Адмирал Колчак, верховный правитель России - Павел Зырянов

«Сегодня я перешёл на береговые позиции, покончив дело с флотом или, вернее, с эскадрой» – так начинается первая запись в порт-артурском дневнике Колчака, сделанная в блиндаже Скалистой импани.[320] Импань – это комплекс китайских казарм, обнесённый глинобитной стеной. А блиндаж представлял собой низкий подвал с бревенчатыми стенами, потолком и стойками. Пол – земляной. По стенам – нары, посредине – грубо сколоченный стол. Несколько свечей в бутылках освещали это убогое помещение, а согревалось оно маленьким камельком.

Прежде Колчака здесь поселились два офицера. Старший – лейтенант Александр Хоменко, бывший командир «Скорого», в паре с которым «Сердитый» не раз тащил трал и ходил на другие задания. Младший – 24-летний мичман Г. П. Круссер.

Наутро Колчак пошёл осматривать орудия на своём участке.

Артиллерийская позиция, на которой оказался Колчак, носила название «Вооружённый сектор Скалистых гор». Общее командование им осуществлял Хоменко. С фронта эта позиция прикрывалась Залитерной батареей, Большим Орлиным гнездом и линией передовых окопов. На вершине горы разместилась батарея из десяти 75-миллиметровых орудий под командой Круссера. Она обстреливала ближайшие тылы японцев, в том числе железную дорогу, которую они провели по периметру своих позиций.

Хозяйство самого Колчака оказалось сильно разбросанным. Две небольшие батареи из 47-миллиметровых пушек были поставлены на случай прорыва японских войск сквозь линию укреплений и фактически не использовались. На склоне небольшой горы стояло 120-миллиметровое орудие, которое вело перекидную стрельбу за линию сопок по определённым квадратам, а также по видимым удалённым целям. И наконец, недалеко от батареи Круссера стояла очень активно действующая батарея из двух 47-мм и двух 37-мм пушек. Она могла вести огонь по японским окопам, которые медленно, но верно вползали на гласис (земляную пологую насыпь) перед укреплением № 3 и приближались к форту № 3. Расстояние от Скалистых гор до укрепления № 3 составляло 800 саженей (1,7 километра).

Первый обход показал Колчаку, что 120-мм орудие хорошо прикрыто и японцам трудно его достать. А вот батарейка из четырёх орудий защищена плохо: брустверы не закрывают пушек, ненадёжны прикрытия от шрапнели.[321] В течение нескольких дней Колчак работал в основном на этой батарейке. Под его руководством матросы укрепляли бруствер и углубляли ходы сообщений. Велась также пристрелка по японским окопам. Снаряды из колчаковской батареи летели над несколькими передовыми батареями, а также и над штабом командующего фронтом генерала В. Н. Горбатовского. В случае недолёта можно было ударить по своим. На третий день после вступления в должность Колчак начал ставить на пушки ограничители, предотвращающие недолёты. Но именно в этот день, 7 ноября, японцы начали стрелять по Скалистым горам 75-мм снарядами. Осколки летели со всех сторон, и Колчак приказал матросам уйти в блиндаж, но ограничители всё-таки поставил.

В это же время неприятель начал обстреливать тяжёлыми снарядами укрепление № 3 и форт № 3. В 4 часа дня сильнейший ружейный и пулемётный огонь возвестил о том, что японцы двинулись на штурм этих позиций. В дневнике Колчака красочно описан этот первый сухопутный бой, в котором он участвовал:

«В пятом часу открыли огонь почти все японские и наши батареи; броненосцы стреляли 12-дюймовыми по Кумирненскому редуту. Через 10 минут сумасшедшего огня, сливавшегося в один сплошной гул и треск, все окрестности заволоклись буроватым дымом, среди которого совершенно не видны огни выстрелов и взрывания снарядов, разобрать ничего было нельзя;…среди тумана поднимается облако чёрного, бурого и белого цветов, в воздухе сверкают огоньки и белеют шарообразные клубы шрапнелей; корректировать выстрелы невозможно. Солнце тусклым от тумана блином зашло за горы, и дикая стрельба стала стихать. С моей батарейки сделали по окопам около 121 выстрела».[322] В этот день японцы прорвались до бруствера форта № 3, но были отброшены.

Потерпев неудачу, японцы возобновили сапёрные работы, всё ближе подбираясь к укреплениям. По просьбе сухопутного начальства Колчак приказал своим артиллеристам вести ночью редкий огонь (по одному выстрелу каждые полчаса) по японским окопам у укрепления № 3.

На несколько дней наступило затишье. Колчаковская батарея была усилена двумя старыми пушками, снятыми с лёгкого крейсера «Разбойник». Одна из этих пушек усилила огонь по японским позициям вблизи укрепления и форта № 3. 12 ноября на Скалистую гору приезжали генералы А. В. Фок и В. Н. Никитин (артиллерист). Осмотрели батарею 47-мм и 37-мм орудий и высказали сожаление, что не поставили её раньше: тогда вряд ли японцы подвели бы свои окопы на гласис укрепления № 3. Генералы уехали, а Колчак в бинокль наблюдал большое движение обозов и людей в направлении к Артуру. «Судя по всему, можно скоро ожидать штурма», – записал он в дневнике.[323]

На следующий день с раннего утра неприятель открыл огонь из тяжёлых гаубиц по фортам № 2 и 3. Затем подключились другие орудия, и к 10 часам утра, как отмечал Колчак, обстрел противника «дошёл до полной силы огня всей осадной артиллерии». Через полчаса начался штурм, и японская артиллерия перенесла огонь на вторую линию обороны. Японские снаряды попадали в большом количестве и на Скалистую гору, но, как записано в дневнике, «без особого эффекта».

С начала боя Колчак вёл огонь из 120-мм орудия по перевалу, где наблюдалось движение войск, а затем сосредоточился на укрытиях японских войск перед фортом № 3 и укреплением № 3. Туда же стреляли соседние батареи. На тыловые японские позиции обрушился огонь броненосцев. Вслушиваясь в отдельные партии этого адского оркестра, Колчак уловил, что ружейный огонь был сильнее с нашей стороны. Своим огнём в этом бою он остался доволен. «Наша прислуга у орудий действовала хорошо – я лично сдерживал их стрельбу».

Через десять минут после начала полномасштабной артиллерийской дуэли всё снова потонуло в облаках пыли и дыма. Корректировать стрельбу стало почти невозможно, приходилось стрелять по прежней наводке или наугад. В течение дня огонь то ослабевал, то усиливался. К заходу солнца всё стихло, но часа через два вновь послышалась сильнейшая перестрелка у форта и укрепления № 3 и у Курганной батареи. Колчак усилил огонь по окопам, но скоро всё стало стихать.[324]

Находясь на батарее, Колчак не мог знать всей картины боя. Из других источников можно узнать, что в этот день японское командование бросило на штурм укреплений правого фланга две дивизии. В середине дня, в разгар штурма, японцам удалось занять ряд передовых окопов у некоторых укреплений, но вскоре они были оттуда выбиты. В 9 часов вечера японцы прорвались между фортами и атаковали Курганную батарею, даже ворвались туда, но были остановлены и оттеснены. Затем во фланг им ударил морской десант, и остатки прорвавшегося отряда были отброшены.[325]