Ёж - Алексей Антонов

– Не слышит он тебя, – призывные крики Миши оборвал резкий мужской голос, – орать можешь до посинения, результата не будет. – Из-за сопки вышел недавний их знакомый, с которым они виделись в Еже. Как, бишь, его звали? Кажется, Тимофей Степанович.

Миша развернулся на голос и направил карабин на пришельца.

– Спокойно, малец, мы тут с вами в одной лодке застряли, и дергаться промеж себя не стоит. – Несмотря на то, что смертельно опасное оружие смотрело ему прямо в грудь, он был спокоен, как удав, заглотивший бандерлога.

– В этом Тимофей Степанович прав. – Обойдя сопку с другой стороны, появился второй охотник, в отличие от напарника, он держал свой карабин не на плече, а в руках, и ствол смотрел прямехонько между глаз Сандаля. – Не надо дергаться, и опусти свою игрушку, в таком состоянии можешь дел наворотить, потом жалеть будешь.

Девчонки стояли на вершине сопки, совершенно не понимая, что происходит и чего ожидать от двух охотников, появившихся уже в который раз – в самый подходящий момент, только на этот раз возникал вопрос: для кого он, этот самый момент, был подходящим?

Миша опустил карабин и звонко щелкнул предохранителем. Сергей, тот, что держал его на прицеле, опустил оружие и облегченно вздохнул: – Вот и славненько.

– Ваш этот Боря в тайгу сунулся? – Тимофей Степанович прислонился к ближайшему стволу, заправски выщелкнул из пачки «Беломор» папиросу и закурил, распространяя неописуемый аромат на всю тайгу.

– Да, – коротко ответил Миша.

– Балбес ваш Боря. Можешь не орать, не доорешься. – Он отлепился от ствола и посмотрел на своего напарника. – Говорил ведь я им, не суйтесь сюда, нет, полезли.

– Самого-то что сюда потащило? – Седой сплюнул и посмотрел на девчонок. – Девочек жалко, красивые, шельмы. – Он развернулся и пошел прочь от черной линии тайги, которую поглотил вечный мрак.

– Да подождите вы, что все это значит? – Миша направился за Сергеем со стойким намерением остановить его и разузнать обо всем поподробнее, аборигены явно знали, что тут происходит, и могли ответить на многие вопросы.

– А то и значит, малец, нет больше вашего Бори и кликать его уже бестолково. – Слова Тимофея Степановича звучали как приговор, не подлежащий обжалованию. – Прибрал его Еж, и дело с концом. – Он направился за своим товарищем. Миша остановился на том месте, где застигли его жестокие слова, он почувствовал слабость в руках и ногах, карабин сам по себе опустился на землю, негромко звякнув о какой-то торчащий камень.

– Что ты, как девица, позеленел? – Тимофей остановился, глядя на Сандаля. – Уводи девок отседова, сейчас он поймет, что вы не сиганете за своим Борькой, и сам попрет, мало не покажется. – Словно в подтверждение его слов, граница сросшейся черной тайги с противным хрустом двинулась вперед, она словно прыгнула, захватывая новые территории, поглощая их. Секунду назад она была метрах в десяти от Миши, теперь же их разделяли сантиметры.

– Двигай, тебе говорят, не стой на месте! – прикрикнул на него Седой. – И вы не стойте истуканами, шевелитесь. Сожрет ведь и не подавится. – Он выразительно посмотрел на девчонок, повторять дважды не пришлось, они похватали свои рюкзаки и припустили за новыми знакомцами, которым все местные диковинки были привычны, словно утренняя зубная паста на щетке.

Миша подхватил карабин, быстро взобрался на вершину сопки, накинул на себя свой рюкзак и рюкзак пропавшего друга. На душе скребли кошки, где-то в глотке щекотала тысяча маленьких кошачьих лапок и предательские слезы наворачивались на глаза. Он не мог осознать до конца отсутствие Миллениума, он не хотел верить в то, что его друга сожрала тьма, которая сделала очередной рывок и проглотила половину сопки, на которой он стоял.

– Да чего же ты там застыл – ходу! – Тимофей Степанович уже кричал во всю глотку, а тьма сделала еще один шаг, и Сандаль оказался среди непроглядного мрака. Рюкзак, висевший за спиной, застрял между стволами деревьев, второй в руке он попытался вытащить меж двух стволов, но щель была настолько узкая, что, казалось, в ней с трудом помещается его рука. Он бросил ношу, оставив при себе только карабин, и с диким воплем рванулся к свету. Невероятный холод пронзил все его тело миллиардом иголок, казалось, в один миг он преодолел бескрайние пространства и оказался в холодном вакууме космоса. Граница света и тьмы была совсем рядом, он обрывал на себе одежду о жесткую кору деревьев, чувствуя, что невидимые руки хватают его, пытаясь утащить во тьму, к его другу, который, видимо, чувствовал то же самое за секунды до своего исчезновения. Он сам не понял, в какой миг оказался за пределами этой дикой пляски смерти, объединившейся с самим дьяволом, чтобы пожирать свежие человеческие души. Чистый теплый воздух наполнил его легкие, и он рванул с места к темным фигуркам друзей, мелькавшим среди лесных исполинов – обычных деревьев, не окутанных смертельной тьмой. Позади хрустела тайга, смерть шагала по пятам, неукротимая, не знающая устали, жаждущая его душу. Она словно отметила Мишу и теперь не хотела расставаться с ним. Минут через пять он уже мчался по окраинной улице города, девчонки вместе с охотниками стояли в самом ее конце. Он сделал последнее усилие, оставляя позади черную тайгу, которая остановилась у городской черты и, казалось, злобно взвыла, оставшись без добычи.

