Б/У или любовь сумасшедших - Ольга Романовна Трифонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зомби резко реагируют на движения даже без сигнала. Двери здесь, в отличие от московского метро и электричек, нужно, нажав кнопку, раздвинуть самой. Вот здесь и ждет погибель. Одна надежда — кто-то войдет. Она ощущала, как передаются зомби токи ее смятения и ужаса. Он даже начал» гуть вибрировать в ее поле.
Последняя станция — кажется, Ванзее. Там никто не может войти. Точка. Конец. Там глушь и рядом озеро. «Володя! Помоги мне!» И чудо свершилось. На Николасаллее дверь раскрыла фея в голубом кринолине и белых туфельках, юное создание, собравшееся на вечеринку в недорогой ресторанчик Потсдама.
Ирина одним рывком подскочила к двери и, вцепившись в грудь девушки, с бормотаниями «энтшульдигэн биттэ», оттолкнула ее от вагона. На нее с чисто вымытого розового личика с ужасом смотрели небесные глаза Гретхен. Металлический голос пробурчал, что поезд отправляется. Двери сомкнулись. Зомби, распластав руки по стеклу и чуть откинув назад голову, смотрел на них остановившимся взглядом. Девочка поняла, что в вагоне убийца.
— Там у входа полицейские с собакой, вы должны сообщить, — с немецким хладнокровием посоветовала она.
— Обязательно, — заверила ее Ирина. — А вы никогда не садитесь в пустой вагон.
— Но там же были вы, — удивилась девочка.
* * *
Когда Наталья ушла ужинать, не дождавшись «копуши-клуши», как раздраженно бросила она Ирине, возящейся с оторванным ремешком сандалии, Ирина защелкнула замок двери, вынула из сумки элегантное портмоне — свою добычу. В пластиковых кармашках лежали, посвечивая зеленым, золотым, синим, твердые карточки с выпуклыми шестизначными номерами. Ирина вытащила одну наугад: «American Automobile Association»[13] — было написано вверху, — и символ: три больших «А».
В другой половине лежала толстая, узкая, нарядная книжечка авиакомпании «Дельта». Ирина открыла обложку. «Roundtrip»[14] — надпись на первой странице, потом пункт назначения — Лондон. Промежуточными были указаны Берлин, Берн, Мадрид и Париж. Конечный — Нью-Йорк, Джи-эф-кей.
Была еще зелененькая книжечка автомобильных прав, запрессованная в плотный пластик карточка с фотографией гладко причесанной женщины. Ирина подошла к зеркалу, ухватила волосы на затылке, повторяя прическу незнакомки, и замерла. Они были не то чтобы похожи, но то, что называется, один тип. Высокие скулы, широкие брови, большие глаза.
«Ничего себе подарочек, — растерянно пробормотала она, — что с этим делать?»
Той дневной уверенности, что эта страна для нее, после прогулки по Вашингтон-скверу уже не было.
Ирина спрятала портмоне под картонное дно своей сумки-саквояжа и пошла на ужин.
Вылет в Сан-Франциско был назначен на шесть утра. Бледная после сна Наталья проворчала:
— Тебе говорили, что ты похрапываешь?
— Нет, — растерянно ответила Ирина.
— Так вот я тебе это говорю. Старайся спать с мужчинами в разных комнатах или вообще не спать… если хватает сил.
«Она меня достанет. Вот так и будет шпынять все время».
— Попроси другую соседку. Обратись к Глебу Владимировичу и скажи, что не хочешь со мной.
Наталья посмотрела как-то слишком длинно.
— Ты действительно считаешь, что мне надо поговорить с Глебом Владимировичем?
— По-моему, все идет к этому.
Глеб Владимирович уже ждал группу у автобуса. Сухощавый, подтянутый, непроницаемо вежливый сопровождающий из «Интуриста».
— Да ладно, не обращай внимания, — Наталья тихонько дотронулась до плеча Ирины, — я по утрам «аки тигра». Просто не обращай внимания.
Утренний Нью-Йорк плыл за окнами автобуса.
В Центральном парке уже выгуливали собак, проехала всадница в черной жокейской шапочке.
— Какой обалденный город, — говорила Наталья, перегнувшись через Ирину к окну. — Какая непонятная фантазия нагромоздила все это!
В самолете она ушла в уборную, смыла грим, наложила крем.
«И как не надоело? — подумала Ирина, засыпая. — Столько возни».
Проснулась от запаха еды. Разносили завтрак. Внизу на земле увидела огромные концентрические круги, словно следы какой-то древней цивилизации, вроде ацтекских астрономических сооружений.
«Воспоминание о будущем», — вспомнилось название фильма.
Было непонятно, в какую цивилизацию попала сейчас.
Перед ней стоял поднос с массой пакетиков непонятного назначения. Стюардессы выглядели не хуже голливудских звезд, а в Джи-эф-кей она видела, как зверски, совсем как где-нибудь в Бирюлеве или Ясеневе лимита, люди в плохонькой одежонке избивали такого же замухрышку.
Сан-Франциско долго ничем не выдавал своей красоты. Автобус вез их из аэропорта по мощному десятирядному шоссе, по сторонам мелькали то виноградники, то белые цистерны с надписью «Getty», и вдруг он словно поднялся из-под земли со своими холмами, с отливающими золотом окнами небоскребов, с белой Пирамидой, знакомой по рекламным плакатам, с розовыми и голубыми гортензиями, посаженными вдоль трамвайных путей. Трамваи выглядели допотопно, и Глеб Владимирович объяснил, что они называются «Кейбл-Кар», потому что тянет их канат. Это чисто сан-францисская достопримечательность — трамваи начала века. Он предупредил их, что, как всякий портовый город, Сан-Франциско — город повышенной опасности, не советовал ходить в район, где живут гомосексуалисты, и, наоборот, советовал посетить Чайна-таун[15]. Сумки рекомендовал вешать на грудь или через плечо на другой бок.
Поселили их в неожиданно шикарном отеле «Стэнфорд-корт». Глеб Владимирович попросил задержаться в автобусе и ко всем советам добавил еще один: ничего не покупать в отеле — очень дорого, не пить кофе, не звонить по телефону. Только есть и спать — в соответствии с сервисом тура.
Наталья осмотрела номер, похвалила идеальную чистоту и то, что есть дополнительная комната с гардеробом и огромным зеркалом с мраморным подзеркальником. На это мраморное «надгробие» она выставила все свои бутылочки и баночки с шампунями, лосьонами и кремами и неожиданно заявила, что она, пожалуй, поспит часика два.
— А ты, солнышко, обследуй пока окрестности и не забудь приметить, почем набор для маникюра, если увидишь. В этом Мэйсизе жутко дорогие.
Ирина вышла на улицу. Улица называлась Калифорния. Ирина пошла направо, туда, где пересекались два пути забавного трамвайчика. Он проехал мимо нее, позвякивая, и какие-то роскошные молодые парни роскошно висели на его подножке.
На перекрестке она послушала гул железного каната в желобе-рельсе, полюбовалась на старинную, похожую на пивной ларек, будку стрелочника.
Вспомнился такой же старинный ларек в конце ее родной улицы имени Александра Невского. Огромные липы, роддом имени Надежды Константиновны Крупской, газировка с колючими пузырьками, фруктовое мороженое в бумажном стаканчике за десять копеек.
Той улицы больше нет. Липы срубили, расширив проезжую часть, вместо руин храма — Дом пионеров, а на месте старенького завода пожарных машин — роскошные дома партийных бонз. Двор ее дома отгорожен от улицы забором розового качественного кирпича, а в квартире, где прошло ее детство,
