Конец гармонии - Максим Углов

— Держи. Всё что осталось — твоё, — я передал Ане кошелёк и почувствовал неприятную боль от утраты хорошенькой суммы денег. — Эх, а я ведь мог и оставить парочку купюр… Но ладно. Накопай, пожалуйста, информацию про культ семи смертных грехов, хорошо?

— С удовольствием, хозяин, — наши губы слились воедино, а через минуту Аня закончила, приблизилась к ушку и тявкнула два важных слова: — Ваф-ваф.

Разум на секунду переклинило. Я встал на месте как вкопанный. Ане вновь пришлось разморозить меня ещё более страстным поцелуем.

«Не уж то она действительно меня любит? Хотя л-ладно, не важно. Я почему-то только сейчас понял, что денег у меня забрали просто ужас… Чёрт! Два красноволосых паразита… Мгнх! Обидно. Но плевать! Быть сильным — это значит страдать от успеха! Такова цена нашего похода. И всё ради тебя, Торрен… Ты видишь, мама? Я правда очень стараюсь…»

Мы попрощались с Эрвином и направились к автомобилю, что был припаркован неподалёку. Я галантно открыл дверцу для Ани, а затем занял водительское место.

Двигатель взревел, оповещая о готовности тронуться в путь. Я лавировал между потоками транспорта и вдруг поймал один из светофоров. Из-за длительного бездействия разум погрузится в себя и начал размышлять о событиях прошедшего дня.

«Очкарик столь дерзко бросил мне вызов… Не уж то он был так уверен в своих силах? Дурак, да и только, но… надо признать, что он обладал немалой смелостью. Чтобы вот так бросить вызов человеку, что голыми руками убил офицера… он либо дурак, либо реально смелый парнишка. Надо будет навести справки кто этот очкарик такой. Ещё и моя маленькая ищейка так сильно меня обнимала, что теперь меня точно не хватит на Миру. Ну что за денёк! Надеюсь, что очкарик хотя бы не был какой-то важной шишкой, что служит Кристализ…»

— Не волнуйся, хозяин. Этот дворянин ничего не сможет тебе сделать, — Аня, будто прочитала мысли и прильнула к напряжённой руке.

Голова ещё болела от удара. Я даже немного испугался, что упаду в обморок.

— Ты так напряжён, Фаррен.

Нежные прикосновения развеяли тяжелые думы и наполнили сердце умиротворением. Голову потихоньку отпускало.

Спустя шестнадцать минут, я въехал на обширную территорию поместья, миновал кованые ворота. После экспертным маневром пришлось припарковать транспортное средство у главного входа. Затем я покинул салон вместе с Аней и проследовал к особняку.

Грета уже ожидала нас у входа:

— Приветствую, господин. Гости ждут вас в столовой, — она, как обычно поклонилась в реверансе. — Приветствую и вас, госпожа Анна.

— Привет, Грета, — Аня ехидно взглянула на служанку, которую она ненавидела всей душой. — Всё ещё служишь хозяину?

— Да… Всё так, госпожа, — Грета поникла, когда Аня прижала её к стене.

— И как мой хозяин всё ещё терпит такую бестолочь, как ты… Ничтожная собачка, — прошептала она на ушко, когда поставила руку рядом с её шеей. — Только я достойна находиться рядом с моим хозяином, ты поняла?

— Я… Я поняла, госпожа, — Грета пыталась скрыть напряжение.

— Что вы там шепчитесь? — мне пришлось прервать их. — Иди уже сюда, Аня. Познакомишься с этими милашками.

— С-стой… Я же… — она покраснела.

Я взял Аню за руку и провёл в столовую, где уже располагались Матильда, Мира и Аста. Они пили чай, а на тарелках находились куски ягодного пирога, что озарили особняк приятным запахом. Мира встала и поклонилась.

— Добрый вечер, господин Фаррен, — сказала Мира. Аста последовала её примеру:

— Мы думали, что вы уже не придёте, — сказала черноволосая дылда и улыбнулась. — Любите же вы заставлять понервничать простых и наивных девушек.

— Я развлекался с моей давней знакомой, — я решил сразу раскрыть карты перед Мирой, а после сел рядом. — Я всё-таки тот ещё бабник, вас надеюсь это не сильно смущает?

— Н-нет, господин Фаррен. Это не большая проблема, ведь любовь не знает границ. К тому же вы оказывается очень знамениты. Я узнала от госпожи Матильды, что вы участвовали во многих событиях вашего могущественного государства. Нельзя чтобы такой мужчина, как вы…

— Перестань. Я же вижу, что тебе сразу стало неприятно, когда я привёл Аню, — она поникла. — Я вижу твоё отвращение. Не уж то вы обе готовы на всё, чтобы заключить хорошую сделку? Как же это… позорно.

«Как я и думал. Мира не примет меня таким, какой я есть».

— Вы очень проницательны, господин Фаррен. Мне бы было неприятно, если бы вы постоянно разделяли ложе с другой. У нас не принято брать больше одной девушки в жёны, а измены осуждаются. Такой уж у нас моральный кодекс, — кротко сказала Мира.

— Моральный кодекс значит?

Я испытал некоторое разочарование и недопонимание в отношении строгого «морального кодекса», который запрещал многоженство и свободную любовь. В отличие от бизнесгрифок, я верил, что все моральные устои, кроме возрастных и половых, которые ограничивают возможности любить друг друга, являлись признаком вырождения и деградации. Однополые браки, моральные рамки — всё это вело к смерти нерождённых. Только возрастные ограничения действительно сохраняли потомство здоровым и многочисленным.

Я верил и знал, что если люди меньше любят друг друга, то они порождают меньше детей. А нерождённых я всегда приравнивал к убитым по глупости своими родителями, что было просто недопустимо.

— Любовь — это прежде всего страсть, желание, наслаждение близостью без излишних условностей и ограничений, Мира. Вот посмотри на Аню. Я очень её люблю. Она, как любая нормальная девушка, не видит ничего предосудительного в том, чтобы её партнёр любил бы одновременно нескольких других. Наоборот, она считает это вполне естественным проявлением мужской натуры. Правда, Аня?

— Да… Именно так.

— Вот объясни мне, Мира, как вообще можно оставаться только с одной девушкой, если вас так много? — я не понимал, что они испытывали отвращение ко мне всё это время. Аста решила ответить за