Вспомнить будущее - Анна и Сергей Литвиновы

Я сбросила тело в реку. Поправила свою одежду. Тщательно собрала рюкзачок. И поспешила к автобусной остановке.

На следующий день я включила компьютер в десять утра.

«Мне нужно с вами встретиться, очень срочно!»

Только бы Нетребин был в сети – и ответил!

Впрочем, я крепко верила в судьбу. И раз толкнула она меня на страшное, что пришлось сделать со Степкой, – значит, не зря. Значит, так было нужно.

Михаил ответил мгновенно:

«Где? Когда?»

Я верно подметила: пусть Нетребин владелец сети магазинов – но человек совершенно не деловой. Настоящий, жесткий бизнюк назначил бы время и место встречи сам.

«Через полчаса в сквере у вашего офиса», – быстро напечатала я.

«Буду», – отозвался он.

Я рисковала. Я ужаснейше рисковала. Оставалось лишь верить: сила свыше, что всегда охраняла меня и вела по правильному пути, не покинет меня и на сей раз.

Больше всего я боялась прочитать отвращение в его взгляде. Однако Нетребин взглянул на меня, пусть без вожделения, но с интересом.

Оделась я в классический деловой костюм – юбка, пиджак, лодочки. Типичная офисная крыса обязательно дополнила бы его шелковой белой блузкой. Но я облачилась в совершенно прозрачный алый топ. Разумеется, без бюстгальтера. Пиджачок я застегнула, и грудь была не видна – Михаил Юрьевич мог лишь догадываться, что она у меня большая, красивой формы.

Впрочем, я не собиралась его соблазнять – по крайней мере, пока.

Попросила:

– Сядьте, пожалуйста, рядом со мной.

Он послушно опустился на лавочку (попытался умоститься как можно ближе ко мне). Я не отодвинулась. Взглянула ему в глаза – уверенно, но без вызова. Тихо произнесла:

– Пожалуйста, не спрашивайте меня, откуда я об этом узнала. Могу лишь намекнуть. Я коллекционирую ювелирные украшения, мой круг знакомств обширен и, естественно, связан с моим увлечением.

Он насторожился:

– К чему ты клонишь?

Я снова взглянула ему в глаза.

– Сначала я хотела просто промолчать. Зачем мне в это ввязываться? Ведь я не только не преследую никакой личной выгоды, но наживаю себе врага. Очень серьезного. Впрочем, – улыбнулась задумчиво, чуть печально, – я надеюсь, что вы не станете выдавать источник своей информации.

Нетребин начал раздражаться:

– Можно ближе к делу?

– Можно, – ответила я. – Ваш заместитель господин Шабардин завтра проводит за вашей спиной «левую» сделку. Нелегально приобретает на ваши деньги товар, который будет продавать в вашем же магазине. Речь идет о золотых украшениях стоимостью как минимум миллион долларов.

Михаил Юрьевич взглянул растерянно:

– Что за чушь?

– Шабардин будет встречаться с китайцем, поставщиком товара, завтра в три часа дня, возле оранжереи Ботанического сада, – спокойно закончила я. И добавила: – Уверяю вас, что у меня нет цели за что-то мстить вашему заместителю, сводить с ним счеты. Мы вообще с ним незнакомы. Но я симпатизирую вам. Восхищена тем, как вы построили свой бизнес. И мне очень жаль, когда вас столь нагло, жестоко обманывают.

– У тебя есть доказательства?

– Они не нужны. Вы все увидите сами. Просто скажите Шабардину, что поехали играть в теннис, а сами отправьтесь – естественно, не один, с охраной – в три часа дня в Ботанический сад, – улыбнулась я. – Накройте их – во время сделки. Отпираться вашему заму будет бесполезно.

Я поднялась. Протянула Нетребину визитку. Попросила:

– У меня к вам единственная просьба. Пожалуйста, позвоните мне завтра. Расскажите, как все прошло.

Три дня спустя я уже работала в «Бриллиантовом мире» – Михаил Юрьевич назначил меня своим заместителем.

Тело моего бывшего однокурсника Степана Иванова так и не нашли.

1988. Нетребин Юрий Степанович

Самым интересным в деле Нетребина для Варвары был сам Нетребин. Точнее, даже не тот Нетребин по имени Михаил Юрьевич, что был убит на бульваре восемнадцатого мая сего года, а его отец, Юрий Степанович, пропавший без вести в 1988 году.

Варя чувствовала: исчезновение человека четверть века назад явно было нечистым. Похоже, то же самое чувство испытывали в восемьдесят восьмом году оперативники КГБ. Иначе они не стали бы заново перепроверять происхождение, карьеру и образ жизни бывшего секретоносителя, а также столь дотошно устанавливать обстоятельства его исчезновения.

