Тень на Солнце - Eldar Morgot

— Мы идем на собрание, что назначено у Южных ворот-то! — заговорщицки зашептал Багш. — Душевники Цума собираются там!

— Ночью? А стража?

— Именно ночью! Стража? Что нам стража-то? Особливо ежели у Южных Ворот наш Душевный Отряд дежурит-то! Обсудим дела, потолкуем о решении старцев Святой Рощи! Понимаешь? Ты с нами или как?

Горемыка насупился и сильнее сжал рукоятку меча.

— И что вы там собрались обсуждать, Багш? Отделение от Мзума? Ты знаешь меня. Ормаз свидетель, я всегда говорил и буду говорить: душевники могут выпросить себе больше прав и свобод. Самоуправление у нас уже есть, так что…

— Самоуправление? — презрительно бросил один из спутников Багша, плешивый толстяк с мешками под глазами. — И долго ты собираешься лизать сапоги поганых солнечников и их шалавы королевы? А может, за женскую юбку решил держаться, а?

Горемыка вспыхнул и схватился за меч. Ночные гости с опаской попятились, совершенно не горя желанием вступать в схватку с великаном Горемыкой. А тот сузил глаза и по очереди обвел взглядом всех троих.

— Идите-ка своей дорогой, соседи. Не пойду с вами я, потому что затеяли вы безумное дело. Иль думаете, Мзум вот так легко коронует кого-то из старцев Рощи? Ормаз лишил вас всех мозгов, клянусь дубом!

— Почему старцев? — выкрикнул запальчиво Багш. — У нас есть вождь! Ужо он-то…

— Вождь? — расхохотался Горемыка. — О ком ты говоришь? Не о Владе ли? Ох, Дейла, защити… Он же баран, этот ваш Влад по прозвищу Картавый!

— Может и картавит чуток, — подал голос третий спутник Багша, низкорослый душевник с кривыми ногами, — зато дело говорит завсегда!

— Ну, и идите себе с Ормазом, — сказал Горемыка, намереваясь закрыть двери. Однако Багш остановил его.

— Хорошо, мы уйдем, сосед. Но помни, что не удасться тебе вот так отсидеться за воротами-то, а уж опосля…

Двери со скрежетом захлопнулись. Багш некоторое время рассматривал узоры и чеканку ворот, затем повернулся к приятелям.

— Это все его шалава-женушка, — прошипел он. — Мзумка, да поглотит ее Кудиан! Такого парня охмурила, стерва солнечная!

— А ведь красивая шельма, — ухмыльнулся кривоногий, вытирая нос рукавом рубахи. — И не будь он твой сосед, Багш…

— Ежели не хочет он родичей поддержать супротив Мзума проклятого, — сверкнул глазами Багш, — то какой он мне сосед-то, а? Ведь верно, Шлоф? Деян?

Все трое переглянулись. Кривоногий Шлоф снова ухмыльнулся. Ни Багш, ни плешивый душевник по имени Деян не заметили, как блеснули глаза Шлофа.

— Кто там, Горемыка? — спросила Атери. Она по-прежнему стояла возле окна. Черныш сидел у её ног и смотрел на хозяина все тем же странноватым для собаки взглядом. Горемыка молча повесил меч на стену. Затем снова снял оружие и положил рядом с ложем. Атери тревожно наблюдала за мужем.

— Что ж ты молчишь? Кто приходил?

— Багш, сосед.

— Багш? Ночью? Что ему было нужно?

Горемыка обнял жену. Черныш смотрел на него немигающим взглядом. Хвост собаки приветственно вертелся из стороны в сторону.

— Так, Черныш, тебе пора на двор, — сказал душевник.

Пес послушно поднялся и направился к выходу. Атери открыла двери, и темная лохматая тень скрылась в черноте ночи. Горемыка задумчиво смотрел на меч. Затем, почувствовав взгляд жены, поднял глаза. Тяжело вздохнул. Может, отправить Атери к родственникам, что живут за рекой Гурка, в Нижнем Тевадстве? Да нет, не поедет она, упрямая, как баран какой. Горемыка еще не знал, что скоро горько пожалеет, что не отправил Атери к родне…

— Глядите, — отец Кондрат указал на надпись углем, черневшую перед ними. Зезва поджал губы, вопросительно оглянулся на помрачневшего Сайрака. Каспер покачал головой.

