Copy-Paste - Андрей Валерьев

Егоров, в полной уверенности, что он, как капитан, может отдать такой приказ, как следует прочихался и жестом велел тайским матросам возвращаться на трофей и заняться там уборкой. Четверо полуголых гребцов выпучили глаза, зажали пальцами носы и, делая вид, что их тошнит, идти на чёрный корабль отказались.

– Чистоплюи!

Витя хотел добавить пару заковыристых выражений, но тут из люка показалась Катя. Женщина тоже морщила носик и смотрела на него с таким выражением на лице, что Витька только вздохнул.

'Всё, млять, приходится делать самому!'

– Йилмаз, пошли, – Виктор указал проштрафившемуся турку на фронт работ и принялся раздеваться, – поработаем… ассенизаторами.

Пожилой майор лежал на палубе – от жары и волнения у него поднялось давление, и работать он не мог. Олег до сих пор маялся, перегнувшись через фальшборт на носу корабля, а женщин Витя и сам бы на это дело не отправил. К радости бригады уборщиков, собиравшейся духом перед тем, как приступить к работе, к ним присоединился Лак, принёсший с собой два кожаных ведра на верёвках и две швабры с размочаленными тряпками.

Витька, на всякий случай, проверил пистолет и скомандовал.

– Пошли.

Фальшборт драккара возвышался над палубой 'Птицы' почти на полтора метра и мужчинам пришлось попотеть, чтобы на неё взобраться. Просто удивительно, как во время боя, все эти трудности и преграды преодолеваются. Незаметно, играючи.

– Мать моя!

Витька замер с открытым ртом, на миг позабыв даже о запахе. Картина, открывшаяся перед ним, была готовой иллюстрацией ада. Весь корабль был завален телами дикарей и залит ЛУЖАМИ крови.

'Зря я вчера поел'

Егорова вырвало. Пример командира – приказ для подчинённых. Турка стошнило прямо себе под ноги, а Лак интеллигентно успел уползти к борту.

– Чё, Вить, совсем плохо?

Серо-зелёный Олег не выпускал женщин из трюма и сочувственно смотрел, как страдает друг.

– Э.

Витька неопределённо махнул рукой, посмотрел в небо, продышался и, намотав на лицо рубашку, решительно двинул вперёд.

Драккар рядом с 'Птицей' смотрелся как датский дог рядом с болонкой. Корабль был приблизительно двадцати пяти метров в длину и пяти в ширину. Палубы у него не было, зато на носу, где сейчас стоял Витя, и на корме имелись небольшие площадки, под которыми можно было укрыться от солнца или дождя. Егоров запоздало подумал о том, что они как-то не удосужились проверить эти закутки, но потом, очарованный хищной красотой корабля, махнул на это рукой.

Драккар был невероятно, немыслимо красив! Грубая резьба, покрывавшая нос, нисколько его не портила. Даже наоборот – придавала некую брутальность, но в остальном корабль был изящен. Стремителен. Силён. Было видно, что судно строилось по проекту и строилось очень умелыми мастерами.

Позади восхищённо выдохнул Лак.

– Господин. Это. Это – чудо! Даже у Властелина, – абориген автоматически высоко поднял сложенные ладони, – всех людей нет такого корабля!

Егоров на секунду впал в созерцательную нирвану, но тут снизу, с лавок, на которых лежали тела убитых дикарей, раздались стоны, хрипы и всхлипы и разом сбили всё хорошее настроение. Витька вздрогнул и огляделся. Вокруг снова стояла жуткая вонь, грязь, лежали трупы и влажно блестели потёки крови.

– Ладно. За дело, парни.

Только сейчас Виктор смог хорошенько рассмотреть поле утреннего боя и более-менее уложить в голове те события. Абордажная команда, во главе со своим командиром в полном составе валялась на дне драккара, сразу позади носовой надстройки. Шевченко со страху пару раз промазал, но остальные пять пуль он, Витя присмотрелся, всадил точнёхонько в черепушки врагов. Егоров ворочал тяжеленные туши и с отстранённым интересом рассматривал мертвецов, успевая обдирать с них всё самое ценное – мечи, кинжалы и толстые железные цепи.

'Кабан! Нет, лось…'

– Помоги.

Тело главаря улетело за борт. Йилмаз выпачкался кровью, снова сблевнул, но работу не бросил. За двадцать минут мужчины выкинули в море все тела, попутно добив трёх раненых, и собрали нехилую колюще-режущую коллекцию. Следом за землянами полз посеревший Лак, который громко пел какие-то свои молитвы, подбирая и выбрасывая за борт кусочки костей, кожи и мозга, которые были повсюду. Полностью очистив место гребца, монах черпал ведром забортную воду и, как мог, смывал следы крови.

Добравшись до кормовой надстройки и утилизировав за борт рулевого, мужчины повалились на скамью. Выглядели они как два работника скотобойни после сверхурочной работы. Руки тряслись, ноги – тоже тряслись и, почему то, очень хотелось курить. До Витьки впервые дошёл весь смысл фразы 'война – грязное дело'.

'Куда уж грязнее…'

Егоров сплюнул и вернулся с небес на землю.

– Йилмаз, как думаешь, почему они привязанные были? Они же не рабы, а воины. У каждого под лавкой – полный набор оружия лежит.

– Не знаю, – турок дрожал. Его знобило, – не знаю, Виктор. Но, если бы они смогли освободиться, мы бы проиграли.

Егоров кивнул. Он припомнил, как огромный гребец, рыча, грыз моток кожаных ремней, которыми он был привязан к веслу. Вытащить этот дрын из уключины он тоже не мог, потому что и ноги у него тоже были на совесть примотаны к упорам. Он тогда не дал врагу ни единого шанса, размозжив дикарю затылок.

– Даааа…

Схема не срасталась. Понять, отчего дикари пошли в атаку, обезоружив и 'посадив на поводок' подавляющее большинство своих бойцов, Витя не мог. В одном Йилмаз был прав абсолютно – они бы проиграли. И пистолеты бы тут не помогли.

Лак вылил ведро воды на то место, где умер рулевой и вопросительно посмотрел Виктора.

– Да. Полей на меня водички, полей…

После купания голова прояснилась, а настроение – улучшилось. Пустой корабль хоть и пованивал, но смотрелся уже очень неплохо. Оставалось лишь ещё разок окатить всё водой и попытаться смыть с бортов запашистую смазку.

– Я там кожаные ремни видел. Возьмём на буксир и потащим к острову. Как думаешь, осилим?

Турок флегматично пожал плечами и не ответил.

– Держи!

Витька вручил лётчику швабру, сам взял другую и скомандовал.

– Лак, а ты – нам воду лей. Вот отсюда и нач…

Тук-тук-тук.

– Эй!

Мужчины от неожиданности подскочили на полметра. Виктор отшвырнул швабру, вытащил пистолет и навёл его на дощатый настил.

– Хей!

Снизу снова тихо и очень осторожно постучали.

– Хей.

Голос был старческий, дребезжащий и, какой-то… неверящий, что ли.

Витька посмотрел на своих товарищей, приложил палец к губам и осторожно постучал стволом пистолета по доске.