Люди города Ура - Игорь Дьяконов

60. План домов «Тихая улица, 7–5» на участке ЕМ (по Вулли, UE VII). (К главе VIII)

В самом же городе производство существовало лишь в небольшой мере обособленно (вспомним литейную мастерскую, о которой рассказывалось в гл. V); из документов, связанных с постройкой ладей и кораблей, — гл. VI, № 5,15, 21 — можно заключить о наличии судостроительных площадок и верфей. Важнейшее текстильное производство было, по-видимому, преимущественно делом домашним и полудомашним. Каждая хозяйка пряла и, вероятно, ткала и шила, удовлетворяя самые простые надобности своей семьи, но ткать на продажу она не могла — просто не хватило бы досуга. Однако существовал спрос на ткани иного качества, чем простые домотканые — как толстые, так и очень тонкие, как беленые, так и разноцветные. И в богатых домах, как, например, у жен Эйанацира или Табилишу, — вероятно, и в доме Имликума и Нуттуптум — были, видимо, домашние мастерские, где рабыни, а может быть, и младшие родственницы и должницы пряли и ткали при участии и под руководством хозяйки.

Мы уже знаем свидетельства старовавилонских текстов о том, что ремесленное мастерство было уделом исключительно свободных. И в литейной мастерской Эйанацир (или это был ШуНингиззида? Так думает Вулли) работал сам со свободными подмастерьями, скорее всего из сыновей и родичей, а рабы были на черной, подсобной работе. То же самое наблюдалось, очевидно, и в мастерских ювелиров, камнерезов, кораблестроителей, кузнецов. И в поле плуг вел хозяин, а погонял волов мальчик-раб; и дома хлеба пекла хозяйка, а зерно растирала на зернотерке рабыня. В том факте, что рабы участвовали в этом же производственном процессе, в котором ведущую роль играли их хозяева, и заключается характерная особенность патриархального рабства, типичного для всей изучаемой нами эпохи. Поэтому неудивительно, что, например, и у купца рабу могли поручаться различные второстепенные коммерческие операции.

В тесных домах жителей Ура рабыни были под полным произволом хозяина, поэтому, пока они были молоды, чаще всего они были наложницами либо самого хозяина, либо его сыновей; а тем самым особо ценившиеся рабы, «рожденные в доме»[441] (wilid bīti[m]), были на самом деле и родичами своих хозяев. Поэтому легко усыновляли и удочеряли маленьких рабов или рабынь — либо потому, что не было собственных детей (детская смертность от эпидемий была очень высокой) и некому было совершать по смерти хозяев их заупокойный культ, либо потому, что усыновленный работал в доме усерднее, чем купленный.

Мы уже цитировали различные документы, касающиеся рабства и усыновления; знаем, что в большинстве семей рабов не было вовсе и ни в одной известной нам семье не было более 15–20 рабов. Сейчас мы процитируем еще два документа, оба происходящие из архива дома «Церковный переулок, 2»; оба относятся ко времени, когда в этом доме жили старший пастух Апилькиттим и сыновья (?) Табилишу (Йайа, НурШамаш и т. д.); но в одном документе имя прочитать не удается, в другом знакомых лиц нет. Первый документ датирован 39-м годом РимСина (1784 г. до н. э.), второй относится уже ко времени Хаммурапи, т. е. к 1760-м или 1750-м годам.

1) U.16506, UET V, 94: «(Некоего) Белкишамбалати именем ТабниИштар, жена (=вдова) ИбниЭйи, и Иттиилимильки, сын ее, усыновили (nam-dumu-nita(h)-ni-šè in-gar-meš); дом, сад, жреческую должность, движимость (и) кладовую, что ТабниИштар, жена ИбниЭйи, и Иттиилимильки, сын ее, имеют, они отдали Белкишамбалати. В месяц 60 сила ячменя, 1 сила кунжутного масла, [в год] 12 мин шерсти (в качестве) выдачи на одежду Белкишамбалати дал своей матери ТабниИштар и своему отцу Иттиилимильки. [(Если)] Белкишамбалати скажет: [ты не моя мать, ты] не [мой отец], он будет изгнан (?), [дом, сад], жреческую должность он по[теряет. Е]сли же ТабниИштар, его мать, или Иттиилимильки, его отец, своему сыну Белкишамбалати скажут, (что) он не их сын, (то) дом, сад, жреческую должность, движимость (и) лавку потеряют. Именем царя РимСина он (!) поклялся. Перед Ахушуну, сыном Имгур-Сина, Цихутумом, сыном ВарадСина, ПузурШамашем, сыном Саккума, НиднатСином, сыном А…, ЭрибСином, писцом, Атайей, дочерью Синлишала» (Дата).

