Перечень особых услуг - Алекс Орлов

улыбку, однако давалось ему это нелегко, слишком уж сильно воняли прорезиненные костюмы всех четверых.

От них дико разило канализацией.

Разумеется, у тех, кто имел привычку к такой атмосфере, запах не вызывал никаких эмоций, но не у Селинджера, который основную часть рабочего времени проводил среди людей богатых, состоявшихся, но познавших жизненные трудности или творческий кризис.

Он занимался решением сложных вопросов и за хороший гонорар доносил до людей информацию, о которой те предпочитали ничего не знать.

В основном, все его беседы и сообщения происходили в рамках закона, однако случалось всякое. Однажды, пуля прошла всего на три пальца выше лба и ему пришлось пройти курс в психо-восстановительном центре.

Тогда все оплатил клиент, плюс – была представлена солидная компенсация.

И вот сейчас Селинджер подумал, что следует также попросить компенсацию, поскольку он не мог гарантировать того, что его прямо сейчас не стошнит на грязные сапоги этих бравых парней.

Запах, конечно, не пуля, но какие-то отложенные последствия от подобных условий вполне могли проявиться.

Сам Селинджер на такое задание, ни за что бы не согласился, однако его попросили люди известного в городе Оливера Харта, носившего ранее прозвище Динамит.

Таким людям Селинджер отказать не мог, тем более, что в те далекие времена, он даже оспаривал право стать членом группировки Динамита, однако потратил год, но так и не выбился из статуса «подай-принеси».

Деньги также предложили хорошие, как за настоящее «взрослое дело» и он согласился, хотя мог попытаться отфутболить все это партнерам.

– Давай уже по делу, Спиноза. Дождь кончается, нам обратно в дыру – хрупчика вызволять, – высказался Эдгар, недвусмысленно помахивая двумя зажатыми в руке ассигнациями.

Селинджер выдержал короткую паузу, чтобы не подумали, что он исполнит все, что они пожелают и с демонстрируемой неохотой, раздал всем еще по пятьдесят дро.

– Одним словом, господа, мы согласовали с вашим начальством добавление в ваши ряды еще одного члена бригады. Парню не повезло, поэтому он потерял свою настоящую личность – поверьте, так бывает. Поэтому ему была создана новая, однако не все так просто. Для того, чтобы успокоиться и не испытывать стрессов, человек должен поверить, что это его настоящая жизнь и реальность, а для этого нужно доброжелательное общество, хорошие люди рядом и на роль вот этих хороших людей мы решили выбрать вас, если разумеется, вы не возражаете.

Ну, а кто же откажется считаться хорошими людьми? Члены бригады переглянулись – никто не возражал, тем более, что полученные деньги восприняли, как аванс.

– А что мы должны делать? – уточнил Эдгар, прикидывая, а не стоит ли вернуть ассигнации, которые держал в руках.

– Значит, прежде всего – доброе отношение, как будто он с вами на этой работе не один год. А потом заболел, ну, какой-то завезенной из Дипстауна заразой. Вы уже думали, что парень не выкарабкается, хотя и носили ему в госпиталь Шпендрея яблоки, апельсины и конфеты «Конфедерация». Но случилось чудо и после двух недель… Нет, трех недель опасного кризиса, дела пошли на поправку и теперь вы помогаете ему вспомнить его самого, понимаете?

Селинджер улыбнулся всем четверым улыбкой победителя. Они были согласны с ним, а стало быть он не зря отдал полторы тысячи за двухнедельные актерские курсы.

Ох, не зря. Хотя, было дело – сомневался.

– Вот тут все основные вехи его биографии, возьмите и прочтите. Нужно поддержать вашего товарища, ну вы же понимаете…

С этими словами Селинджер раздал всем четверым тонкие брошюры.

– Фонд «Добрая Эмилия Лански» будет вам очень благодарен и поскольку эта ваша работа, возможно, будет сопряжена с дополнительными расходами, мы прямо сейчас, в виде аванса, хотим компенсировать их.

И довершая свой полный успех, Селинджер раздал благодарной публике еще по триста дро.

Успех был закреплен и откланявшись, он покинул зловонный вагончик, сбежав по сетчатому трапу и поспешив к своему автомобилю, припаркованному тут же на обочине.

Это был триумф и Селинджер не мог не уважать себя и не восхищаться своим талантом. Все было выполнено безупречно, несмотря на не слишком хорошее начало.

До лакированных бортов его шикарного «бернардо» оставалось всего несколько шагов, когда приступ тошноты переломил Селинджера пополам и его вырвало на мокрый бетон, окропляемый частым осенним дождиком.

53

Сознание возвращалось медленно, словно солнце, поднимавшееся из-за скрытого тучами горизонта.

Сначала робкое просветление силуэтов облаков, потом первые лучи и, наконец, формы и силуэты на поверхности земли, возникавшие благодаря приходу нового дня.

Так было и с Чейном. Несколько раз он почти приходил в себя и уже почти начинал осознавать образы, но потом снова проваливался в черное ничто.

Наконец, ему все же удалось закрепиться в мире сознания и впечатлений. Он открыл глаза и глубоко вздохнул, втянув в легкие затхлый воздух давно не проветриваемого помещения насыщенного чужими запахами.

Давно не стираное постельное белье, несколько пар рваных носок в углу, открытая пачка дешевых чипсов из синтетического картофеля с запахом чеснока.

Свежая и открытая она могла благоухать и вызывать аппетит, но эта, похоже, простояла на замусоренном столе не менее двух недель.

– Где я? – хрипло произнес Чейн, медленно приподнимаясь на локте и оглядывая незнакомое помещение.

Все вокруг казалось ему декорацией из фильма про наркоманов и людей упавших на самое дно.

Чейн поднялся и медленно прошелся по комнате, ощущая странный дискомфорт.

Увидев мутное зеркало с большое трещиной и двумя прилипшими мухами, он подошел ближе и взглянув на себя, поначалу не мог придти ни какому выводу. Он ли это? А «он» это кто?

Опустив глаза он увидел, что стоит босым на замусоренном полу и неудивительно, что ходить по нему без обуви было неприятно – окурки, косточки абрикатики, раздавленное печенье, лотерейные билеты с оторванной контролькой.

Перечислять весь мусор, что Чейн видел от стены и до стены можно было долго, но сейчас его занимало другое – что же с ним случилось и почему он ничего не узнавал?

В том числе и грязную футболку на нем, а также синие штаны из искусственной парусины.

Хорошие штаны, если их иногда стирать.

Чейн еще раз взглянул в зеркало и вдруг почувствовал некое озарение. Да, определенность наконец наступила.

– Ну, здравствуй, Бернард Бакстер, – произнес он. – Добро пожаловать домой.

После этого снова оглядел комнату уже другими глазами. Теперь он помнил здесь все и это точно было его жилищем.

Вон тот след подошвы на обоях, это он пытался сделать сальто назад, крепко ударился плечом о шкаф и с тех пор у того плохо открывалась дверца.

А