе к Пончику — на всякий случай. Настя и Татьяна так и вовсе смотрели во все глаза, словно боясь пропустить начало.

Сильфида и Флавиус, разойдясь в разные стороны на достаточно приличную дистанцию (при этом они как бы оказались боками к зрителям), развернулись друг к другу лицом и замерли. Окружающая атмосфера тоже заметно изменилась: даже такой привычный, легкий ветерок — и тот совсем стих.