Конфиденциальный источник - Йен Броган

Айерс отыскал в шкафчике липкую ленту и обмотал мне кисти, соединив руки спереди. От натяжения кожа загорелась. Затем проделал то же самое с лодыжками, доставив мне немало боли, и привязал ремнем за талию к стулу. Потом отдал ленту Рубену и велел залепить мне мочку, чтобы не тратить салфетки.

Рубен выполнил поручение и пошел на кухню за пивом. Разлегся на полу и принялся листать журнал.

Айерс придвинул второй складной стул и присел рядом с Рубеном. Время текло в молчании. В висках стучало от боли. Липкая лента отклеилась от уха, и кровь закапала мне на плечо. Я попыталась высвободить руки, но лишь натерла докрасна кожу. Кровь сворачивалась и высыхала. Хаки наконец отправился искать в кустах кассету.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем в дверь раздался стук. Рубен и Айерс поднялись. В дверях появился громила.

— Гребаной кассеты нигде нет! — заявил он, гневно глядя в мою сторону. — Даже кустов нет.

— Снаружи пешеходного моста. У лестницы, — попыталась я разыграть удивление.

От бешенства Хаки разразился проклятиями:

— К черту пленку! Мне плевать! Давай избавимся от нее!

Затаив дыхание, я ждала, что ответит Айерс. Он подошел к запачканному окну и отодвинул занавеску. Стояла ночь. Судя по серому оттенку неба, через час-другой начнет светать.

— Я не могу так рисковать. Вдруг кто-нибудь случайно найдет запись, — сказал он громиле. — Возьми бинт или тряпку и завяжи ей ухо. Отведи к реке. Если не найдет кассету, делай с ней что пожелаешь.

На небе были такие плотные облака, что рассвет никак не наступал. Кожу щипало там, откуда Рубен содрал липкую ленту, боль в ухе пульсировала, постоянно напоминал о себе вывих лодыжки. Но меня это мало заботило. Выбравшись из жуткой квартиры, я почувствовала себя лучше, даже с Рубеном и Хаки по обе стороны и с пистолетом, приставленным к ребрам. Снаружи по крайней мере был воздух. И надежда.

Надежда на сообразительность диспетчера службы 911. Надежда на своевременное появление полиции. Надежда на побег.

Стояла промозглая ноябрьская ночь. Я шагала без куртки, правда, Хаки обхватил меня рукой. Рубен шел сзади. Запах лука преследовал меня. Через пару минут я снова стала задыхаться.

Когда мы вышли из тоннеля в парк, я осмотрела все вокруг, вглядываясь в тени сквозь тусклый свет. С момента моего звонка прошло много времени, но полицейские так быстро не сдаются. Наверняка они патрулируют парк в поиске подозрительных личностей.

Айерс с нами не поехал, лишь потребовал докладывать обо всем по телефону. Ему не терпелось узнать, что пленка уничтожена, и он позвонил, когда мы еще находились на парковке. От неожиданности Рубен вздрогнул, а громила проворчал что-то на непонятном языке.

Мы повернули направо и пошли вдоль реки, к первому пешеходному мосту. В такой час вода была черной, потухшие чаши колыхались на поверхности причудливыми тенями. Свет горел только на мостах. Я отчаянно искала глазами полицейских, надеясь, что они появятся из тени.

Стену от реки отделял необычайно узкий проход. Каменная стена уходила вверх на три-четыре метра, выступы меж камней создавали естественную опору для ног. Даже если я смогу вырваться из хватки Хаки, он застрелит меня.

— Мы не могли бы сбавить скорость? — спросила я хромая. — Я не поспеваю.

— Найдешь чертову кассету, тогда и сбавим, — ответил Хаки.

После второго пешеходного моста тропа стала шире, вдоль реки и у стены появились деревья. Громила зажал меня еще крепче, когда показалась лестница на Мемориал-драйв: не дай Бог, попытаюсь сбежать. Впереди, у моста на Стипл-стрит, опять будут ступени и выход на улицу.

Я вглядывалась в темноту, надеясь увидеть человека в форме. Или хотя бы уборщицу, расчищающую грязь после праздника «Уотер-Файр». Кого-нибудь, чтобы позвать на помощь. Но кругом была пустота.

— Где-то там, — сказала я, тыча в надпочвенный покров, куда на самом деле швырнула кассету. Вдоль самой реки шла узкая зеленая полоса.

— Какие ж это кусты? Это плющ, — заявил Хаки.

Наверное, он заметил, как бегают у меня глаза, и велел Рубену подождать у основания лестницы. Сердце у меня сжалось. Мимо него не проскочишь. Громила стоял надо мной с пистолетом, пока я ползала на коленях в метре от воды. Снова подняла взгляд, пытаясь силой воли притянуть сюда полицейского. Никого. Я искала в высокой траве металлическую коробочку.

