Письма Уильяма Берроуза - Оливер Харрис

Не могу отделаться от чувства, что с совершенным целомудрием ты дал маху. К тому же мастурбация ни фига не про целомудрие, это лишь суррогат секса, никак не способ решения проблемы. Ты знаешь, я изучал и практиковал буддизм (в своей галопической манере, естественно) и пришел к заключению: вовсе не претендуя на сан просветленного, но хотя бы того, кто отправился в странствие без должного инструментария и знаний (как обычно, ведь и по Южной Америке я так путешествовал), совершая все возможные ошибки и подвергаясь всем существующим опасностям, теряя ход и направление, поднимаясь над всем** тропами на голые вершины гор, где до мозга костей продирает холод поднебесных ветров, я спрашивал себя: «Что я, сломленный чудак, здесь делаю?» Пивнушный евангелист, черпающий знания по теософии в общественной библиотеке (старый оловянный сундук в моей нищей квартирке на Ист-Сайде полнился листками с заметками), воображающий себя тайным диктатором мира, телепатически связанным с тибетскими ламами… Разве мог я узреть беспощадные, холодные факты, сидя зимней ночью в кафешке под вывеской, сияющей белым светом операционной «НЕ КУРИТЬ»? Могли я тогда узреть факты и себя будущего, старика, оставившего за плечами вслепую потраченные годы и видящего путь впереди, благодаря познанию Фактов? Увидеть, как сундук с заметками пропадает под грудой хлама на свалке Генри-стрит?

Так вот, мой вывод: буддизм хорош для человека Запада лишь в качестве науки типа истории, в качестве предмета понимания, умственного труда. И йогу практиковать с выгодой можно в тех же пределах. Однако суть их — не для Запада. Ответ не есть Решение. Нам учиться надо путем действия, накапливая опыт, живя, то есть — прежде и превыше всего — Любя и Страдая. Когда же человек прибегает к буддизму, дабы изъять из своего существа любовь и тем самым избежать страдания, то совершает он кощунство сродни кастрации. Тебе дана свобода любить, не важно, какую боль при этом ты переживаешь. Буддизм часто превращается в наркотик духа… От калифорнийских ведантов [250] я не услышал ничего, кроме потоков бреда, и безо всяких там придирок и субъективности объявляю их кучкой жалких мошенников. Мошенников, впрочем, убежденных и впадающих в самообман. Они убоялись жизни человеческой и дезертировали с пути. Бросили странствовать. Я убежден: человеческая жизнь есть направление, дорога. Даже если принять циклическую концепцию Шпенглера [251], то конец линии жизни все равно не замыкается на начале и цикл не повторяется.

Ну ладно, хватит, не то уподоблюсь зануде немцу, философу, без конца толкующему о жизненном пути, направление которого заложено в самих клетках организма странника во времени и пространстве, то бишь человека. Когда же потенциал, упрятанный в глубины клеточной памяти, истощается, наделенный им живой вид впадает в застой (такое происходит со всеми, и с млекопитающими, и с рептилиями, и многими прочими «формами жизни»). Человек тем и отличен от всего животного царства, что он никогда не впадает в застой. «Ег muss streben oder untergehen» (цитирую сам себя в ипостаси немецкого философа), то есть: «Он либо развивается дальше, либо же гибнет». Калифорнийские буддисты думают отсидеться в сторонке, пока прочие несутся вперед. Не выйдет, обочины нет, и те же буддисты из Калифорнии обязаны лететь вперед вместе со всеми. Я себе не могу позволить такой непотребщины, как уход от страданий. Если ты жив, то страдания достаются тебе по законному праву, принять их ты обязан. Повторяю: буддизм — не про нас. Мы сами должны находить решения в жизни. А если тебе секс не нравится, обратись к аналитику, среди них спецы толковые есть. Я бы и сам не отказался от анализа по Райху. Вдруг серьезно поправишься, встретишь телочку, влюбишься, будут у вас одновременные оргазмы и всякое такое прочее.

Ну ладно, хорош рассуждать об абстрактном. У меня конкретные проблемы с романом. Говорю тебе, роман, как форма, совершенно мне не подходит для выражения мыслей. Сомневаюсь, получится ли вообще найти подходящую форму. И будет ли публикация? Я не ты, Джек, мне нужен читатель. Пусть его будет мало, какой есть сойдет для развития. Без публикаций никак. Да, успех губит писателя, но и недостаток успеха тоже губителен.

Перечитываю письмо от тебя и уже сомневаюсь, что смогу связаться с парижанами. Берфорд до сих пор не ответил. Поездка по Европе удачи не принесла: ни одного нового знакомства. Такое чувство, будто меня нигде не ждут и нигде я не нужен; потому и сомневаюсь насчет парижан. Не поеду, наверное — слишком дорого. Связей не добавилось, поездка с самого начала — как я ступил на борт той греческой калоши — была отмечена просто фантастическими неудачами… Фишка не легла.

И Танжер еще называют колонией художников и писателей! Мне общаться-то не с кем, кроме Кики… ах да, есть два пассажира, которые думают, что мне самое место на телевидении.

Кики потихоньку лишает меня одежды. Ему мои шмотки так нравятся, а мне так плевать на них.

Что за человек этот Берфорд, откуда ты знаешь его и как хорошо? Если он получил мое сообщение и не ответил, то он определенно персонаж равнодушный или характер у него наплевательский — настоящее дитя богемы. Я лишь упомянул тебя, мол, ты мой старый друг, поинтересовался, нельзя ли к нему заглянуть, если я буду в Париже проездом (проездом, честно), потому как хотелось бы пообщаться. Поездка в Париж вообще зависит от того, удастся ли с кем-то наладить контакт. Я также упомянул о своем авторстве «ДЖАНКИ», о нескольких неопубликованных работах, с которыми Берфорд, возможно, хотел бы ознакомиться. Не разоряться же только ради развлекательной поездки в дорогущий город и осмотра достопримечательностей. Мне еще в Нью-Йорк надо, жопу лечить…

Уже сомневаюсь в мудрости идеи съездить в Париж. Все билеты на корабли в северном направлении забронированы, а до Парижа билет стоит семьдесят баксов… Короче, жду, когда Берфорд соизволит расстелить передо мной красную ковровую дорожку или хотя бы побитый молью половик. Может, твои парижане вообще дружили с тобой, только пока ты был в фаворе у подонка Жиру? Если так, то меня они никак не воспримут [252]…

Всегда твой, Билл

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

[Танжер]

26 августа [1954 г.]

Дорогой Аллен!

Я скопил деньжат, хватит на билет, чтобы итальянским пароходом смотаться отсюда в сентябре, через Гибралтар. Париж — побоку, на него денег нет. Берфорд так и не ответил. До середины октября в северном направлении уплыть нечего и надеяться.

Прилагаю копию предыдущего письма, увидишь, как изменилось мое состояние.

Кики — чуть ли не единственная причина, по которой я мог бы здесь остаться. В последнее время не хочу отпускать его от себя ни на секунду, а прошлой ночью понял: люблю пацана. Он пришел очень поздно, разбудил меня, и я не сразу понял, о чем он толкует. Оказалось, расписывает в страшных деталях наколку, которую хочет сделать у себя на груди, на плечах и руках, испортить великолепную бронзовую кожу. И я руками принимаюсь ласкать эти места, пока он лежит и мурлычет, как кот.