'Орлы Наполеона' - Александр Григорьевич Домовец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гроза прекратилась. Умолк и дождь, без устали поливавший землю и стучавший по крышам домов. Поутихший ветер приятно гладил разгорячённое лицо. Разошлись тучи, обнажив полную луну. В её мертвенно-синем, призрачном свете Сергей с бешеной радостью заметил, что расстояние между ним и французом сокращается.
Стало ясно — Марешаль бежит куда глаза глядят. Вот уже осталась позади околица заснувшей деревни. А впереди хорошо знакомый луг, речной берег и проклятый замок. И всё. Бежать дальше некуда, разве что вдоль Луары. Но по песчаному берегу много не набегаешь… Можно ещё перебежать по мосту и укрыться в замке. Прямо в гости к привидениям… Тупик. Похоже, "орёл Наполеона" загнан. Не бросится же он в реку, чтобы спасаться вплавь…
— Остановитесь, Марешаль! — крикнул Сергей на ходу, слыша тяжёлое, хриплое дыхание француза.
Ответ был неожиданный:
— Охотно!
Француз действительно остановился. Неторопливо повернувшись, засмеялся. Мерзкий был смех, безумный. Неторопливо пошёл к Сергею, снимая на ходу пиджак.
Ну, вот мы и вдвоём, — сказал весело, почти ласково, словно не смертельному врагу, а возлюбленной. — Вы приказали остановиться, и я остановился. Видите, какой я послушный… И что вы теперь будете со мной делать?
Сергей опешил. При всей простоте вопроса он не сразу нашёлся с ответом.
— Лично я ничего, — сказал наконец мрачно. — Прибить бы тебя, да нельзя. С тобой ещё беседы беседовать. Насчёт ордена и вообще… А вот что сделает французское правосудие за убийства и всё остальное… ну, ему виднее. Пока что вернёшься вместе со мной в гостиницу. Передам жандармам.
— Да какие там жандармы, — скучно сказал Марешаль. — Один убит, другой покалечен, а старик Мартен уже ни на что не годен… Нет ли варианта поинтересней?
— Ничего, и этот сгодится. Посидишь в кутузке, а там люди из Орлеана подъедут.
— Да ты рехнулся! Ты что, всерьёз решил, будто я безропотно сдамся и сяду в кутузку?
— А куда ты денешься! — проскрежетал Сергей с прорвавшимся гневом. — Не пойдёшь добром, приволоку силой. И не таких вязал.
Марешаль вздохнул.
— Таких ещё не вязал, русский, — заверил, оскалившись. — Всё будет по-другому. Ты думаешь, зачем я выпрыгнул в окно? Чтобы убежать? Чёрта с два! В этой деревушке мне бежать некуда. Я всего лишь хотел тебя выманить. И ты, дурачок, побежал следом. А теперь я тебя убью — прямо здесь. Плохо ли? Спокойно, тихо, никто не мешает… — Отбросил пиджак. — Потом вернусь в гостиницу. Кончу Семёна, да и Бориса в придачу, у него и так уже рёбра сломаны. Убью Мартена, жандарма не забуду… И тайна ордена умрёт вместе с вами, будьте вы все прокляты!
Налетевший ветер с визгом скомкал и унёс последние слова Марешаля. Но всё и так было ясно.
— Да ты рехнулся, француз, — выкрикнул Сергей с омерзением. — Тебе бы палачом в своём ордене трудиться, куда там Лавилье…
И быстро шагнул к Марешалю. Оставалось одно — драться.
Долгов, не уступавший французу в силе и ловкости, проиграл потому, что допустил фатальную ошибку. Нельзя было драться на дистанции, которая позволяла Марешалю вовсю работать ногами. Теперь следовало свести расстояние к минимуму и буквально задушить "орла" в объятьях… не до смерти, конечно.
Хороший был план, однако Марешаль успел быстрее. Не успев приблизиться, Сергей отшатнулся и зарычал от резкого удара в левое бедро. Машинально отступил. Нога мигом онемела.
Умолкшая было гроза вернулась с новой силой. Чудовищный раскат грома сотряс чёрное небо. Росчерк молнии высветил силуэт Марешаля, за спиной которого фоном вырисовывалась туша замка.
— Говорят, в ночь смерти императора была такая же гроза, — прокричал француз. — Жертвоприношение всё-таки состоится, русский, уж прости…
Новый удар пришёлся в живот. И хотя Сергей успел отскочить, всё же носок ботинка больно ткнул в солнечное сплетение, да так, что перехватило дыхание. А Марешаль наступал. Его ноги били то слева, то справа, и казалось даже, что их не две, а четыре. Сергей отчаянно отмахивался, руками отводя удары. Но долго так продолжаться не могло — слабел. Дьявольская сила савата, умноженная боевым мастерством француза, была сильнее его.
Неожиданно Сергей вспомнил Жанну, которая в эту минуту, быть может, умирала в гостинице. Неужто несчастная девушка пожертвовала собой зря? Неужели проклятый Марешаль всё же возьмёт верх, а он, Белозёров, бывший гусарский офицер, сильный мужик, позволит себя просто-напросто забить?
Ошпаренный этой мыслью, взревел дико, неожиданно для себя, невольно. Мощь яростного вопля была столь велика, что француз невольно отшатнулся.
— Будет тебе русский медведь! — заорал Сергей, перекрывая визг ветра.
С этими словами он рыбкой кинулся в ноги Маре-шалю, рискуя получить удар в лицо. Вцепился в них мёртвой хваткой. Рывком опрокинул француза на траву. Навалился сверху.
Однако лишённый главного оружия, придавленный врагом, Марешаль сдаваться не хотел. Он чувствительно ударил Сергея в скулу, потом раскрытыми ладонями крепко хлестнул по ушам. От боли из глаз, кажется, посыпались искры. И неё таки ситуация уже изменилась полностью. Теперь Марешалю конец. Допрыгался. Лишь бы не прибить до смерти…
Удар за ударом, сверху вниз, изо всех сил… Слева, справа… В нос, в лоб, в рот, — куда придётся… Бил кулаками, мокрыми то ли от дождя, то ли от крови…
— Это тебе за Крым, сволочь! — крикнул Сергей.
Почему сейчас вырвались эти слова?.. Может, ненависть подсказала. А может, про отца вспомнил.
Очередная молния вспышкой осветила разбитое лицо Марешаля, да не лицо уже, а кровавую маску. Однако бешеный взгляд француза говорил, что враг не сломлен. Он ещё махал кулаками и даже пытался сбросить Сергея. Но где там! Медведь на то и медведь — добычу не выпустит…
Пора было кончать. Добавив пару ударов и приподнявшись, Сергей резко перевернул француза на живот. Заломил руки за спину. Сорвав с себя рубашку, скрутил врага накрепко. И лишь потом кое-как поднялся на ноги со стоном. Досталось так, славно живьем пропустили через камнедробилку. Хорошо ещё, что холодный ливень, щедро лившийся с неба, смягчал туманившую сознание боль.
Схватив за шиворот, Сергей заставил Марешаля встать.
— Finita la commedia[41], милейший! — гаркнул французу в ухо сквозь шум ветра. — Пошли.
— Куда? — безучастно спросил француз.
— Как это куда? В гостиницу. Сдам тебя Мартену.
— Не пойду. Здесь кончай.
— Размечтался! Ты мне живой нужен. Говорить будем. Про орден, про старших адептов, про ваши планы…
Марешаль презрительно скривил разбитый рот.
— Это ты размечтался, русский, — произнёс, еле
