Зеркальное отражение - Том Клэнси

Пауза длилась всего одно мгновение, хотя Орлову показалось, что гораздо дольше.

– Товарищ генерал, вы хотите, чтобы я шпионил за генералом Косыгиным?

– Я хочу, чтобы ты выполнял мои приказы, – ответил Орлов. – Так что, полагаю, твоя предыдущая фраза была не вопросом, а утверждением.

– Так точно, товарищ генерал, – поспешно ответил Зилаш. – Благодарю вас.

Положив трубку, Орлов постарался заверить себя, что он ошибается насчет самолета, что речь идет просто об очередной учебной операции, которую время от времени устраивает ЦРУ, проверяя, как отреагируют русские, заподозрив, что экипаж одного из самолетов или боевых кораблей завербован противником. В военном противостоянии нет ничего хуже, чем когда командир начинает сомневаться в преданности своих войск.

Однако против этого выступали интуиция и чувство осторожности. Предположим, неизвестный самолет принадлежит Соединенным Штатам или какому-нибудь другому государству НАТО. Куда он может направляться? Если бы местом назначения таинственного "Ила" была Америка, он полетел бы через Арктику или через Атлантический океан. Чтобы попасть на Дальний Восток, самолет воспользовался бы южными воздушными маршрутами. Вернувшись к своему последнему разговору с Росским, Орлов снова задал себе тот вопрос, на который, похоже, был лишь один ответ. Зачем использовать самолет российского производства, если только речь не идет о проникновении в воздушное пространство России? И какой именно объект в восточных районах России может интересовать неприятеля?

На этот вопрос, судя по всему, также был только один ответ, и Орлову это совсем не нравилось.

Набрав номер коммутатора внутренней связи, он услышал в трубке низкий раскатистый голос:

– Дежурный офицер капитан Федор Бурыба.

– Федор, говорит генерал Орлов. Будь добр, свяжись с профессором Сагдеевым из Российского института космических исследований и попроси предоставить общую сводку о деятельности всех разведывательных спутников Соединенных Штатов и НАТО за прошедшую ночь, с двадцати двух часов до одного часа, зона действия – Дальний Восток, от Охотского моря до Алданского нагорья, и на юге до Японского моря.

– Будет исполнено, – ответил Бурыба. – Товарищ генерал, вам нужны только общие сведения – данные системы глобального определения координат и время выхода на связь или же вы также хотите получить информацию оптических и электронных сенсоров, пьезоэлектрических датчиков...

– Нет, общих сведений будет достаточно, – остановил его Орлов. – Как только это будет готово, сопоставь данные с тем временем, когда груз, прибывший на борту "Гольфстрима", переправлялся на железнодорожный вокзал Владивостока и загружался в товарный состав, и установи, мог ли какой-нибудь из спутников наблюдать за этим.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

Бурыба положил трубку. Откинувшись на спинку кресла, Орлов уставился в черный потолок. Отдел изучения космического мусора Российского института исследования космоса, возглавляемый Альбертом Сагдеевым, был создан для наблюдения за непрерывно возрастающим количеством отработавших ступеней ракет-носителей, брошенных космических кораблей и вышедших из строя спутников, заполнивших орбиту, которые представляли серьезную угрозу космическим полетам. Но в 1982 году численность сотрудников отдела, первоначально состоявшего всего из пяти человек, была удвоена; при этом Сагдееву была поставлена новая задача: скрытно следить за американскими, европейскими и китайскими разведывательными спутниками. Электронно-вычислительные машины Сагдеева, соединенные с центрами связи, разбросанными по всей территории России, отслеживали все сеансы передачи информации со спутников. И хотя большая часть сообщений была защищена цифровыми кодами и не поддавалась дешифрованию, по крайней мере, можно было определить, кто и когда за чем наблюдает.

Разумно было предположить – и чем больше Орлов размышлял над этим, тем больше крепла его уверенность, – что резкое возрастание перемещений российских войск на протяжении последних нескольких дней неизбежно заставит Соединенные Штаты и европейские страны пристально присмотреться к таким значительным военным объектам, как база Тихоокеанского флота во Владивостоке. И при этом, возможно, кто-то увидел перемещение ящиков из самолета в поезд.

И все же, почему это событие привлекло такое внимание, что был отправлен специальный самолет? Ведь, в конце концов, за поездом можно следить из космоса – если, конечно, Америка и Европа собираются ограничиться лишь наблюдением.

