Время перемен (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Что-то у меня нехорошее подозрение закрадывается и по поводу облаков, и по поводу дороги. Судя по всему, попал-таки в мир иной, но куда именно, непонятно. Вроде, раз есть облака, то это рай. Это меня-то в рай? Жаль, что все книги, прочитанные о потусторонней жизни, не стоят тех денег, что за них платят. Авторы, даже самые лучшие и талантливые, будь то Вергилий, Данте, а хоть и сам Михаил Афанасьевич, все писали при своей жизни. Никто еще не явился с того света, чтобы рассказать нам, каково же Там. Видимо, там неплохо, а иначе народ сбегал бы обратно.

Туман развеялся и передо мной оказались люди. Много людей. Кое-кого я узнал. Те, кого убил собственноручно, кого подвел под расстрел. Вон товарищ Склянский стоит, улыбается злобно. А что, у иудеев рай тот же, что и у староверов? Ба, и не доживший до звания маршала Тухачевский здесь. Я и не знал, что и его тоже, тогось.

Детей нет, уже хорошо, но откуда женщины-то взялись? Трои женщины, в возрасте, смотрят на меня с укоризненным видом. Уж не те ли, кто плыл на «Козьме Минине» вместе с генералом Миллером? Как ни крути, а причастен я к потоплению ледокола, хотя мину закладывали подпольщики.

– Нет!

Кто это сказал? Скорее всего, это единодушное утверждение всех тех, кому я поспособствовал отправиться на тот свет. Похоже, в рай меня нынче не пустят. И куда тогда? Я бы обратно не возражал отправиться, да кто отпустит? Эх, сюда бы Витьку Спешилова, мы бы пробились. Но у Витьки ребенок скоро появится, рано комиссару сюда. Стоп, а у меня-то…? Ну, у Наташки родители графья, помогут внуку, да и товарищи по партии пропасть не дадут. Жаль, за меня пенсию не назначат.

– Да.

Хм… Кто это? Немножечко наособицу стоит человек в генеральской форме, с аксельбантами, грудь крестах. С чего вдруг генералы решили замолвить словечко за чекиста? Не могу припомнить, но я его где-то видел. Точно, видел. Изможденного, небритого, в грязной шинели. И было это в арестантском вагоне, в котором я ехал от Вологды до Москвы. Так это тот самый арестант, у которого конвоиры собирались украсть паек, а я не позволил. Вон как интересно. И, похоже, одного мнения достаточно, чтобы толпа начала рассеиваться.

А где мои-то, или наших здесь нет?

Нет, бегут. Первым пробивается Сашка Павлов – мой первый друг в этом мире. На новенькой гимнастерке орден, которым его наградили посмертно. Целехонький, словно и не взрывал себя вместе с орудием. А вот и товарищ Андрианов, погибший во время разоружения «мятежного» эшелона. Вон, улыбается Колька Иваненко. И ребята из моего отдела, убитые восставшими мужиками возле Яганова. А это кто? А, мы же с ним вместе на курсах учились, его живьем в землю закопали. Подпольщики из Архангельска, расстрелянные или повешенные, ребята из шестой армии. И комбриг Терентьев подходит. И еще люди…

– Володя. Владимир Иванович. А я хочу тебя со своим мужем познакомить.

Боже ты мой, Танюшка! А рядом с ней подтянутый молодой человек, с погонами на плечах. Так он, вроде бы, был командиром РККА, так откуда погоны взялись?

– Борис Покровский, – улыбается мне Танькин муж, убитый на Западном фронте.

Танюшка в шикарном платье, с прической, словно только что вышла от куафера. Хватает меня под руку, отводит в сторону и страшным шепотом говорит:

– Расскажешь про нас Борису, убью. Он, хотя и любит, но страшный ревнивец.

– Тань, а чего рассказывать-то? – пожал я плечами. – Да и как ты меня убьешь, если меня уже убили?

– Тебя убили? – удивилась Таня. Посмотрев на меня, хмыкнула. – Никто тебя не убивал.

– Но здесь же все мертвые.

– Разве? – покачала головой Танюшка и протянула мне руку. – Потрогай.

Теплая. А ведь я помню другое…

– Хм… И что мне теперь делать? Куда идти? – поинтересовался я, оглядываясь в поисках подсказки.

– А ты куда хочешь? – поинтересовалась девушка. Подумав, вздохнула. – А знаешь, Владимир Иванович или, как тебя правильнее, Олег Васильевич?

– Откуда знаешь? – удивился я.

– Я даже знаю, что твоя дочка – которая из другого мира, недавно замуж вышла.

Вот эта новость меня огорошила. Как это так? Вышла замуж без папкиного разрешения? Открыл рот, чтобы узнать подробности, но вместо этого спросил:

– Тань, а каково здесь?

Татьяна смерила меня странным взглядом, так, как умудренный жизненным опытом учитель смотрит на нерадивого ученика.

– Вот, когда твое время придет, так и узнаешь. А пока – иди-ка ты отсюда.

– Куда иди? – опешил я.

– Куда подальше. Нечего тебе здесь делать. Вон, Боря уже начал коситься, а у нас с ним медовый месяц. А тебя в Париже невеста ждет. Ты же жениться хотел, помнишь? А еще к тебе девушка пришла, вторые сутки сидит.

– Какая девушка? Где сидит?

– Увидишь, – пообещала Таня и, зачем-то толкнула меня в грудь, да так сильно, что я полетел назад.

Конец 9-ой книги