Петр Грушин - Владимир Светлов

С первых шагов при проектировании ракет в ОКБ‑2 в эту работу были заложены принципы, совсем не похожие на те, которыми руководствовались создатели ракет в КБ Лавочкина, Бисновата и других. И самым горячим сторонником использования новых принципов стал Томашевич, заявивший своим коллегам:

«Ракеты – это не самолеты, и поэтому они требуют при своем создании принципиально иных подходов. Зенитная ракета нужна только для одного полета, но полета такого, который необходим для успешного поражения ею воздушной цели. Самолеты – перехватчики, летающие на сверхзвуковых скоростях, должны иметь совершенные аэродинамические формы, все их выступающие наружу элементы должны быть максимально облагорожены, зализаны. Зенитная ракета же, летающая на еще больших скоростях, должна изготавливаться в количествах, в десятки раз превышающих количество самых массовых истребителей‑перехватчиков, а потому и требования к ней соответствующие. Они должны предъявляться не только разработчиками ракетного комплекса, баллистиками и аэродинамиками, но и серийным производством и условиями последующей эксплуатации ракет – от заполярной тундры до среднеазиатской пустыни…»

Обстановка, сложившаяся в то время в КБ, не позволяла кому бы то ни было просто отбывать рабочее время, не позволяла становиться хорошим, но ремесленником, побуждала становиться творческим, ищущим специалистом.

Как вспоминал пришедший в те годы на предприятие после окончания института проектировщик Юрий Гаврилович Калошин:

«От одного сознания причастности к работе по созданию крайне необходимого стране новейшего оружия у нас молодых, неопытных, еще не знавших всех своих возможностей инженеров буквально захватывало дух. Мы были очень горды сознанием этого. В то же время, может быть впервые в жизни, многим из нас довелось ощутить чувство ответственности за порученное дело. А работали мы тогда по 10–12 часов ежедневно. Редко вспоминали о выходных и праздниках – но все это не воспринималось нами как принуждение. Работать было захватывающе интересно. Следует сказать и о том благожелательном и вдумчивом отношении к нам наших учителей. Нас не просто „натаскивали“ на выполнение стандартных конструкторских операций, а терпеливо учили сознательному, творческому отношению к конструкторской работе. Все это было одним из проявлений школы Трушина, его линии на сочетание нашего обучения с выполнением плановых работ в самые сжатые сроки».

Постепенно новое КБ становилось коллективом единомышленников, способным работать с самой высокой отдачей. И, конечно, создание подобного коллектива было одним из приоритетных направлений деятельности Грушина. Он старался не жалеть для этого ни времени, ни сил. Именно поэтому с самого начала работы в ОКБ‑2 Грушин с особой ответственностью подошел к рациональной расстановке оказавшихся под его руководством людей, к созданию работоспособного сплава из их энергии, знаний и опыта. Все это позволило новому коллективу за короткий срок набрать силу и начать движение вперед.

Первой работой, связанной с зенитными управляемыми ракетами в ОКБ‑2, стало участие в 1954–1955 годах в доработках, изготовлении и испытаниях ракеты ШБ. Было очевидно, что заложенные в нее перспективные идеи требовали соответствующей оценки. Грушин, работавший до конца 1953 года заместителем у Лавочкина, «конкурента» этой разработки, став главным конструктором и получив в наследство от КБ‑1 ШБ, которая к тому времени прошла значительный объем летных испытаний (35 пусков), решил распорядиться этим наследством по‑хозяйски. По иному Грушин и не мыслил – ведь на разных стадиях производства на заводе в Подлипках находилось почти пятьдесят этих ракет.

Уже в первые недели работы ОКБ‑2 Грушин досконально изучил все возможные варианты ее использования. Немалых трудов ему стоило навести порядок во взаимоотношениях со своей «внутренней и внешней оппозицией», которая убеждала его принять ШБ в качестве уже готового варианта ракеты для передвижной зенитной ракетной системы. Именно в этих дискуссиях (а иногда и в самых настоящих «боях») многим впервые довелось испытать на себе, каков он, новый главный…

Окончательное же решение Грушина гласило: задел из нескольких десятков ШБ будет использован в качестве «летающей лаборатории». В результате работы, проведенные с ШБ, принесли в ОКБ‑2 массу информации, благодаря которой удалось избежать многих, свойственных молодым организациям, ошибок.