Если же загадочный "Ил" намеревается встретиться с составом, то он, скорее всего, постарается находиться в воздушном пространстве России как можно меньше времени. Это означало, что самолет зайдет на цель с востока. То есть, заключил Орлов, у его сына остается на подготовку от десяти до четырнадцати часов.

И все же операция, которую затеял "Ил-76Т", крайне рискованна. Так что снова встает главный вопрос: зачем это кому-то понадобилось?

Орлов понимал, что ему необходимо во что бы то ни стало выяснить, чем именно так важен этот таинственный груз. И он понимал, что существует только один способ это сделать.

Глава 40

Вторник, 10.09, Уссурийск

Котел довоенного паровоза снаружи проржавел, решетка была помята, трубу покрывал толстый слой сажи, накопившейся за многие десятилетия. В тендере громоздилась гора угля. Пол кабины был усыпан не только угольной пылью, но и воспоминаниями о предыдущих поездках по необъятным просторам России: хрупкими, высохшими листьями лесов под Иркутском, песком пустынных равнин Туркестана, нефтяными пятнами месторождений под Усинском.

И еще здесь незримо присутствовали призраки. Тени бесчисленного количества машинистов и кочегаров, управлявших заслонкой и подбрасывавших уголь в топку. Младший лейтенант Никита Орлов видел их следы на деревянной рукоятке гудка, потемневшей от времени, на железном ребристом полу, гладко стертом огромным множеством сапог и ботинок. Глядя в окно, он представлял себе крестьян, которые когда-то с восхищением взирали на этот паровоз, восклицая: "Ну вот, наконец-то в Сибирь пришла железная дорога!" Мучительно долгий путь по раскисшей от дождей грязи Великого почтового тракта в телеге, запряженной лошадьми или быками, остался в прошлом. Сотни крошечных населенных пунктов оказались надежно связаны стальными рельсами.

Однако одно дело история, и совершенно другое – срочная необходимость. Орлов-младший предпочел бы этой древней реликвии современный дизель-электровоз, однако начальник владивостокского железнодорожного узла согласился выделить ему только этот паровоз. А Никита уже успел на собственном опыте уяснить, что, когда имеешь дело с гражданскими или военными чиновниками, любое транспортное средство, имеющееся в наличии, будь то машина, поезд или самолет, каким бы допотопным оно ни было, предпочтительнее, чем вообще ничего. По крайней мере, всегда можно постараться обменять его на что-нибудь получше.

Впрочем, Никита заключил, что в конечном счете этот паровоз не так уж и плох. Несмотря на шесть десятилетий службы на железных дорогах, он оставался в достаточно исправном техническом состоянии. Главный шток, вспомогательный шток и ведущие колеса прочные, поршни ходят свободно. Кроме тендера с углем, паровоз тащил за собой два товарных и один пассажирский вагон. Он развивал приличную скорость – больше шестидесяти пяти километров в час, несмотря на снегопад. Двое солдат поочередно подбрасывали уголь в топку. Орлов рассчитывал, что если все будет идти хорошо, часов через шестнадцать-семнадцать состав покинет область непогоды. Его первый заместитель прапорщик Федоров, отвечающий также за связь, прикинул, что это произойдет где-то между Хабаровском и Биробиджаном.

Никита и светловолосый круглолицый Федоров сидели друг против друга за деревянным столом в первом товарном вагоне. Рядом, уложенные в шесть рядов, возвышались штабеля ящиков – треть груза, прибывшего на борту "Гольфстрима". Вверху в правом борту вагона было открыто окошко, из которого торчала параболическая спутниковая антенна, закрепленная на стенке. От антенны отходили два провода, ведущие к телефону защищенной связи размером с небольшой чемоданчик, установленному на одеяле на полу. Федоров завесил открытое окошко куском брезента, защищаясь от холодного ветра и снега. Каждые несколько минут ему приходилось очищать тарелку от снега.

Оба были в теплых белых полушубках и утепленных сапогах на меху. Снятые перчатки лежали на столе рядом с керосиновой лампой. Никита курил самокрутку, то и дело грея руки у лампы. Федоров склонился над портативным компьютером, работающим от аккумуляторов. Им приходилось кричать друг другу, чтобы перекрыть рев ветра и грохот колес на стыках.