Египет Рамсесов - Пьер Монтэ

В обязанности Небамона, после того как он встал во главе отрядов меджаев, входило, помимо всего прочего, воспитание и обучение новобранцев. Этот счастливчик исполняет их, сидя на табурете; рядом с ним два денщика, которые держат наготове еще один табурет, сандалии и палки. Перед ним писцы запечатывают кувшины с вином, клеймят быков, отмеряют продовольствие и все записывают.[474] Надо полагать, что вся эта провизия предназначалась не только одному Небамону, но и его воинам.

Рамсесы, как и их предшественники, старались, чтобы воин был сыт и хорошо снаряжен. Они делали все возможное, чтобы воины не жаловались на свою судьбу. Именно поэтому Рамсес II так сурово обвиняет своих воинов, которые бросили его одного среди врагов, и ему пришлось уповать только на помощь Амона:

«Как ничтожны вы сердцем, мои колесничие! Нет у меня отныне доверия к вам. Разве есть хоть один среди вас, кому я не сотворил бы добра в стране моей? Не одарял ли я вас как владыка, когда вы были бедны? Не назначал ли я вас по благосклонности своей начальниками? Не отдавал ли я сыну имущество отца его, положив конец всякому злу в сей стране? Я дал вам рабов и вернул вам других, отобранных у вас.

Всякому, обращавшемуся с просьбой ко мне, я говорил каждодневно: „Исполню я это“. Никогда еще не делал владыка для войска своего того, что совершал мое величество по прошениям вашим. Я позволил вам обитать в городах ваших, когда вы не выполняли обязанности воинов, и моим колесничим открыл я доступ в города их, говоря: „Я тоже найду их в тот день, в час сражения“» (перевод М.А. Коростовцева).[475]

Рамсес II явно жалел, что сделал жизнь своих командиров и колесничих такой вольготной, однако Рамсес III не извлек из этого урока и поступал точно так же. Через несколько лет после восшествия на престол все враги его были укрощены и не смели показываться на границах. Воины превратились в своего рода рантье, жили в избранных ими городах со своими семьями и бездельничали.

«Дал я пребывать в праздности войску и колесничим в мое время, причем шердены и кехеки (ливийские наемники. – И. С.) пребывали в своих городах покоящимися в праздности. Не испытывали они страха, ибо не было мятежей в Сирии и схваток в Куше. Их луки и их оружие мирно покоились на складах, тогда как они насыщались и пили с радостью. Их жены были с ними, и дети их при них. Не оглядывались они назад [из беспокойства]. Сердца их довольны, ибо был я с ними, защищая и охраняя их» (перевод И.П. Сологуб).[476]

Короче говоря, все, что рассказывает Геродот о египетской армии времен Псамметиха, вполне применимо к армии эпохи Рамсесов. В ней служили воины двух родов войск – «каласирии» и «гермотибии»; точно так же Рамсесы различали пехотинцев, «меша», и колесничих, «нетхетер». Они не обучались никакому ремеслу, кроме воинского, и передавали его по наследству от отца – сыну. Царская гвардия получала дополнительное довольствие зерном, телятиной и говядиной.[477]

II. Служба внутри страны

Когда фиванские цари начали освободительную войну против гиксосов, их войско состояло только из египтян. Но вскоре им пришла мысль включить в него пленников. В полку, которым командовал царский писец Чануни во времена Тутмоса I, мы видим отряд воинов, весьма отличающихся от египтян.[478] Последние – все высокие и стройные, с широкими плечами и плоским животом. А иноземцы – с толстыми руками и ногами, огромным брюхом и свисающими на плечи длинными космами. За спиной и у лодыжек привязаны хвосты пантер. Это явно выходцы из южных стран, однако не негры. На параде они идут стройно, большими шагами, вытянув правую руку с палкой. Эхнатон даже предпочитал иноземных наемников. В его личной гвардии, сопровождающей его в храм, сирийцев, ливийцев и негров больше, чем египтян.[479]

Во времена Хоремхеба в египетском войске появляются хетты, а во времена Сети – «народы моря». Гвардия Рамсеса II целиком состояла из шерденов.[480] Это здоровенные парни, худощавые и хорошо сложенные. Египетские художники отличались большой наблюдательностью и очень точно отличали египтян с правильными чертами лица и четким профилем от негров с плоскими лицами, костлявых ливийцев и горбоносых семитов. На стене храма в Абидосе мы видим набранный фараоном отряд из одних европейцев, во всяком случае с виду. Победа Рамсеса III над ливийцами и «народами моря» позволила ему захватить большое количество военнопленных. На них сразу ставили царское клеймо, как на скот, и превращали в воинов египетской армии с ее суровой дисциплиной.[481]

