От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ) - Евгений Стригин

Вот так из смены названия пытались выдавить большее — новый имидж. Для легковерных этого было достаточно. Но не все же легковерные.

2.13.3. «Становится похожим на традицию, — писал народный депутат РСФСР Владимир Исаков. - что наиболее сложные и спорные указы Президента РСФСР либо вовсе минуют, либо проходят по касательной, без широкой огласки и обсуждения. К таковым, без сомнения относится Указ N 233 от 26 ноября 1991 г. «О преобразовании Комитета государственной безопасности РСФСР в Агентство федеральной безопасности РСФСР». Сам указ не вызывает особых эмоций — ну переименовали и ладно… Однако вслед за указом идут приложения, отделенные он него скромным шлагбаумом с надписью «Не для печати», и среди них — Временное положение об Агентстве федеральной безопасности РСФСР. О нем и речь… О прокурорском надзоре — ни слова….Предусматривается, что генеральный директор Агентства федеральной безопасности РСФСР назначается, и освобождается Президентом РСФСР по согласованию с Верховным Советом РСФСР. Это гарантия. Только вот что удивляет: следующим своим указом, датированным тем же числом, Президент назначает генерального директора без всяких согласований».[496] Вот так нарушения начались уже с самого начала.

Указ Президента РСФСР о преобразовании КГБ РСФСР в АФБ РСФСР носил временный характер и одним из его пунктов предписывалось в шестимесячный срок разработать российский закон об органах федеральной безопасности и представить его в парламент.[497] В отведенный срок не уложились. Чуть-чуть не уложились.

2.13.4. Впрочем, в тот период времени вообще многое обсуждалось и предлагалось. Проекты сыпались как из рога изобилия. Например, в тогда же активно обсуждался вопрос о создании национальной гвардии, некоего полувоенного формирования для защиты «демократии». Однако идея шла снизу и слабо поддерживалась наверху.

Естественно, что реформаторский зуд не обошел и органы госбезопасности. Например, Виктор Иваненко в беседе с одним из корреспондентов высказался о возможности в перспективе «снять погоны» с сотрудников органов госбезопасности.[498] Перспектива оказалась уж очень долгой. До сих пор не сняли. Да и нужно ли снимать. Иваненко все эти слова может быть для публики только и говорил.

А говорить для публики надо было. Шли дебаты и по вопросам деятельности органов государственной безопасности. Интересно высказал Сергей Степашин на вопрос о приостановлении действия Закона СССР об органах госбезопасности, сказав: «Союзный закон принят в мае. Жили же без него? Есть инструкции, положения. Полагаю, что уже в конце ноября, парламент примет российский закон о безопасности».[499] Полагал он ошибочно. В это время КГБ РФ было реорганизовано в АФБ РФ А закон приняли на полгода позже. Но это мелкая неточность.

2.13.5. А пока шли научные дебаты на общие темы. В «Концепции системы безопасности России» подготовленной в то время указывалось, что защита прав граждан есть первая и главная обязанность госбезопасности. Журналист Юрий Феофанов отметил по этому поводу следующее: «Давайте спокойно разберемся. Дело ли органов госбезопасности защищать мои права и свободы? Если меня обидят в магазине, собесе, исполкоме, милиции — я что, в КГБ побегу? Нет, конечно, если даже «органы» сплошь демократизируются. Так зачем же ставить им несвойственные их предназначению задачи? Госбезопасность должна обеспечивать безопасность государства, а не права граждан. Хорошо бы такого государства, которое защищает меня и мои права и свободы — в том числе и от спецслужб. Для этого государство создает совсем иные институты — прокурорский и конституционный надзор; специальные ведомства охраны прав граждан государства (что, кстати, предусмотрено в проекте Конституции РСФСР), наконец, независимый суд. Эти институты должны ставить предел произволу, который, хотим мы того или нет, изначально присущ административно-розысным органам».[500] Вполне разумные мысли, но ведь в то время было модным говорить о защите прав человека и этими словами украшали все что можно и все что нельзя.