Результатом проверок стало внушительное дело в архиве комиссии.

За период службы Варя полюбила работать со старыми документами. А больше всего ей нравились те, что содержали в себе аромат подлинности. Те, что передавали былое время, дух, эпоху. В деле Нетребина, например, таковыми являлись пленки, что записывали дед, Степан Иванович, и отец, тогда еще юный Юрий Степанович, в кошелковской лаборатории в шестьдесят четвертом году прошлого века. К пленкам прилагались стенографические расшифровки, сделанные позже – позже, но давно, еще в советское время, потому что изготовили их с использованием пишущей машинки, на желтоватой бумаге, в один интервал. Варвара наугад сличила пару мест аудиозаписи и конспекта – совпадение оказалось дословным, и она решила довериться распечаткам.

Пленка третья, запись первая. (Эта пленка оказалась последней в архиве.)

Предположительно, ноябрь 1964 года.

Предположительно, город Кошелково Владимирской области.

Степан Нетребин (?). Что ж, сынок! Сегодняшний сеанс мы посвятим тебе лично. Я постараюсь вызвать в себе видения из твоего будущего. Чтобы, так сказать, разметить твой будущий жизненный маршрут. Расположить на твоей ментальной карте важные ориентиры.

Юрий Нетребин (?) (озабоченно). Папа, а ты хорошо себя сегодня чувствуешь?

Степан (со смешком). Знаешь, как говорят медики? Сообразно возрасту и состоянию здоровья.

Юрий. Может, теперь не будем экспериментировать? Ты что-то бледный.

Степан. Ерунда. Краснее я теперь уж никогда не стану. Давай начинать.

Юрий. Хорошо. Итак, сегодняшняя дозировка пятьдесят миллиграммов…

Степан (прерывает). Э! Э! Какие пятьдесят! Сто!

Юрий. Отец, это слишком большая доза.

Степан. Брось, сынок! У меня уже нет времени, чтобы тянуть кота за хвост.

Юрий. Это опасно.

Степан. Перестань. Какая разница, откуда меня понесут на погост – из ракового корпуса или отсюда? Здесь мы хоть дело сделаем. Вперед.

Юрий. Видит бог, папа, я пытался тебя отговорить.

Степан. Поехали, как сказал Юрий Алексеевич Гагарин.

Далее Варвара бегло просмотрела и опустила пару страниц, заполненную объективными и субъективными данными о состоянии здоровья испытуемого: пульс, давление, температура. Затем начиналось интересное.

В то же время имевшееся досье на Нетребина Юрия Степановича гласило, что в начале 1965 года он обратился с письмом на имя председателя Совета Министров Союза СССР Косыгина Алексея Николаевича. В нем он просил продолжить опыты, которые сначала делались при участии его отца во Владиславльской «шарашке», а потом были тайно продолжены последним в Кошелково. Письмо, адресованное Косыгину, для реагирования переправили в соответствующие органы. Там тщательно и всесторонне изучили проблему, и в итоге в начале года шестьдесят седьмого постановлением Совмина СССР была создана новая, совершенно секретная научная структура: экспериментальная лаборатория общей и медицинской химии при институте химии. Возглавил лабораторию Нетребин Ю.С.

Чтобы глаз не замыливался, Варя, когда работала с источниками, никогда не погружалась в один (как говаривал полковник Петренко) «с головой и хвостом». Она документы чередовала. Совершенно замечательный эффект получался, когда обнаруживались бумаги (или артефакты), противоречащие один другому. Неплохо выходило также, когда второй источник дополнял первый, к примеру, излагал альтернативную точку зрения. Или подавал событие под иным углом зрения.

Кононова решила не доверять стенограмме из шестьдесят четвертого года, а дослушать последнюю кассету целиком. Когда слушаешь, можно различить интонацию рассказчиков и даже почувствовать их настроение. Кстати, настроение у умиравшего Нетребина Степана было прекрасным, впрочем, как и всегда (как успела заметить Варвара), когда он находился под воздействием препарата.

Пленка третья, запись первая.

Степан. Но, хочешь ты, сынок, или не хочешь, а придется тебе продолжить мое дело. Я так вижу. Вот он, ты – в белом халате, умный, важный, но до сих пор молодой. Что-то вещаешь, во главе полированного стола. Тебя слушают сотрудники с большим вниманием. Это продлится в твоей жизни долго – но с успехом, и не без конца… Меня другое заботит: я не вижу тебя в тот период ни с женой, ни с детьми. А лет уж тебе там будет все тридцать пять.