Запрет на вмешательство - Макс Алексеевич Глебов

не рискнул. Раскатывать на нем ночью по дорогам в немецком тылу действительно было бы полным безрассудством. Поэтому всю вторую половину ночи мы посвятили пешему маршу, периодически сменяя друг друга при переноске раненых. К моему удивлению за время нашего отсутствия ни один из них не умер, но их состояние ухудшилось, и жизни раненых прямо зависели от того, как скоро им будет оказана квалифицированная медицинская помощь.

Примерно за час до рассвета нам пришлось остановиться — впереди были немцы. Минут за двадцать до этого момента я предложил капитану отправить меня в головной дозор, и, помня о моей способности засекать противника по слуху, Щеглов согласился. В итоге остановились мы весьма своевременно. Перед нами лес плавно сходил на нет, и в зарослях кустарника перед пологим голым склоном невысокого холма заняли позицию немецкие минометчики. Место они выбрали удобное. Здесь им уже не мешали деревья, а находившийся перед позицией холм надежно прикрывал ее от огня красноармейцев. Вершину холма тоже контролировали немцы. Они вырыли там окопы и установили противотанковые пушки и пулеметы.

Похоже, командование противника не сомневалось в том, что с рассветом русские попробуют захватить село, расположенное в седловине между холмами, невдалеке от одного из которых мы и остановились. Через село шла единственная в ближайших окрестностях приличная дорога, столь необходимая для техники, которой у окруженных армий было еще довольно много. Немцы понимали, что попавшие в котел советские войска обязательно попытаются открыть себе путь на восток, и готовили им теплую встречу.

Помимо мощной обороны в самом селе, где засела усиленная пехотная рота, противник надежно контролировал высоты, с которых отлично простреливались все подступы к населенному пункту, а в ближайшем тылу ждали своего часа артиллеристы. Кроме того, я ничуть не сомневался, что если дела у пехоты пойдут неважно, ей на выручку очень быстро прибудет и авиация.

Наши войска сосредоточились в лесу в паре километров от села. Для попытки прорыва там уже накопилось около батальона пехоты и семь танков Т-26. За их спинами расположились минометные батареи, а еще дальше восемь полковых пушек. И, наконец, в трех километрах от переднего края изготовилась к стрельбе батарея легких гаубиц.

По нынешним скудным временам силы для операции были выделены немалые, но их все равно явно не хватало. Советские легкие танки Т-26 были по-своему неплохими машинами, но к началу войны сильно устарели, прежде всего, потому, что их пятнадцатимиллиметровая броня не держала пулю немецкого противотанкового ружья, а этим оружием пехота противника была весьма неплохо насыщена. Странно сравнивать, но лобовая броня этого танка имела такую же толщину, как у немецкого бронетранспортера. Так что особых надежд на успех атаки я не питал, если, конечно, в развитие событий не вмешается некий неучтенный фактор, наш отряд, например.

— Товарищ капитан, — шепотом доложил я Щеглову, залегшему вместе с отрядом в трех сотнях метров от позиций противника. Темнота неплохо скрывала нас, но до рассвета оставалось совсем немного, — впереди батарея восьмидесятимиллиметровых минометов. За ней высота, занятая противником. Наши вот-вот пойдут в атаку. Не думаю, что они станут ждать рассвета — им только немецкой авиации над головами не хватало. Вряд ли мы найдем лучший момент для попытки прорыва.

— Предлагаешь ударить немцам в спину после начала атаки? — сомнений в голосе капитана я не услышал. Люди здесь, как и везде впрочем, встречались разные, но трусов среди красноармейцев и их командиров было все же меньшинство, и Щеглов к этой категории точно не относился.

Пока мы с сержантом Игнатовым бегали от немцев по лесам и полям, наш отряд успел прирасти на восемь человек. Сержант, старшина и шестеро красноармейцев — все, что осталось от гаубичной батареи после налета пикирующих бомбардировщиков и последовавшего за ним прорыва немцев. Как и мы, артиллеристы пытались выйти к своим, но в отличие от отряда Щеглова, окружающей обстановки они не знали совсем и собирались по ночам пробираться в восточном направлении. Разведчики капитана без труда обнаружили их дневку, и отряд получил неожиданное пополнение. Теперь у нас насчитывалось двадцать «активных штыков», как выразился Игнатов, и если с толком использовать фактор внезапности, мы могли оказать нашим ощутимую помощь.

С оружием в нашем отряде дела обстояли не очень. Пулеметов не было совсем. Гранат — десяток штук РГД-33 на всех. Мое «панцербюксе» с девятью патронами — единственное средство борьбы с бронированными целями. Остальное — винтовки, причем патронов к ним по пятнадцать-двадцать штук на ствол. На короткий бой должно хватить, но я сильно подозревал, что если мы ввяжемся в эту авантюру, просто так немцы нас не отпустят и драться придется всерьез. Тем не менее, других вариантов все равно не просматривалось.

— Да, товарищ капитан, — ответил я Щеглову, когда пауза после его вопроса уже изрядно затянулась, — Минометчики впереди нас — одна из основных головных болей для наступающей пехоты. Если мы сможем уничтожить хотя бы эту батарею, наша роль в предстоящем бою уже окажется немалой, но дальше, на высотке, у немцев стоят тридцатисемимиллиметровые противотанковые пушки Pak 35/36, и легкие танки могут понести от их огня весьма ощутимые потери — их броня оставляет желать много лучшего.

— Невысокого ты мнения о наших танках, — недовольно проворчал капитан, но было видно, что в душе он со мной согласен.

Наш разговор прервал свит мин и накативший с запада грохот орудий. В селе и на высотах по обе стороны дороги загрохотали взрывы. В темноте были видны только яркие вспышки, и оценить эффективность огня не представлялось возможным, но то, что атака вот-вот начнется, сомнений не вызывало.

Артподготовка длилась не больше пяти минут — боеприпасов у окруженных армий катастрофически не хватало. Под прикрытием темноты сводный батальон, набранный по частям из нескольких разбитых полков, вышел из леса и развернулся в боевой порядок. Впереди нас раздались отрывистые команды — немцы готовились к бою. Хлопнуло несколько минометных выстрелов и в небе вспыхнули «люстры» осветительных мин.

— Значит так, — начал Щеглов, собрав короткое совещание, на котором кроме меня присутствовали сержанты и старшина, — минометчиков будем брать в ножи. Если мы хотим захватить высоту, немцы как можно позже должны узнать, что на них напали с тыла. Нагулин в первой атаке не участвует. Он со своей пушкой нам понадобится наверху в качестве снайпера и бронебойщика и потерять его в рукопашной мы себе позволить не можем.