Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник) - Артем Рыбаков

– Вполне мог… – ответил Эйтингон. – Хоть там у армейцев прокол вышел, но, сам помнишь, шум стоял знатный.

– А, тогда понятно… – Несколько минут Павел листал страницы, где наскоро просматривая написанное, а где и внимательно вчитываясь.

Информация впечатляла: разными почерками, чернилами и карандашом, подробно и в «телеграфном» стиле в тетради были изложены данные о войсках Германии, ее промышленности, тактике и принципах построения войск, методиках работы специальных служб, военной технике, политике и прочем.

Отдельный раздел был посвящен способам ведения партизанской войны. Рисунки и таблицы, экономические выкладки, схемы организации засад… Тетрадь была заполнена практически полностью!

Павел прошел к окну и, сев на подоконник, закурил, продолжая листать «посылку».

– Понравилось? – Эйтингон «приземлился» рядом, когда начальник Особой группы просмотрел уже больше трети материалов.

– А ты как думаешь? – Потушив окурок, Павел снова подошел к столу. – Новиков что-нибудь просил передать?

– Да. Материалы по наблюдению в другой тетради, – ответил седой старлей. – Еще привезли пятерых раненых из отряда. Трое из них тяжелые, но с остальными уже можно работать. Правда, членов спецгруппы видел только один из них, да и то мельком.

– Ничего, на косвенных хоть что-то выясним, – махнул рукой Павел. – Ты сейчас иди отдыхать. А ты, Наум, – он повернулся к заместителю, – немедленно передай синюю тетрадь для копирования. Десять экземпляров. Один сразу к графологам, один – Фитину, один – Василевскому… Организацией партизан от армии кто у нас занимается? Полковник Мамсуров?[8] Тогда ему еще одну! Немецкие бумаги – переводчикам. Я – на доклад к наркому.

– Паш, – не стесняясь подчиненного, прервал его Наум, – графологам оригинал нужен будет.

– Наркому покажу, копии сделаем, тогда уже и мелочами, вроде почерков, заняться можно будет, – отмахнулся начальник Особой группы.

– А как испытания прошли? – Вопрос Эйтингона остановил его уже у самой двери.

– Хорошо прошли. Даже отлично! – Судоплатов резко повернулся и, словно вспомнив что-то, быстро вернулся к столу. Схватил тетрадь, торопливо принялся листать страницы… – Вот! – он повернул документ к Эйтингону. – Вот именно такие и испытывали. На расстоянии до сорока метров из любого, кто не залег, дуршлаг делают. А из тех, кто ближе десяти, даже ситечко. Так что еще одну копию в Опалиху послать надо. Но не целиком, а только минные страницы и схемы.

Поселок Палик, Борисовский район, БССР. 19 августа 1941 года. 14.04

– Ну ты и жук! – Трошин отправил в рот еще одну ложку вкуснейшей, с салом, пшенной каши и, прожевав, погрозил ложкой Новикову: – Тебя за введение Центра в заблуждение не накажут?

– А где же обман-то? – удивился последний, опускаясь на лавку рядом и подвигая поближе котелок со своей порцией.

– «Информация у нас есть…» – передразнил чекиста командир отряда.

– Есть, Слава, есть, – нисколько не смущаясь, ответил тот. – Я просто не успел сказать, что переписал ее всю. Вон, видишь, даже ложку с трудом теперь держу, – и протянул правую руку к лицу Трошина.

На среднем и указательном пальцах краснели внушительные бугорки мозолей.

– Прости, Сергей, – смутился командир. – Не знал, думал, ты начальству решил немного лапши на уши повесить.

– Угу, – буркнул с набитым ртом Новиков и, проглотив, добавил: – Нашему – хрен повесишь, у них кепки с четырьмя козырьками. Кто такую вкуснотищу приготовил? Марина?

– Да, но не она одна. Вся «женская дивизия» старалась. Но о каше потом, ты лучше объясни, зачем?

– Все довольно просто – мне самому нужна вся информация. А если бы в Москву уехало все до конца, то работать было бы тяжелее. Мы же что будем делать, а?

– Ну, если ты чего-нибудь еще тишком от меня не придумал, то на коммуникациях шалить!

– Вот, а экономические выкладки помогут нам правильнее распределять усилия.

– Ты скажешь тоже…

– И скажу, чего же не сказать-то? Анализ на месте проводить тоже не помешает. Вот…

Резкий зуммер немецкого полевого телефона оборвал Новикова на полуслове.

Трошин подумал, что не зря практически сразу, как отряд пришел к озеру, он распорядился протянуть провода и поставить на постах, караулящих три основные дороги к базе, телефоны. О приезде Новикова, кстати, он узнал так поздно только потому, что вели прибывших из столицы гостей тайными тропами через болота. И Куропаткин постоянно про важность связи говорил, а самой лучшей демонстрацией его слов стал бой в Налибоках, когда эсэсовцев били. Так что по личному приказу Трошина бойцы добыли кабель, и теперь у них связь была. Конечно, не такая качественная, как у членов спецгруппы, но всяко лучше, нежели гонцов через болота посылать.

