Ричард Длинные Руки – фрейграф - Гай Орловский

Некоторое время я позволял воде просто нести себя, как бревно, по мне даже лягушки пару раз прыгнули, затем поднял голову и начал осматриваться.

Течение все еще быстрое, но вода уже не бурлит, не клокочет. В сторонке мелькнуло серое, я не успел подгрести и протянуть руку, как на поверхности показалась мокрая голова Омаля.

Он отфыркивался, отплевывался, глаза дикие.

– Вы знали?

– Опыт, – сказал я лаконично.

Он огляделся, сказал счастливо:

– Мы только что миновали границу королевства!

– И что, больше не погонятся?

– Ни за что, – заверил он. – Они выгнали нас к соседям, сейчас хихикают. Дескать, вредить будем им, а это всегда приятно.

Мы гребли потихоньку, сберегая силы, в направлении берега, но вода унесла обоих довольно далеко, прежде чем ноги ударились о дно, а пальцам удалось ухватиться за свисающие в реку корни.

Омаль выбрался первым и распластался у самой воды, раскинув руки и тяжело дыша. Я выкарабкался следом, долго отплевывался, стоя на четвереньках, во рту слизь и даже стебли речных растений, словно побывал утопленником.

На берегу в полумиле от нас возвышается странная уступчатая пирамида, я долго всматривался, ломая голову над знакомой конструкцией.

– Пирамида ацтеков, – пробормотал я. – Странно, очень странно…

Омаль осторожно поинтересовался:

– А это кто такие?

Я отмахнулся.

– Да это неважно. А вот что ацтеки – странно. Почему так далеко от их родной Ацтекии? Или это инки, что было бы несколько понятнее и приемлемее… Но даже если майя… гм…

Он оглянулся в нетерпении.

– Там много золота?

– Было много, – сообщил я, – но Кортес выгреб все.

– Тогда нам ацтеки ни к чему, – заявил он решительно. – А майя?

– У тех золота и не было.

– Тогда они вообще недостойны жить, – определил он.

Я кивнул:

– Да, это учтено. Даже ацтеки, отдавшие золото, больше не живут.

Глава 6

Впереди показался город, и хотя мы уже в другом королевстве, но теперь мне любой населенный пункт кажется враждебным и крайне опасным.

Зато Омаль ожил, весело рассказывает о Гандерсгейме, и хотя знает не так уж и много, я жадно впитывал все, потому что умный человек черпает знания даже из грязных источников, и вообще – кто не хочет умереть от жажды, должен научиться пить из всех стаканов.

В воротах на нас не обратили внимания, прекрасно, горожане заняты своими ремесленно-торговыми делами, я старался всем видом не обращать на себя внимания, Омаль же, напротив, раздвинул плечи и шел, задевая прохожих.

На площади вблизи стелы в честь победы собралась большая толпа. Я с некоторым удивлением увидел десятка два варваров, все обнажены до пояса, среди тщательно одетых горожан. Все держатся плотно, вот уж в самом деле одна нация без разделения на победителей и побежденных, слышатся довольные крики, смех, веселые вопли. Омаль тут же вклинился, я пошел следом, оправдывая себя тем, что надо получше узнать нравы местного люда.

Толпа оказалась не толпой, а плотным кольцом, внутри которого просторный круг, где двое мускулистых и обнаженных до пояса варваров со звоном широких мечей бьются красиво и яростно, делают финты, наносят ложные удары. Грудь одного уже в крови, у противника неглубокая рана на плече и еще одна в боку. Кровь стекает широкой полосой и намочила брюки до самого колена.

Омаль тут же вошел в азарт, как и все в толпе, орал и вздымал кулаки, глаза горят азартом, рот перекошен. Мне показалось, еще немного, и начнет участвовать в ставках.

Победитель получил монеты проигравших, вышла вторая пара, тоже варвары, эти дрались на шипастых булавах, схватка длилась вяло, крови почти нет, многие воплями выражали недовольство, но когда устроители объявили имя нового бойца, толпа взорвалась приветственными криками.

В круг вышел очень жилистый, высокий и хищно красивый воин с двумя мечами в руках. Один из устроителей провозгласил:

– Непобедимый боец Идерлунг! Найдется ли на этот раз противник отнять его славу?

Крики затихли, Идерлунг прошелся по кругу, красиво играя мышцами. Они двигались по всему телу, прекрасный рельеф, изумительная растяжка, прорисована каждая жилка, все напрягается по команде и демонстрирует готовность выполнить любое повеление.

Омаль повернул возбужденное лицо в мою сторону.

– Мой лорд, не хотите попробовать?

– Не хочу, – ответил я твердо.

– Жаль, – сказал он, – все ставят на него. Такие бы деньги собрали…

Устроители переговаривались, глядя в мою сторону. Я не понял, почему вокруг меня стало свободно, Омаль тоже отступил и сказал торопливо:

– Похоже, вас выбрали… Или вы сами?

– С какой стати? – спросил я нервно.

Идерлунг бросил на меня прицельный взгляд, я выгляжу растерянным, а толпа уже отхлынула от меня, я хоть и не сходил с места, но оказался в середине круга.

Устроители довольно посмеивались, в толпе из рук в руки переходят монеты. Идерлунг пошел по кругу, медленно и старательно разогреваясь, профессионал, страшно гримасничал и вздувал мышцы, время от времени испускал дикий крик ярости, глаза сверкают бешено, вид безумца, но я видел, что все напускное, на самом деле никакого бешенства, никакого берсеркизма…

Он пошел во второму кругу, все еще с дикими криками ярости, а главное, долго и утомительно размахивал обеими мечами, демонстрируя отточенную технику, а еще подпрыгивал, кувыркался и бил в воздух ногами.

Народ орал ликующе, подбадривал, я тоже раскрыл глаза пошире и ахал, а воодушевленный Идерлунг вошел в раж и замахал мечами еще чаще, превратив их в сплошное сверкание острой, блестящей на солнце стали, затем сделал сальто, побил воздух подкованными сапогами, и все это, не переставая размахивать мечами.

Я отступал на шаг, еще на шаг, еще, на морде дикое изумление таким мастерством. Великий герой поединков торжествующе улыбался и под оглушительные вопли размахивал и размахивал, бил во все стороны, выдавая мне и всем тайные приемы, а главное, изматывая себя в таком циркачестве.

Уловив момент, когда движения любителя красоваться на публике от усталости замедлились, а плечи заблестели от пота, я быстро шагнул вперед и одновременно парировал красивое движение его меча. На долю секунды позже мой кулак с сочным хрустом впечатался в его нос, ломая хрящи. Кровь брызнула широкими струями.

Идерлунг покачнулся и упал на спину. Ликующие вопли оборвались, словно их отрезало. Мало кто даже увидел, как все произошло.

Я сказал громко:

– Простите, испортил зрелище. Но оно и меня касалось, кстати.

На меня глядели с раскрытыми ртами, я старался смотреть хищно и рассерженно, мол, порву любого, кто вякнет слово против. Мало ли что, настроились любоваться прекрасным танцем с мечами до вечера, но эта хрень к скупому и невыразительному искусству боя отношения не имеет. Тем более к бою насмерть, когда важна не красота, а эффективность.