На мосту не было ни души: ни бомжа, ни бегуна. Кричать некому. Слишком рано. До рассвета минимум полчаса. Пальцы впивались в землю, путались в корнях. Все тщетно. Никто не пришел. И не придет. Я продвинулась на метр вдоль берега, ближе к лестнице.

— Может, там? — предположила я, кивнув на другие заросли плюща.

Хаки не двинулся с места. Без лишних слов я перешла на соседний участок, потом еще дальше. Наконец это начало ему надоедать. Не сводя с меня пистолета, он попятился назад, к Рубену, который сидел на скамейке.

Приблизившись к зарослям плюща у воды, я заметила палку на поверхности грязной коричневой воды. Должно быть, упала с лодки с дровами во время «Уотер-Файр» или вылетела из костра. Я подумала, не выловить ли ее, чтобы использовать для самообороны. Однако тут мне в голову пришла другая мысль.

Река была меньше десяти метров в ширину, напротив по диагонали находилась пристань для гондол. Прямо передо мной, посередине реки осталась чаша для костра. Я занималась плаванием еще в школе, а легкие были в хорошей форме от бега. Если нырнуть, смогу проплыть под водой до чаши. Тут так темно и ничего не видно. Есть шанс.

Я приняла решение: к этим двум ублюдкам ни за что не вернусь. Только не обратно в «кадиллак». Лучше уж умереть при побеге, чем вернуться с Хаки в забегаловку «Бутси», где он меня точно изнасилует, а мой разлагающийся труп найдут через месяц.

Я знала, что, когда тонешь, наступает роковой момент и руки перестают биться о воду, а легкие вдыхать воздух. Меня это не пугало. Я не чувствовала ни страха, ни боли в лодыжке и ухе. Пусть ночь выдалась холодная и река промерзла.

Громила больше не целился в меня. Просто сидел на скамейке рядом с Рубеном, расслабив кисть, и наблюдал за мной. Я вздохнула, перебралась на самый край и обернулась в последний раз. Хаки вытянул ноги и сказал что-то своему подельнику.

И тут зазвонил телефон: видимо, Айерс хотел спросить, как идут поиски. Вовремя он решил отвлечь их внимание. Это мой шанс. Когда громила полез в карман, я оттолкнулась здоровой ногой и нырнула в реку.

Тело схватило холодом, будто оно погрузилось в снеговую кашу. Грудь напряглась, я открыла глаза, но ничего не увидела. Оставалось надеяться, что плыву в нужном направлении, по прямой линии, и дыхания хватит дотянуть до чаши.

Послышались отдаленные крики, воду рассекла пуля. Я как сумасшедшая плыла под ледяной грязной водой. Столкнулась с чем-то плотным и сферическим, вроде медузы, хотя в такой воде какие медузы? Запас кислорода заканчивался. Надо найти чашу. Надо всплывать.

Я стукнулась о твердый предмет и подняла голову. Еще один выстрел в воду. Передо мной было бревно. Видимо, я проплыла дальше чаши, и теперь до пристани остался всего метр.

Громкий всплеск заставил меня обернуться. Черт, за мной нырнул Рубен. Оцепеневшими руками я схватилась за пристань. Придется бежать, несмотря на боль в ноге. И надеяться, что Хаки — никудышный стрелок.

Боль поднималась по спирали от лодыжки к бедру. Игнорировать ее становилось все труднее. Каждый шаг приносил невероятное мучение. Уже у лестницы, ведущей к банку, пуля прожгла мне икру. Нога согнулась, и колено ударилось об асфальт. Я попыталась подняться, но не хватило сил, руки дрожали от холода. Вдалеке послышался скрежет тормозов и шин: на парковке остановился полицейский патруль. Из машины выпрыгнули двое полицейских.

Я стала звать на помощь. Через минуту меня подняли на руки.

— Вы истекаете кровью, — сказал полицейский. — В нее стреляли! — крикнул он напарнику.

Затем перед глазами потекла черная река, тело заколыхалось, будто я плыву сквозь иную субстанцию. Мелькнул луч солнца, и небо снова потемнело.

Видимо, я потеряла сознание, потому что оказалась под одеялом на кровати в больнице Род-Айленда. Нога горела.

На стуле висели мокрые джинсы. На мне была белая ночная рубашка. Медсестра обрабатывала мою ногу.

— Соляной раствор. Немного бетадина, — сказала она.

Я вздрогнула. Боль вернула мне память. Меня ранили.

— Пуля едва вас оцарапала. Доктор сказал, нанесем восемь стежков на икру и четыре на мочку.

Я приложила к уху руку и нащупала повязку. Пальцы пахли чем-то кислым. Речной водой.

— Ночью вы потеряли много крови. Необходимо пополнить силы, — добавила медсестра и подала мне пластиковый стаканчик.

Я сделала глоток. Яблочный сок. От наслаждения закрыла глаза. Все позади. Я в больнице, в безопасности.