– Четырнадцатый! – бросил он в трубку.

– Товарищ Четырнадцатый, – в голосе говорившего Слава явственно слышал тревогу, – на дороге от Ельницы много немцев на мотоциклах и машинах. Встали перед мостом, но уже броды ищут.

– Много – это сколько?

– Рота точно есть. Пулеметов много. Минимум десяток.

– Точно по нашу душу?

– Точно. Артюхин полицейские эмблемы разглядел. И петлицы у них эсэсовские…

«Да, не зря я народ гонял и натаскивал на вражеские знаки, – подумал Слава. – Черт, но как же все-таки не вовремя! Половина людей ушла со взрывчаткой на запад. Под рукой едва ли сотня наберется… Ну ничего, нас тоже не на огороде нашли!»

– При попытке переправиться открывайте огонь. Но не забывайте про мины. Как понял?

– Есть открывать огонь и не забывать про мины.

– Молодец! Подмогу высылаю.

– Что случилось? – спросил Новиков.

– Немцы. Полицейский батальон. Наверное, на рацию навелись – мы много болтали, – отрывисто сообщил Трошин и громко скомандовал: – Резниченко! Гуща!

Секунду спустя хлопнула дверь, и в горницу влетели ординарцы.

– Общая тревога! Комиссара сюда! 5-му взводу усилиться двумя пулеметами и немедленно выдвинуться на пятую точку! – принялся отдавать приказы Слава.

В принципе, схемы действий давно отработаны, и положа руку на сердце ничего внезапного или неожиданного в прибытии врагов не было. Просто сейчас возникла угроза срыва задания Центра, и именно от этого Слава нервничал.

Посыльные умчались, а командир отряда нацепил гарнитуру телефониста и принялся названивать на дальние «точки»:

– Семерка? Это Четырнадцатый. Общая тревога! – За окном словно в подтверждение его слов часто застучали по рельсу, но этот пост располагался на северном берегу озера – почти в двух километрах от основной базы, так что рассчитывать на то, что там быстро услышат сигнал, не стоило. – Усилить бдительность!

Новиков тем временем выскочил из избы, бросив на ходу, что он «на радиоузел».

– Третий, Третий! – перекинув контакты на полевом коммутаторе, вызывал другого абонента Трошин. Боец-телефонист, как назло, полчаса назад ушел проверять барахлившую линию, проложенную в Осовины, где стояла вторая рота и куда сейчас пытался дозвониться бывший майор, но пользоваться коммутатором Вячеслав умел. Да и чего тут уметь, если в сети всего четыре абонента?

«Эх, если бы линию не из кусков собирали, а из цельного кабеля…» – подумал Трошин, потом снял наушники и бросился на крыльцо.

Район озера Палик, Борисовский район, БССР. 19 августа 1941 года. 14.43

– Унтерштурмфюрер! – к Освальду подбежал высокий тощий обершарфюрер, командовавший одним из взводов. – Мы нашли брод, но, боюсь, мотоциклы придется тащить на буксире: берега очень топкие.

– Что на той стороне?

– Пока никого не обнаружили, но надо больше людей, одним отделением там не обойтись – подлесок очень густой.

Бойке покосился на стоявшего рядом Нуттеля, командира полицейской роты:

– Ну, что скажете, гауптштурмфюрер?

– Здесь решаете вы, унтерштурмфюрер. – Несмотря на то что Нуттель был старше по званию, к посланнику самого Мюллера он относился с нескрываемым пиететом. – Если время терпит, то лучше починить мост и спокойно переправиться.

То, что мост был разрушен, стало для Освальда неприятной неожиданностью – они и так с трудом продрались через заторы на шоссе, потратив почти четыре часа на преодоление несчастных шестидесяти километров, а тут снова потеря времени! Но ругаться на русские дороги, как Освальд понял за последние два месяца, – дело бессмысленное. Однако обгорелые сваи, торчавшие над спокойной водой этой безвестной речушки, и засыпанные старыми углями берега вызвали у него приступ непонятного беспокойства.

«Вообще-то сейчас можно уже не лететь сломя голову – судя по данным функабверовцев, передачи идут из этого района регулярно. Что в принципе немудрено. Несмотря на близость к штабу группы армий, о которой сами русские могут и не подозревать, район этот на карте выглядит сплошным зеленым пятном с редкими вкраплениями синих пятнышек озер и голубых ленточек рек, а вот дороги здесь попадаются не в пример реже… К тому же, как сообщили мне в армейской контрразведке, наших войск здесь почти совсем нет – и русским диверсантам в этих краях, по идее, полное раздолье…»