«Человечность, законность и счастье людей — вот наша цель, — сказал в интервью германскому еженедельнику «Квик» председатель КГБ РСФСР В. Иваненко. — Это звучит торжественно, но стремиться к достижению этой цели необходимо». По словам В. Иваненко, уже внесено предложение о переименовании КГБ РСФСР. Возможно, в будущем эта организация станет называться «ФБР» — служба федеральной безопасности России».[501] Иваненко в духе времени говорил, что нужно говорить, еще не зная что скоро он сам не станет нужным. Это тоже в духе времени. Избавляться от ненужных людей.

2.13.6. Следует отметить, что тема о госбезопасности была в числе очень модных. Говорили все кому ни лень. Особенно интересно было поболтать о политическом сыске. Например, военный психолог Виктор Дейнекин писал: «Роль политической жандармерии у нас до недавнего времени играл КГБ. Теперь в российском КГБ функция политического сыска на словах вроде бы отменяется, а на деле она остается, ибо нужна тем, кто должен охранять законную власть от незаконных политических группировок».[502] Кстати, именно от незаконных политических группировок и одиночек КГБ и защищал КПСС, а заодно и Советский Союз.

«Беря декларативные обязательства расстаться с политическим сыском, тайной полицией и бороться исключительно за гражданские свободы, — писал пророчества журналист Юрий Феофанов, — госбезопасность загоняет себя в ловушку и обрекает на ложь. Если не узаконить открыто, не ввести в честные правовые рамки неприятные для общества функции, они будут пробиваться в обход закона, ибо потребность в них государства, самого пусть демократического, пока что неистребима».[503] Вообще-то это здравая мысль. Но время было тогда «мечтателей», которые говорили то, что хотелось одураченной толпе услышать, а им самим сказать.

2.13.7. Проблемы борьбы за КГБ отражались и на военной контрразведке. По мнению Сергея Степашина: «В армии должна быть контрразведывательная служба, тут вопросов нет. Любое цивилизованное государство ее имеет. Наивно полагать, что нам она не нужна». Но военная контрразведка, как считал он, должна быть и в Министерстве обороны Союза и в российской службе безопасности.[504] Эту же мысль Степашин повторил и через несколько недель вновь беседуя с корреспондентом той же газеты.[505] Интересно как это две военные контрразведки могли ужиться в одной и вроде бы единой армии? А все очень просто. Шла борьба за военную контрразведку как отражение общей борьбы российских (читай Ельцина) и союзных (читай Горбачева) властей.

2.13.8. Особый спор вызывали вопросы существования разведки. В демократической России было создано первое (разведывательное) управление КГБ РСФСР во главе с заместителем председателя генерал-майором В. Фисенко.[506] По мнению С. Степашина: «В России будет своя разведка. Я считаю, 90 процентов агентуры, которая работает пока под эгидой Е. Примакова, - это российские люди».[507]

Через несколько недель он же скажет: «С разведведомством Е. Примакова мы договорились о тесных контактах. ЦСР по большей части находится на территории России и, конечно, интересы России будет осуществлять».[508]

Впрочем, 28 ноября 1991 года Виктор Иваненко заверил на пресс-конференции, что, не смотря на наличие в российской госбезопасности управления внешней разведки, они не собираются отбирать хлеб у Евгения Примакова и создавать российские резидентуры на территории суверенных или обыкновенных государств.[509] Вот и пойми когда и что он говорил?

Хотя, позже Иваненко стал говорить об определенных противоречиях и нелогичности в существовании одновременно союзной разведки Примакова и разведки КГБ РСФСР, о том, что Россия в принципе объявит центральную разведку своей собственностью, что она может вести разведывательную деятельность самостоятельно. И, тем не менее, тут же говорил, что существование общей разведслужбы это момент компромисса, поиска согласия, попытка сохранить политический союз республик, где общая разведка играет роль стабилизирующего элемента. По его словам: «Значительная часть информационного заказа будет исходить от России. Параллелизма не будет, поскольку мы договорились, что Примаков работает за границей, мы — с территории, это один из принципов разделения. Другой: мы используем для разведработы российские структуры, которые сейчас активно выходят за рубеж, на внешний рынок. Там у Примакова просто нет возможностей создать разведывательные позиции».[510]