Кто, если не я? - Катажина Колчевська

– Ну вот, в этом доме и пообниматься не с кем, – проворчала девчонка, но в ее голосе уже звенел смех.

– Подожди, сейчас позвоню кому-нибудь. Помнишь того молодого полицейского, который нас домой вез? Ничего так, симпатичный был.

Она покосилась на меня.

– Хотя нет, ему уже за двадцать. Совсем старик. Подожди!

Я окинула взглядом комнату. Рядом стояла тумбочка, а на ней сидел медвежонок, которого ей подарили на Святого Валентина. Я подозревала, что это от Кубы. Я взяла его в руки:

– Оля, это я, Куба! Олечка, обними меня! Пожалуйста! Посмотри, какие у меня голубые глазки!

У мишки глаза были черные, а у Кубы – голубые.

– И такие губки у меня мягонькие! Дай поцелую! – болтала я, прижимая мишку к ее лицу. Она смеялась и отворачивалась, а на щечках появились ямочки.

Следующие вечера мы проводили вместе у телевизора. Я сидела в своем старом кресле, Муха у меня на коленях, а Оля рядом с нами на старом ковре. Весь мой мир уместился на двух квадратных метрах старой, вытертой тряпки.

– Давай выкинем этот вонючий ковер, – предложила Оля через пару дней.

– Даже и не думай! – воскликнула я.

– Но, тетя, это кошмар какой-то! Грязный, потертый и вонючий!

– Моя дорогая панночка, ты на этом кошмаре все детство провела. Как умру, делай с ним что хочешь, но пока не тронь!

Глава 2

Стоял прекрасный майский вечер, и даже артрит ненадолго оставил меня в покое. Я вышла сначала на балкон, а потом спустилась вниз, в палисадник, подышать весной. Воздух пах цветущей черемухой, было уже почти десять, Оля не возвращалась, и я начала беспокоиться. От нашей улицы и стоящей за забором лавочки меня отделяла живая изгородь. Из-за него доносились приглушенные голоса. Я подошла поближе.

– Хочешь покурить? – спросил хрипловатый голос молодой женщины. На скамейке кто-то сидел.

– Нет, я не курю, – ответила Оля.

Я припала к земле и подползла к живой изгороди. Муха начала радостно скакать вокруг, пыталась лизать мое лицо. Думала, я с ней играю. Наконец, получила по носу и отошла, обиженная.

– На, закури! В жизни надо все попробовать! А то все школа да школа! А ты в эту ходишь, которая рядом?

– Да, в эту.

– Ну и как?

– А, фигня! – ответила Оля. Я почувствовала запах папиросного дыма. Странный какой-то.

– А, ну как везде.

Они немного помолчали. Хотела уже уходить, потому что разговор был ни о чем, но, услышав следующий вопрос, замерла на месте.

– Здорово тебе в прошлый раз от предков досталось? – прохрипел молодой голос. Не могла поверить, что это говорит девочка-подросток. И о каком прошлом разе идет речь?

– Да, немного.

– Что, комп забрали?

– Ага.

– Классика! Предки думают, что мы прям расплачемся! А я, когда забирают, говорю, что иду к подруге уроки учить, а сама в компе сижу. Или ночью включаю, когда они спят. Хотя их все равно часто дома не бывает.

– Моя всегда дома.

– А что твоя старуха делает?

– Она мне не мать, а тетка. Воспитывает.

– Старуха есть старуха, без разницы – бабка или тетка, понимаешь?

– Ага! Поздно, пора уже. Я домой.

Я едва успела добежать до квартиры и упасть в кресло. Ног под собой не чуяла. Ох, боюсь, застудила себе чего-нибудь, пока на земле лежала, завтра придется расплачиваться. Оля пришла, покрутилась на кухне и скрылась в своей комнате. Меня разбирало любопытство, но пока я решила держать себя в руках. Посмотрим, что из этого выйдет. На следующий день, во время обеда, Оля, пережевывая отбивную, выдала между делом:

– У меня два кола по математике. Училка не хочет оценку за семестр ставить.

– Что? – рявкнула я. Кусочки отбивной вылетели изо рта и рассыпались по скатерти.

– Хорошо, что не напротив сижу, а то бы и мне досталось, – сказала Оля с улыбкой.

– Ты чего смеешься? Математику завалить – это так весело? – заорала я. – Вот выпрут тебя из школы! Почему мне никто не позвонил? Два кола! Когда ты успела? Еще пару месяцев назад все нормально было! Почему мне учительница не сказала, еще когда ты первый получила? – психовала я.

Я забыла об обеде и сидела за столом, махая руками. Начало подниматься давление, и сердце забилось быстрее.

– Ну, она мне говорила, а я забывала тебе передать. А вообще, ты тогда плохо себя чувствовала, и мы в приемном покое были, помнишь? Не хотела тебя беспокоить.

– Ага, и чтобы я окончательно успокоилась, ты вторую единицу заработала, – прорычала я. Лицо горело, в груди запекло.