Воинское обучение сводилось к строевому маршу и рукопашному бою. Любимыми развлечениями фараона были борьба и состязания между самыми ловкими воинами, которых приглашали даже ко двору.[482] «Князья» шли с опахалами. Закрепленные в волосах подвески спускались на лицо. Иноземные «князья» смешивались с толпой, как позднее сделает это переодетый Хадад, враг Давида. Нетрудно отличить бородатых сирийцев – у них широкие кушаки и длинные волосы, стянутые лентой. У негра большие серьги и страусовое перо в волосах. Хетты и ливийцы идут в своих парадных одеяниях. Все хором приветствуют фараона: «Ты подобен Монту, владыка, да будет он жив, невредим и здоров, наш добрый господин. Амон отдал в руки твои этих иноземцев, которые шли против тебя во злобе своей».

Но вот соперники выходят на арену. Первая пара – мужчины, вооруженные палками, в воинских набедренных повязках с очень большим треугольным передником, обращенным острым концом вниз. Левое предплечие у каждого защищено нарукавником, правая рука – в кожаной перчатке, подбородок и обе щеки обвязаны толстой повязкой, которая крепится к налобной ленте. Один из соперников кланяется наследному царевичу, военачальнику армии, который ободряет его такими словами: «Да будет все по сердцу твоему, по сердцу твоему, о мой боец!»

Другой соперник воздевает обе руки к небесам. И вот схватка начинается. Соперники наносят удары друг другу палками наотмашь, защищая лицо левой рукой. Один из них подзадоривает противника: «Поберегись! Я сделаю так, что ты увидишь руку настоящего бойца!»

За этими палочными фехтовальщиками на арену выходят борцы. Египтянин поднимает сирийца, который кусает его за руку. Тот кричит: «Поосторожнее, ты, сириец! Не кусай своим ртом! Фараон, да будет он жив, невредим и здоров, мой повелитель, со мной, против тебя!»

Не знаем, чем кончилась эта схватка. Возможно, фараон прервал ее и наказал нечестного борца, а может быть, этот маленький инцидент не помешал одержать победу египтянину, за которого молился сам царь.

А вот сошлись в борьбе два египтянина. Тот, что слева, схватил противника за ногу и кричит на воинском жаргоне, что сейчас шмякнет этого ублюдка о землю перед фараоном.

И наконец, египтянин, возможно победитель предыдущей схватки, борется с негром. Судья ободряет своего соотечественника, хотя это и не по правилам: «Помни, что мы перед фараоном, да будет он жив, невредим и здоров, твой добрый хозяин!»

Египтянин обхватывает негра руками, поднимает и прижимает к земле, приговаривая: «Вот я тебя поднял, мерзкий негр! Вот я сейчас растопчу тебя в крошево перед фараоном!»

Третья сцена. Негр стоит на четвереньках. Он явно сдался, ибо его победитель поднимает руку и провозглашает: «Амон вечно цветущий, победитель чужеземцев! Великий полк Усермаатра-предводителя завоевал все земли!»

Самолюбие египтян удовлетворено. Интересно, а как бы реагировал двор, если бы победу одержал более сильный и ловкий иноземец? Однако художник, создавший этот рельеф, ничего уже не расскажет нам ни о реакции публики, ни о том, как награждались победители. Но зато он хорошо заприметил иноземных «князей», наблюдавших за борьбой из вторых рядов. Их бесстрастные лица не обещают ничего хорошего.

III. Войско на войне

Египетское войско времен XIX и XX династий не раз доказывало свое превосходство. Если верить текстам и официальным рельефам, особенно тем, которые повествуют о подвигах Сети в Палестине и Рамсеса III в Ливии, а также о борьбе с «народами моря», все военные походы предстают перед нами как драма из четырех актов: I. Раздача оружия и выступление; II. Великое сражение в чистом поле; III. Осада и взятие города; IV. Триумфальное возвращение.

Во времена Рамсесов обычно все так и происходило. Однако, как и в наши времена, в древности победы давались не всегда. Египтяне не любили вспоминать о своих поражениях. А мы знаем, что они их терпели, и поражения были жестокие. В последние годы XVIII династии царь хеттов Суппилулиума разбил египтян наголову и гнал через всю Сирию, мстя за смерть своего наследного царевича, который отправился в Египет по просьбе вдовы фараона (видимо, Тутанхамона. – Ред.).[483] Но эпоха Рамессидов в целом была для египтян победоносной. Последуем же за ними в их неудержимом марше!