Паранормальное рядом - Макс Гордон

проработал так недели две, или чуть дольше. Иногда, смотря в объектив камеры во время очередной съемки, на мгновенье мне казалось, что я вижу улыбающуюся рыжую девушку в ярко-синем платке, в эти моменты я вздрагивал, едва не роняя дорогую видеокамеру. От глаз Анжелы такое бы точно не ускользнуло, и она бы выпытала из меня все, это она умела. Да и Вадим бы, заметил мое состояние. Но моих старых друзей больше не было рядом, мы разлетелись, как бабочки на лугу и поделиться своими мыслями мне было не с кем.

В конце месяца я уже стал забывать о своей минувшей поездке, но меня неожиданно вызвал к себе в кабинет Евгений Афанасьевич.

Я вбежал в кабинет к начальнику, так как его тон по телефону требовал моего немедленного появления. И я явился. Я не сразу увидел товарища капитана, он сидел не на своем привычном месте – в потертом кожаном кресле, стоявшем во главе длинного стола для совещаний, начальник сидел на диване, стоявшем у него в кабинете на случай ночных дежурств. Его рубаха была по пояс расстегнута, в кабинете пахло коньяком и потом.

– Садись, – бросил мне начальник, указывая на одно из двух кресел, стоящих напротив дивана.

Я сел. За все свое недолгое время работы, я первый раз видел его в таком виде.

– Будешь? – Евгений Афанасьевич постучал пальцем по полупустой бутылке с коньяком, я отказался.

– Ты ж Антона знал, да? Это племянник мой. Был, – икнув, продолжил капитан. Утром тело нашли, мне час назад сестра позвонила. Застрелился он, значит. На озере застрелился. Его мальчишки местные видели, как он по озеру плыл с пистолетом в руке, как Чапаев, – горько усмехнулся капитан, а на середине озера он ствол приставил к голове и застрелился. Представляешь?

Я такого не представлял. Странно, глупо и нелогично. Начальник, как будто прочитал мои мысли:

– Думаешь глупо, да? Вот и я тоже думаю глупо. Им, сначала, не поверили, мало ли, чего пацаны навыдумывают, а потом машину его нашли. Возле озера. Водолазов вызвали. Ну и его самого наши, – рассказывая это, капитан налил себе пол стакана и залпом выпил, – все как они говорили, выходит. В общем, я тебя, что спросить-то хотел, ты же к нему в прошлый раз ездил и что-то там снимал для него, верно? Расскажешь? А то сестра какую-то чушь несла, про книгу какую-то, гадалок местных и про девушку, которую он любил и за которую все отомстить пытался. Она-то понятно, не в себе сейчас. Так расскажешь?

Что я мог рассказать? Про девушку, снятую на камеру, но которую так и не нашли? Про молодого-старого мужчину, одетого, то в деловой костюм, то в залатанный плащ? Про то, что до сих пор вижу ту девушку с улыбкой на лице в объектив своей камеры? Посторонним людям про такие вещи не рассказывают, тем более, своему начальству. Я рассказал все, что мог и вышел, оставив капитана наедине с бутылкой и воспоминаниями. А вскоре, я ушел и с работы, я, наконец, нашел то, чем по-настоящему хотел заниматься, свое призвание.

Часть 5

Полночь разбитых надежд

Если вдуматься, то все началось сразу после ухода жены или гражданской супруги, называйте, как хотите, просто Николай не сразу это осознал. Догладывался, но мыслил он, на тот момент, как человек разумный и рациональный, а рациональные люди во сверхъестественное не верят, – поправьте меня, если ошибаюсь.

С Татьяной он прожил вместе, без малого, четыре года – и именно, что «без малого», ведь в ее возрасте уже во всю задумываются о детях, да и Николай с каждым годом уже не молодел. Тридцать восемь лет – это, знаете ли, уже не шутки, да и Татьяна всего на пять лет моложе. Говорят, что со вторым дитем уже проще, но для первого ребенка время-то уже поджимает.

Коля все это прекрасно знал, его рациональная часть души все это видела и понимала, но шагов на встречу не делал. И нельзя сказать, чтобы он был трусом – вовсе нет, как человек взрослый и взвешенный, Николай задавался вопросом – «а готов ли я к началу семьи?» и не решался с ответом. Сказать по совести, он давно был готов, просто выжидал удобного момента, который так и не настал.

Драмы в семье Сазоновых водились не часто и уж тем более – без кулаков, но на этот раз все зашло куда-как дальше линии, той самой линии – за которую выходить не нужно «ни в коем случае», – я вам скажу.

Слово – за слово и вот уже Коля – недееспособный импотент, заменивший футболом все прелести любви и брака, а это, ребята, уже не шутки. Ну и Николай, будучи человеком сдержанным, на этот раз в долгу не остался: «толстая и нехозяйственная», – да разве можно так на жену говорить?

Татьяна ушла, покидав за пол часа все вещи в несколько сумок, а Коля так и остался сидеть на диване, – он же мужик, а настоящий мужик за свои слова ни перед кем не извиняется. До него только потом дошло, как бы поступил на его месте настоящий мужчина, но прошлого уже не воротишь, хотя он на это надеялся, да надеялся еще как!

Все происходящее начало твориться уже на следующее утро, но опять-таки, если отбросить все здравомыслие, которое мешает видеть вещи под нормальным углом. Сперва его не заметила соседка – тщедушная старушка преклонного возраста зашла в лифт, где уже стоял Коля и, затаскивая вслед себе свою сумку на колесиках, пребольно стукнула Николая своим, простите, – задом, опять-таки прошу прощения, – в перед. В тщетной попытке избежать столкновения, Коля вжался спиной в кабину лифта и до слез зашиб копчик о задний поручень лифтовой кабины.

– Ой! – неловко обернулась Зинаида Ивановна, – Коленька… а я тебя не заметила, – после этих слов старушка сплюнула и перекрестилась, в стеклянной кабине нового лифта все было прекрасно заметно.

Николай большим ростом не мог похвастаться, но метр восемьдесят три в нем было и все это наряду со ста двадцатью килограммами веса, Зинаида Ивановна вселила, как минимум, вдвое меньше, да и ростом она доставала Николаю до плеча еле-еле, а кабы не каблуки… В общем, если бы Коля не заметил старушку – ничего удивительного бы не было, но вот наоборот получилось забавно.

Не придав особенного значения утренней встрече в лифте, Николай вышел из подъезда и пошел в сторону припаркованной машины. Двигатель взревел, чихая на холостых оборотах едкими парами отработанного газа, хорошо прогреть машину времени