– Да, ты же на меня тогда злилась.

Я уставилась на соплячку. Та была абсолютно спокойна. С аппетитом ела отбивную, закусывая картошкой с салатом. На лице – равнодушие и безмятежность. «Дыши глубоко, – сказала я себе. – Глубоко и ровно». Немного осталось! Скоро ей исполнится двадцать!

– И что теперь делать? – спросила я уже спокойнее.

– Ну, ты должна к ней пойти. Сказала, что будет ждать тебя завтра.

– Как это «должна»? Что я ей скажу? – Я опять начала психовать.

– Тетя, не нервничай, опять плохо станет. Ничего такого не случилось. Пойдешь в школу, поговоришь с математичкой и директрисой. Они тебя любят, и ты быстро все уладишь. У тебя всегда все получается! – Она встала из-за стола, взяла свою тарелку и поставила в мойку. Заглянула в шкафчик, где обычно лежали конфеты. – А ничего сладенького нет?

– Нет!

– Пожалуйста, купи, – вкрадчиво попросила она. Подошла ко мне, обняла и поцеловала в щеку. – Знаешь, ты самая лучшая тетя в мире! – И пошла к себе. Через мгновение высунулась из комнаты: – Ты должна быть в школе во время большой перемены. В четверть первого!

Я сидела и пыталась собраться с мыслями. Даже психовать уже сил не было.

– Муха, сегодня я все равно ничего не решу! Подумаю об этом завтра. Напомнишь мне? – Муха подмигнула мне из своего угла. Даже головы не подняла! Вот старушенция!

Оля всю вторую половину дня и целый вечер просидела в своей комнате. Вышла только, чтобы перекусить. Съела пару булочек с сыром и джемом. Выскребла полбанки. В последнее время аппетит у нее был такой, что я не успевала еду покупать.

Наконец я сдалась, выпила свою спасательную смесь и навела в кухне порядок после ужина. Мне на это целый час понадобился. Когда-то я все делала быстро, а теперь мне казалось, что пока наведу порядок в одном месте, в другом уже свинарник. Если начинала делать сразу два дела, то не могла закончить ни одно.

На следующий день в условленный час я пришла в школу и сразу пошагала в кабинет директорши. Сделала я это по двум причинам: во-первых, с ней я была знакома, а математичку еще ни разу в глаза не видела. А во-вторых, кабинет директора был как раз рядом с входом. На второй или третий этаж я бы в тот день не забралась. Болело сердце, и что-то сдавливало грудь.

Директорша меня сразу узнала. Не так уж трудно запомнить родительницу, которая намного старше всех остальных. Она вежливо поздоровалась и за руку подвела меня к стулу. Как слепую старуху!

– Пани Мариола Липицка сейчас будет. Извините, что вызвали вас так внезапно, но мы очень беспокоимся об Оле, и есть пара дел, которые нужно обсудить. Я очень благодарна, что вы пришли, несмотря на ваше состояние.

– Добрый день! Извините за опоздание, – сказала математичка, входя в кабинет.

Если бы я ее где-нибудь в темноте встретила, то все равно поняла бы, что это учительница математики. Высокая, худая, в уродливых очках и с огромным орлиным носом. В таких тряпках даже я постеснялась бы на улицу выйти!

– Я знаю, что у Оли проблемы с математикой и она уже успела пару единиц схлопотать… – начала я по существу. Стул оказался ужасно неудобным, и у меня начала болеть поясница.

– Пани Анна, на самом деле у Оли проблемы не только с математикой, – ответила директриса. – Пани Мариола очень требовательный учитель, поэтому так отреагировала, но и другие учителя с некоторых пор жалуются на вашу подопечную.

– Только почему-то единиц ей не ставят! – заявила я, повысив голос. Начала злиться, как всегда, когда кто-то пытался обидеть Олю. – Может, вы мне объясните, о чем речь? На что учителя жалуются? Странно, что мне раньше об этом не сказали!

– Пани Анна, учитывая ситуацию, мы не хотели вас беспокоить, но разве вы не просматриваете Олин дневник?

– У Оли нет дневника! – уверенно заявила я.

– Конечно, есть, пани Анна, как и у всех учеников нашей школы. У них электронные дневники, куда учителя ставят оценки, записывают замечания или пожелания родителям, а родители отвечают или задают вопросы. У учеников к этой информации доступа нет, – терпеливо объясняла мне директриса.

– Почему я об этом ничего не знаю?

– Мы говорили о них на родительском собрании. Дневники функционируют с начала учебного года. Кроме того, мы высылаем информацию по электронной почте.

– А если у кого-нибудь нет этой чертовой почты, ему что делать?! – проворчала я. – Я старая женщина и не собираюсь этим компьютерным штучкам учиться! Неужели рука отвалится записку написать или позвонить, в конце концов. Совсем разучились общаться, везде только эти компьютеры!