- 'Солнечники, убирайтесь в свой Мзум! Цум — для душевников. Оккупанты — вон!' — громко прочел руны брат Кондрат. — О, милостивый Ормаз, сделай так, чтобы это бы сон!

— И это — ограда поместья гамгеона Цума, — проворчал Зезва, рассматривая выбеленную стену, окружавшую довольно красивый дом, с балконами и десятками лучников, что дежурили на стенах и крыше. — Интересно, куда смотрели все эти красавцы?

Сайрак лишь что-то пробормотал в ответ. Каспер подъехал к стене и провел рукой по надписи.

— Свежая, — оглянулся он, — нарисовано, скорее всего, сегодня ночью.

— Начальник охраны попляшет у меня, клянусь дубом! — мстительно бубнил Сайрак, сжимая меч.

Поместье гамгеона располагалось на довольно большой площади, к которой сходилось четыре улицы из разных частей Цума. С правой и левой сторон здание было окружено кипарисами и пальмами, а перед фасадом красовался плац — вымощенная камнем площадка для парадов, как пояснил Сайрак. Четыре колонны подпирали остов поместья, за каждой из них виднелось по несколько солдат с луками и арбалетами. Сайрак снова заворчал что-то нелестное про 'дурней из охраны'.

Их ждали. Подбежавшие слуги увели лошадей и подали гостям по кружке цумского темного пива. Вообще-то Зезва не прочь был и откушать чего-нибудь, но местные обычаи нарушить не стал и отпил из кружки с видом счастливого человека. Каспер последовал его примеру без особых эмоций, что впрочем, было неудивительно для сдержанного юноши. Брат Кондрат же с удовольствием приложился к пенному напитку, мигом осушив кубок. Сайрак лишь пригубил пиво, нетерпеливо постукивая ногой. Вскоре он уже громко распекал вытянувшегося перед ним начальника ночной охраны. Еще через некоторое время мимо промчалось несколько солдат с ведром воды и тряпками.

— Добро пожаловать в славный город Цум! — перед гостями появился распорядитель, очень похожий на того, который встречал Зезву во дворце королевы Ламиры: та же напыщенность, яркая ливрея и ухоженные бакенбарды. — Их светлость гамгеон Душевного тевадства, верный рыцарь их величества Ламиры, светоч и опора ее власти, великий и бесстрашный Вож Красень, да славится…

— Да у него титулов больше, чем у королевы! — шепнул Каспер Зезве, который с кислым видом взирал на лакея.

— … его имя и род в веках! Следуйте за мной, уважаемые гости. Его светлость счастлив принимать посланников Ламиры…

— Её величества Ламиры, ты, индюк! — не выдержал Зезва.

Распорядитель уставился на Ныряльщика. Отец Кондрат осторожно сжал локоть Зезвы.

— Мы следуем за тобой, добрый человек.

Посланники Ламиры молча проследовали за надувшимся лакеем. Позади всех шел Сайрак и усмехался.

Вож Красень возлежал на тахте, украшенной шкурой барса. Обширный живот гамгеона колыхался среди парчовых подушек и опахал, которыми его нежно обмахивали две полуголые девушки с распущенными волосами. Еще несколько прислужниц, соблазнительно покачивая бедрами, подносили правителю Цума вино и фрукты. Завидев такое непотребство, брат Кондрат выпучил глаза и гневно воззрился на лениво взиравшего на гостей Красеня. Судя по краске, залившей лицо Каспера, девушки и на него произвели впечатление. Сайрак откровенно глазел на груди и другие занимательные формы, причмокивая. Что касается Зезвы, то Ныряльщик не без удовольствия осмотрел опахальщиц, затем задержал взгляд на одутлой физиономии гамгеона, и, наконец, закончил осмотр на нескольких лучниках, охранявших зал приемов. Кроме того, сверху, на окружавшей зал балюстраде, замерли в готовности четыре арбалетчика. Этих солдат Зезва заметил не сразу и одобрительно кивнул, воздав должное их искусству маскировки. Распорядитель усадил гостей на подушки перед тахтой и щелкнул пальцами, сделав страшные глаза девушкам с подносами. Сайрак остался стоять.