Так, в составе ШБ был впервые опробован в полете механизм изменения передаточных чисел (МИПЧ), который согласовывал отклонения ее рулей со скоростным напором в полете на различных скоростях и высотах. Этот сложный механизм начал свою жизнь на ракетах ОКБ‑2 именно в составе ШБ.

Для экспериментального выяснения достоинств и недостатков нормальной аэродинамической схемы на одном из вариантов ШБ в дополнение к крыльям установили как передние, так и задние рулевые поверхности. Получилась своего рода «ракета‑триплан». В этом случае управление ракетой при работе ускорителя осуществлялось передними рулями, а после его сброса – задними. В проведенных пусках проверялись устойчивость и управляемость ракеты, определялось воздействие на ее полет возмущающих моментов из‑за «косой обдувки» крыльев за счет скоса потока за расположенными впереди рулями.

В ряде пусков на ШБ устанавливались специальные датчики, предназначенные для измерений температуры ее корпуса в процессе сверхзвукового полета.

Проводились испытания ШБ и с измененной конструкцией ее стартового ускорителя, в сопле которого устанавливалось специальное устройство – «груша». Подобное устройство давало возможность до запуска регулировать размеры критического сечения сопла, а это в свою очередь позволяло добиваться большей стабильности работы ускорителя при различных условиях окружающей среды. Впервые «грушу» испытали в полете 5 апреля 1955 года, во время 71‑го пуска ШБ. После проведения еще двух успешных подобных пусков дорога «грушам» на последующих ракетах Грушина была открыта.

Испытания ШБ включали в себя не только автономные пуски, но и пуски в замкнутом контуре управления. В этом случае ракета двигалась в соответствии с командами полигонного образца станции наведения Б‑200. В начале 1955 года был также проведен ряд пусков ШБ по «условным» целям, «летевшим» с высокими дозвуковым скоростями в диапазоне дальностей от 15 до 25 км и на высотах от 5 до 24 км.

Последний, 74‑й по счету, пуск ШБ был произведен 16 апреля 1955 года. Дальше работать с этой ракетой смысла не было – в Капустином Яре уже готовили к пуску В‑750 – первую ракету, созданную в ОКБ‑2 под руководством П. Д. Грушина.

Глава 9. Авиационные управляемые

Основным вооружением советских истребителей‑перехватчиков в конце 1940‑х годов являлись авиационные пушки. С их помощью можно было эффективно поражать самолеты на дистанциях, не превосходящих нескольких сотен метров. В то же время быстрое совершенствование боевых самолетов, появление ядерного оружия потребовали от истребителей качественно новых возможностей. В годы Второй мировой войны для отражения налета бомбардировщиков считалось достаточным вывести из строя 5‑10 процентов самолетов из участвующих в налете, что значительно снижало эффективность бомбардировок.

Теперь же в новых условиях, когда каждый атакующий самолет мог иметь на борту атомную бомбу, перед противовоздушной обороной встала гораздо более серьезная задача – довести количество уничтоженных на подлете к цели бомбардировщиков до максимально возможного и совершенно неприемлемого для противника количества.

Борьба с имевшимися тогда бомбардировщиками значительно осложнялась их большими размерами, наличием на борту мощного оборонительного вооружения, высокой живучестью, которая обеспечивалась дублированием основных систем. В то же время разработка новых приемов воздушного боя, дальнейшее совершенствование пушечного вооружения истребителей и другие подобные меры кардинально изменить эту ситуацию не могли.

Специалисты, занимавшиеся в те годы вопросами вооружения самолетов, могли предложить только один выход из создавшегося положения – использование управляемых ракет, запускаемых с самолетов‑перехватчиков. Собственно, к такому же выводу пришли еще во время Второй мировой войны и немецкие специалисты. В конце войны перед ними поставили аналогичную задачу – найти способы повышения эффективности атак реактивных «мессершмиттов» против плотных, состоявших из сотен самолетов, групп американских и английских бомбардировщиков. Немцы даже успели создать первые образцы подобного оружия. Эти управляемые ракеты были ими в конце войны неоднократно использованы при отражении налетов. Одна из таких ракет – «Руршталь‑4» (Х‑4), массовое производство которой началось в 1945 году, – управлялась по проводам и имела дальность действия до 6 км.