Белкишамбалати — лицо неправоспособное, на что указывает формула «именем» (mu-ni). Но никакое правоспособное лицо за него в сделку не вступает, из чего можно заключить, что он раб ТабниИштар и ее сына. Зачем они усыновляют его? Прежде всего следует заметить, что Иттиилимильки — несовершеннолетний и участвует в сделке потому лишь, что ТабниИштар, как женщина, не являющаяся ни жрицей, ни блудницей, неправоспособна без участия в сделке отца, мужа, брата или сына. Очевидно, она осталась одна с мальчиком, а одной ей его не воспитать; поэтому она вводит в свою семью раба как отныне полноправного родича — сына; в то же время она защищает интересы своего родного сына, по отношению к которому усыновляемый раб будет не братом, а сыном же и, следовательно, по смерти ТабниИштар останется под его патриархальной властью, хотя и будет участвовать в наследстве. Норма пропитания, которую бывший раб назначает усыновителям, — обычная для этого времени, но норма шерсти — несколько больше обычной.

Все свидетели, кроме писца, имеют отчества и, следовательно, относятся к числу awīlū, полноправных граждан. Интересно, что в числе свидетелей — правда, на самом последнем месте — есть и женщина Атайа, тоже полноправная гражданка. Это могла быть мать Белкишамбалати, исходя из правила, согласно которому в число свидетелей привлекаются лица, так или иначе заинтересованные в сделке и могущие при случае ее оспорить, если их сразу же не привлечь к участию в деле. Но в таком случае сделка должна была бы быть заключена ТабниИштар и ее сыном именно с нею, а Белкишамбалати участвовал бы на ее стороне на том же основании, на каком Иттиилимильки участвует на стороне ТабниИштар. Поэтому можно предположить, что Атайа — сестра ТабниИштар, и притом, может быть, жрица, отсюда ее полноправие и возможность быть свидетельницей юридического акта. Впрочем, ср. замужнюю женщину (или вдову?) в качестве свидетельницы при продаже комнаты вдовы с тремя сыновьями, UET V, 149.

Это пример того, как рабу повезло. А вот другой вариант рабской судьбы:

2) U.16062, UET V, 80 (имя адресата не сохранилось, имя отправителя неудобочитаемо) «…Шамаш и Мардук да сохранят тебя в живых. Относительно раба Сингимланни, который уже 4 года как сбежал, о котором ты сказал „я слышу, он появился (e-še-me-e-ma (i-na)in-na-wi-ir)“, — как пойдешь, схвати его, либо держи его при себе, либо отдайте его мне <…>. Теперь я послал тебе письмо: пошли своих верных людей, пусть приведут его к тебе. Как я велел тебе, служи на „полевом кормлении“, но доставь (его) в дом (и) отдай сейчас же».

Быть четыре года в бегах в равнинной Нижней Месопотамии не так-то легко, между тем и сейчас еще совсем неясно, изловят ли этого раба «верные люди» доносчика. Все это значит, что у раба тоже были «верные люди», которые скрывали его, несмотря на смертельную опасность.[442] Бежали не только рабы — от тяготы поборов и повинностей бежала и свободная беднота. Несколько позже во всех странах Передней Азии стали образовываться отряды беглецов-изгоев: по-шумерски они назывались sa-gaz — «подрезатели жил», по-аккадски — hapīrū.

Они прятались в зарослях, окружавших Месопотамию с с востока, разбойничали, нанимались на сельскохозяйственные работы и в войско на самых жалких условиях, но часто предпочитали жизнь вольницы упорядоченной жизни в царских городах и селах.[443]

Так как (в отличие, например, от древнего Китая) обращение в рабство как наказание было в древней Месопотамии мало распространено, то почти все рабы (или их родители) приобретались путем купли, а в конечном счете — путем военного захвата. Здесь, в книге, посвященной только городу Уру, мы не можем проследить окончательное происхождение рабов. Отметим лишь наличие работорговли, правда в небольших масштабах (см. далее).

Если рабы так и обозначаются в документах как рабы, то свободную бедноту можно обнаружить только по косвенным Данным. Несомненно, к свободной бедноте относятся постоянные свидетели дельцов, которых мы не раз встречали выше. К сожалению, Вулли только упоминает нищенский квартал, обнаруженный им к северу от священной ограды. Но в одном случае документы дают нам возможность мельком взглянуть на быт некоторых беднейших жителей Ура. Речь идет об Илушунацире, клиенте делового дома Имликума и его родичей, описанного в предыдущей главе.

II

Между 1820 и 1815 гг. до н. э.[444] два молодых человека, потерявшие отца и оставшиеся со вдовой-матерью, решили разделиться, хотя и делить-то у них было почти нечего:

3) U.16830,[445] UET V, 115, раздел имущества:

«1/2 cap 2 гин[446] застроенной площади рядом с […] (и) 1 наружная дверь — доля Умуссума; 1/2 cap 2 гин застроенной площади рядом с ДанЛатараком, 1 дверь главного помещения (é-gal) — доля Илушунацира. Ежемесячно 3 бан ячменной муки, 1/2 сила растительного масла, в год 6 мин шерсти Умуссум и Илушунацир будут давать своей матери Уммитабат».