Задыхаясь, он остановился, снял с плеча карабин и рухнул на раскаленный асфальт, воздух с хрипом покидал его легкие, тело еще помнило смертельный холод, и кожа неприятно пощипывала.

– Что… – приступ кашля прервал его, – что это?

Охотники переглянулись, словно решая, кто начнет рассказ, а может, и думая о том, стоит ли отягощать юную голову знаниями, которые ни при каких обстоятельствах не должны были ее посещать.

– Где Боря? – Женька переводила взгляд с охотников на Сандаля и наоборот, глаза ее расширились и от того казались по кукольному неестественными.

– Эх, молодо-зелено! – Тимофей Степанович выщелкнул очередную папиросу и прикурил. – Говорил я вам не соваться сюда, гиблые места, но куда там, разве слушает зеленая плесень стариков? – Он выпустил клуб дыма и посмотрел на Юльку. – Говорил ведь?

– Заладил! – прервал его монолог Седой. – Мяса из котлет не восстановишь и фарш в мясорубке не прокрутишь назад. – Он невесело улыбнулся этой мысли.

– Мы-то ладно! – упорствовал Тимофей Степанович. – Песок сыплется, и не жалко. – Он попросту махнул рукой и посмотрел куда-то в сторону, давая понять, что в разговоре больше не участвует.

– Надо найти место поукромнее улицы, наступит вечер, и тогда надо ожидать сюрпризов. – Сергей осмотрелся в поисках места, где они могли бы остановиться на ночлег.

– Мы ночевали тут в клубе, – вступила в разговор Юлька. – Там окон нет, только двери.

– Верно мыслишь, девочка, – подмигнул ей Седой. – Поднимайся, герой, идем в клуб, там и получишь ответы на все свои вопросы. – Он помог Мише подняться с земли, подхватил его карабин, и они направились к местному дворцу культуры, который вновь обретал право их крыши над головой.

Минут через тридцать Тимофей Степанович деловито разводил костер на сцене, намереваясь приготовить что-нибудь на ужин. Седой баррикадировал входную дверь, и подошел он к этому вопросу намного ответственнее, чем Миша накануне. Котенок, вынырнувший из-за пазухи, расхаживал по залу, пытаясь время от времени подойти к охотникам, но те недобро посматривали на него и шикали, отгоняя. Юля и Женя сидели в креслах, пытаясь понять, куда же их занесло и что делать дальше. Миша отстраненно сидел в дальнем конце зала, уткнув голову в руки, не желая ни с кем общаться.

Вскоре Тимофей Степанович водрузил котелок над костром, залил в него воды из большой фляги и накидал в него каких-то припасов, очевидно, грозящими стать ужином, котелок закипел, распространяя приятные запахи, сразу же захотелось есть.

– Это по-нашему, – буркнул он себе под нос и подмигнул девчонкам. – Поди, проголодались?

– Есть немного, – ответила Женька.

Наконец Седой укрепил входную дверь и присоединился к общей компании.

– Ну что, мальки, что с вами делать? – Он потянул носом и расплылся в улыбке, уловив запахи, идущие от котелка.

– Что здесь происходит? – разделяя каждое слово, из своего угла спросил Миша, присоединяться к общей компании он не хотел.

– Тут сразу так и не ответишь… – хмыкнул Степаныч и посмотрел на своего спутника, будто спрашивая разрешения, тот лишь кивнул в ответ. – Плохие тут места, и давно это известно, еще моя бабка стороной обходила их, а до нее ее бабка, и так до сотого колена. Ягод полно, а никто не ходит, охотники, то бишь дед мой и прадед, и все прапрадеды тоже не совались сюда, но по иным причинам, дичи тут не водится, звери, и те за километр обходят.

– Откуда же тут город взялся? – прервал его Миша.

– А то неверующие красные пришли, – усмехнулся Тимофей Степанович. – Да и был ли город, пятьдесят лет стоял и маял жителей своих, мало ли кто сюда забредал, все равно все сгинули. Доходы тут были хорошие, жили-то хорошо, да не совсем, то один охотчик до леса пропадет, то второй, а потом и вовсе все пропали. Как не бывало, а Еж и город к рукам приберет, год-другой – плотину смоет, и город вместе с ней. Может, оно и дольше протянет, кто его знает, но внуки мои уже и помнить не будут о таком городе.